Утро бабочки - Минькина Елена Викторовна - Страница 20

Настя родила только под утро. Маринка с Матреной только собрались в школу, как прибежал счастливый отец.

– Маринка, у тебя сестричка родилась, батя, а тебя поздравляю еще с одной внучкой.

– Вот и славно, счастье энто, сынок, большое счастье, – ответил Матвеич.

Маринка и Матрена еле дождались конца занятий: во-первых, учиться после каникул не хотелось, а во-вторых, страсть как хотелось взглянуть на девочку. Это же не просто девочка, Маринка помнила, чья она дочка и она еще и Хранитель.

– А вдруг у нее будет маленький хвостик?

– А ты что, видела у Насти хвост?

– Нет.

– У отца ребенка его тоже не было. Это же наследуемый признак, так что, Матрена, не говори глупости, вот придем и все увидим.

Когда пришли домой, там вовсю шел скандал.

– Через неделю мы уезжаем, что бы вы тут ни говорили. У нас в Москве и вода горячая и ванна, как без этого? Одной воды вон, сколько каждый день таскать придется. Я что, лошадь? Я и так рожать тут согласилась, чуть не померла. Без инструментов, без лекарств, это в наше-то время!

Баба Алла была очень расстроена:

– Пойми, если ты ее увезешь, она может просто погибнуть. Мы все поможем тебе.

– А как же мой муж? Я его не брошу, я не могу без него.

– Может вам вообще сюда переехать?

– Баб Алл, ты что, уехать из Москвы, у Васи работа, и между прочим, высокооплачиваемая. Колька здесь гроши получает, еще и на дорогу тратит по три часа. Ты что моего Васю угробить хочешь? Хватит суеверий, забыли, в каком веке мы живем? Девочка родилась здоровая, вон кричала как.

– Ладно, Настя, больше ругаться не будем, время поставит все на свои места.

Маринка и Матрена подошли к детской кроватке. Там лежало два свертка. Мальчик и девочка спали. Девочка оказалась самой обыкновенной.

Клава смотрела на детей и улыбалась, потом произнесла:

– А я вот хочу, чтобы мой сын – Ванечка, на свежем воздухе жил, мы с Колей решили тут пожить. Вот будем летом дом новый строить. Мне как-то спокойней, когда рядом баба Алла есть. Я помню свою жизнь, мне тогда казалось, что я была счастлива. А когда я пожила этой жизнью, то поняла, что такое настоящее счастье. Суета в Москве, природы вообще никакой не видишь. Там у меня всякие деликатесы из ресторана были, а здесь пища простая, но она здоровая. А как подумаю, что бы со мной было, если бы за Николашей не поехала, так волосы дыбом встают.

Настя на эти слова вообще разозлилась:

– Каждому свое, я больше не хочу это слышать. А то мы с Васей завтра уедем.

Девочку назвали Алисой. Целыми днями она спала, просыпаясь покушать только в определенное ей время. Она, смешно крутила головкой, ловила ротиком грудь, но не плакала. Девочка была беленькая, с голубыми глазами. Но Аллочка сказала, что цвет глаз может еще измениться.

Через неделю, дед и баба Алла провожали их в Москву. Погода стояла не по-зимнему теплой. Василий тщательно укутал своих девчонок, он теперь их так называл. Для Маринки отец стал чужим, теперь он вообще перестал подходить к ней, как будто и не было ее вовсе. Когда они уезжали, отец поцеловал деда, бабу Аллу и выскочил на улицу. Маринка так и осталась сидеть в комнате.

– Нежеланный ребенок, – крутилась у нее в голове эта фраза. Ее первый ребенок тоже будет нежеланным. От этой мысли сердце Маринки больно сжалось. Нет, она не хочет допустить этого. Я ни за что к нему не пойду. Наверно, он будет ждать меня в заброшенной усадьбе. Он же не сможет утащить меня силой, как Настю, ведь дома все время дед, да и Матрена. Я все сделаю, чтобы этого не случилось. Матрена обняла ее за плечи и поцеловала. Маринка прижалась к ней и заплакала.

– Я помогу тебе Маринка, ты не будешь одна. Я очень люблю тебя, ты для меня как родная сестра. Меня в детстве тоже никто не любил. Я понимаю тебя. Плюнь на них. Нам все равно будет хорошо, вот увидишь.

– Я боюсь Его.

Матрене не надо было объяснять, о ком шла речь. А Маринка продолжала:

– Понимаешь, Он может управлять сознанием. Я тогда делала такое, что никогда бы не сделала, будь я сама собой.

– Маринка, пойми, мне Полина говорила, что это неизбежно. Ему надо обязательно запустить силу, которую тебе передала Полина.

– А может, и нет ничего, я сейчас совсем не чувствую эту силу.

– Это потому, что она спит в тебе. Но она никуда не делась, поверь мне.

– Подожди, ведь этому надо учиться. Я же не знаю, как делать приворот, отворот, нагонять порчу.

– Когда ты познаешь Его, ты познаешь и это. Меня Полина не учила. Я помогала ей: травы варила, дом убирала, но ни одного заклинания я не учила. Мне Полина сказала, что это нам без надобности. Мы не простые ведьмы, мы избранные. Это простые все учат, как делать, а у нас по-другому. Наша сила, передаваясь другому, удваивается. И нам не обязательно передавать ее по наследству, можно любому, кто нам понравится.

– Матрен, может мне уехать?

– Куда? В детдом? Ты видела, как тебя твой папа с твоей новой мамой «любят». Ты к ним хочешь ехать? Да бесполезно это, Он все равно везде тебя найдет.

– Я боюсь рожать, ты видела как Настена орала, так жутко было!

– А может, ты родишь, как Клава, у нее даже схваток не было.

– Просто Клава добрая очень. А с животом ходить? Это такой позор, что люди говорить будут, мне ведь всего пятнадцать исполнится. Но мне ладно, а вот деду каково? Ему в деревне проходу не дадут.

– Маринка, я же тебе сказала, я тебе помогу.

– Как? Пойдешь к нему вместо меня? Но для этого мне надо умереть и силу тебе отдать. Может для меня это и есть лучший выход?

– Ты что говоришь глупости? Знаешь, самоубийство – это самый страшный грех. Так Аллочка говорит, а ты видела, что бы она хоть в чем-то ошибалась? Ведь теперь ты должна верить в Бога, ты сама видела Сатану, значит, есть и Бог.

– Почему он не заступится за меня?

– Ты что с ума сошла? Ты осуждаешь Бога. Помнишь, что тебе на это Аллочка говорила, прими все, как есть, для тебя это самое лучшее.

Аллочка опять оказалась права. Не прошло и три дня, как пришла тревожная телеграмма: «Баба Алла срочно приезжай, у нас беда!».

– Я об этой беде их предупреждала. Но время у меня есть. Девочка будет живой еще три недели. За это время мы успеем вернуть ее в деревню.

Баба Алла быстро собралась в дорогу, дед отвез ее на станцию.

Потом баба Алла им рассказывала:

– Встретил меня на вокзале Васька, на нем лица нет. Он меня сразу в больницу повез. А там нас не пускают. Настена в реанимации с ребенком. Еле удалось ее оттуда вызвать. Устроили мы совещание. Что делать? Сначала Настя, увидев меня, аж рассвирепела вся, но Васька на нее цыкнул, она и успокоилась. Я им говорю – ребенок скоро умрет. Настя ревет, Васька тоже. Они успели к ребеночку привязаться. Да и как не привязаться, с такой девочкой ни забот, ни хлопот: знай себе, корми да любуйся. Я долго с ними говорила, но все как о стенку горох. Потом забеспокоилась я – что ж ты девочку не кормишь? А у нее, оказывается, все молоко перегорело, ей в больнице кормить ее запретили, сукины дети, а то говорят сердце слабое, не выдержит. Где это видано, чтобы от мамкиной сиськи сердце остановилось?! Потом Васька вызвал лечащего врача, тот сказал: «Мы понять не можем, что с вашей девочкой – обследовали ее, легкие почти совсем не дышат, сердце останавливается. Такое у новорожденных бывает. Скажу правду, нам ее не спасти. Мы, конечно, делаем, что возможно, но я хочу вас подготовить к неизбежному». У этого врача стажу тридцать лет. Настя ему сразу поверила, аж почернела вся. Я им говорю, еще есть шанс, я спасу ее. Когда я вас обманывала? Настя колебалась, но тут опять Васька на помощь пришел. Он аж закричал на нее:

– Опомнись, Настя, ради чего ты нашего ребенка угробить хочешь? Говорила она тебе, что нельзя девочку увозить из деревни. На что ты надеешься? Тебе врач сказал, что ее не спасти.