Последнее место, которое создал Бог - Хиггинс Джек - Страница 25
- Предыдущая
- 25/45
- Следующая
Полковник провел нас на причал, где ожидал моторный катер устрашающего вида. На крыше главного салона ощетинился пулемет "льюис", другой — на носу. И тот и другой защищали мешки с песком. С двух сторон катер закрывали парусиновые полотнища, что позволяло незаметно передвигаться внутри и создавало некоторое прикрытие от стрел.
На корме под тентом стоял тростниковый стол и парусиновые стулья. Как только мы вошли, из салона появился рассыльный в белых перчатках и с подносом. Дамы расположились, он принес кофе в серебряном кофейнике и подал тонкие фарфоровые чашечки. Дождь все стучал по тенту. Рядом тихо проплыла пара аллигаторов. Я стоял у перил, и все происходящее казалось мне странным безумным сном. Только запах гниющих растений, поднимавшийся от реки, возвращал меня к действительности.
Появился Альберто и предложил мне сигарету.
— По поводу нашего вчерашнего разговора, сеньор Мэллори. Вы пришли к какому-то решению?
— Утренняя прогулка по джунглям — опасное дело, — ответил я, глядя вдаль из-под тента. — А с другой стороны, она может оказаться интересной.
Он чуть улыбнулся, поколебался, будто собираясь что-то сказать, но промолчал и ушел, оставив меня одного у поручней. Сказать, что я тут же пожалел о своей сговорчивости, нельзя, но я понимал, что добровольно подвергаю себя смертельному риску, причем совершенно бессмысленному. Но что теперь делать?
Солдаты отдали швартовы, и катер отошел от причала. Альберто принял от рассыльного чашечку кофе и обратился к дамам:
— Уже нет времени, чтобы прямо сейчас забросить вас в Санта-Елену. Хуна изменили место встречи. Теперь она состоится на старой каучуковой плантации, в разрушенной фазенде в пяти милях отсюда вверх по реке и еще в миле от берега. А время то же самое. Полдень, мы должны спешить, чтобы успеть. Боюсь, что при таких обстоятельствах всем вам придется ехать с нами.
— А каковы ваши планы, полковник? — спросила сестра Мария Тереза.
— Они сама простота, — устало улыбнулся он. — Я иду договариваться о мире с хуна. На этом настаивает мое начальство, которое сейчас сидит в своих креслах за столами в доброй тысяче миль отсюда.
— Вы не одобряете такое решение?
— Скажем так, я не строю никаких иллюзий насчет результата. Их делегация — один вождь и пятеро старейшин — согласилась встретиться со мной при условии, что я приду один, не считая переводчика, и абсолютно безоружен. Будет только одно изменение в нашей договоренности: сеньор Мэллори, который знает индейцев больше, чем любой из знакомых мне людей, согласился сопровождать меня.
Сестра Мария Тереза затихла и замерла, не донеся чашечку кофе до рта. Потом она обернулась и, слегка нахмурившись, внимательно посмотрела на меня.
— Вас ждет длинная прогулка, сеньор Мэллори, — произнесла она.
Хэннах в гневе, диким взором посмотрел сначала на меня, а потом на Джоанну Мартин. Ему не хотелось говорить того, что у него вертелось на языке, но если он этого не сделает сам, то я скажу за него.
— Вы можете включить меня тоже, полковник.
— Не будьте дураком, — вмешался я. — Кто же, черт побери, отвезет дам на "Хейли", если с нами что-нибудь случится?
Спорить было не о чем, и он знал это. Сэм сердито повернулся и ушел, а сестра Мария Тереза продолжила:
— Судя по моему опыту в прошлом, индейцы не рассматривают группу, в которой есть женщина, как угрозу для себя. Разве не так, мистер Мэллори?
Альберто, встревоженный, посмотрел на меня, да и мне что-то показалось странным в ее словах.
— Да, в общем, верно. Они в самом деле не берут на войну своих женщин, но я не стал бы полагаться на столь сомнительное обстоятельство.
— А я готова взять на себя риск, — просто сказала она.
Последовало короткое молчание.
Альберто покачал головой:
— Невозможно, сестра. Вы сами должны понимать. Как часто такая святая наивность приводит человека в бешенство! С обезоруживающей улыбкой она настаивала:
— Я так же за мир, как и вы, полковник. Но помните, что у меня там есть и особый интерес. Судьба сестры Анны Жозефы и ее подруги.
— Мне казалось, что у церкви и без того достаточное число мучеников, сестра, — ответил он.
Джоанна Мартин поднялась:
— Для меня ваши слова звучат как признание того, что вы и на самом деле не рассчитываете вернуться обратно. Я права?
— Все в руках Божьих, сеньорита.
— Да вы просто сошли с ума! Что вы собираетесь доказать?
— А вы хотели бы знать, жива ли ваша сестра? — спросил я.
Она ушла в салон, хлопнув дверью. Сестра Мария Тереза терпеливо произнесла:
— Я так должна понимать, что вы отказываетесь взять меня с собой, полковник?
— Без всяких сомнений, сестра. — Он сделал решительный жест. — Тысяча сожалений, но командую здесь я, и волен поступать по своему усмотрению.
— Даже вопреки моим полномочиям?
— Сестра, сам Папа Римский не смог бы заставить меня взять вас с собой сегодня.
Думаю, что только теперь она осознала всю опасность предстоящего мероприятия и тяжело вздохнула:
— Я как-то не все раньше понимала. А теперь, кажется, поняла. Вы оба — храбрые люди.
— Я только выполняю свой долг, сестра, — поклонился он. — Но я благодарю вас.
Она повернулась ко мне:
— А вы, мистер Мэллори, тоже должны идти?
— Знаете, как говорят, — пожал я плечами, — иду просто за компанию.
Но здесь скрывалась иная причина, я знал ее и по глазам монахини понял, что и ей она известна. Мне показалось, что она хочет сказать что-то важное. Но вместо этого повернулась и пошла в салон к Джоанне.
Хэннах сердитым жестом бросил свою сигарету за поручень.
— Так вы оба уже ходячие мертвецы. Каждому из вас уготована дюжина стрел.
— Вполне возможно. — Альберто повернулся ко мне: — По условиям мы должны быть совершенно безоружными. Что вы думаете на сей счет?
— Что это прекрасный способ самоубийства.
— Вы не доверяете им?
— А можно ли доверять ветру? — Я покачал головой. — Все, что они делают, подчиняется только их настроению. Если они убьют нас вместо того, чтобы вести переговоры, то сделают это не по заранее спланированному злому умыслу, а просто потому, что такая идея им вдруг покажется лучше, чем та, которой они руководствовались.
— Понимаю. А скажите мне, как Карл Бубер относился к оружию?
— Он никогда не носил его на виду, если вы это имеете в виду. Лесные индейцы боятся оружия больше всего на свете. Вовсе не значит, что они не нападут на вас, но все же дважды подумают, если вы вооружены. Они до сих пор уверены, что в оружии заключена какая-то таинственная сила.
— Поэтому они потребовали, чтобы мы пришли безоружными. — Он вздохнул. — Боюсь, что это дурной знак.
— Согласен с вами. Но с другой стороны, то, что не видит глаз...
— Должен признаться, что такие же мысли возникли и у меня. Например, ваш дождевик достаточно обширен, чтобы под ним скрыть кое-что.
И он сразу же увидел перспективу нашей миссии в более приятном свете, потому что получал шанс для борьбы.
— Я хочу сделать некоторые приготовления. — Он поднялся. — Мы еще обсудим все, когда придет время.
Полковник ушел вдоль палубы к рубке, оставив меня один на один с Хэннахом. Он был бледен, и глаза его горели. Мне казалось, что он вот-вот бросится на меня. Сэм не получил такой возможности только потому, что именно этот момент выбрала Джоанна Мартин, чтобы выйти из салона.
Глянув на ее глаза, я мог поклясться, что она плакала, хотя такой поворот казался мне совершенно невозможным, но на щеках лежала свежая пудра, и губы только что были подкрашены яркой оранжевой помадой.
Она заговорила с Хэннахом, не глядя на него:
— Вы не могли бы оказать мне любезность и убраться отсюда к чертям, Сэм? Мне хотелось бы с глазу на глаз поговорить с этим благородным рыцарем Галаадом.
Хэннах посмотрел сперва на нее, потом на меня и покинул нас, не вступая в спор, что, как я полагал, являлось мерой ее влияния на него.
- Предыдущая
- 25/45
- Следующая
