Пастух медведей - Белянин Андрей Олегович - Страница 12
- Предыдущая
- 12/13
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
12
Рыцарь
Шотландская баллада
Я вновь склонён у твоих колен –
Я только сейчас с коня.
Не страшен был сарацинский плен…
Но как ты ждала меня?
В крови мой плащ и зазубрен меч,
Пробита моя броня.
В конце концов не об этом речь…
Но как ты ждала меня?
Пока я бился в чужих краях,
Не зная ночи и дня,
За гроб Господень, за чистый прах…
Но как ты ждала меня?
Шаги за дверью – измена в дом
Страшней степного огня.
И месяц узким сверкнул клинком…
Но как ты ждала меня?
Из крепкого бука шотландских рощ
Поднятая мной скамья.
А в спину всажен толедский нож…
Но как ты ждала меня?
Два шага… Только бы не упасть
На грани добра и зла.
В последнем вздохе упрек и страсть:
– Но как ты ждала…
Дон Жуан
О нашей беседе
Зевакам узнать не дано…
Помилуйте, леди! –
Жалеть о прошедшем смешно…
Наивно немножко,
Но чувства кружили, как хмель.
Рукой из окошка
Махните мне, мадмуазель…
А ревность и ссоры –
Приправы к любви в самый раз:
Ну что вы, сеньора? –
Я думаю только о вас!
Коль вы не простите –
Я просто возьму и умру!
Но, пани, продлите
Один поцелуй на ветру!
Пусть там, на погосте,
Когда-нибудь мы отдохнём –
Ах, барышня, бросьте:
Никто не увидит, идем!
В любовном тумане
Раскаянье позднее – вздор!
И медленно тянет
Десницу свою Командор…
«Дай руку, Сирано!..»
Дай руку, Сирано!
Безумное желанье…
Анжуйское вино
Прокисло в ожиданьи.
Какой сегодня день? –
Он так наивно светел!
А за спиной, как тень,
Шлейф зависти и сплетен.
К историкам седым
Ворвется в кабинеты
Карманной славы дым
Бретёра и поэта.
И снова – против всех!
Единая отрада –
Разящий, горький смех
На кончике эспады.
И лишь на полчаса
Так нежно осиянны
Далекие глаза
Мечтательной Роксаны…
Ход времени суров,
Но в памяти осталась
Лишь шпага да любовь, –
Такая, впрочем, малость…
И истинный мотив
Трагедии старинной
Не в том, что – некрасив,
А в том, что – нелюбимый.
Но, что ни говори,
А бешенство металла
И таинство любви –
Уж так ли это мало?..
Гойя
– Как жизнь, маэстро?
Не вставайте, что вы, –
Я здесь случайно, так:
Пришел – ушел…
А что, офорты ваши не готовы?
Мне лишь взглянуть, позвольте,
Хорошо?
А эти можно? Не судите строго…
Какая жизнь… Как бесконечен путь…
Но ваш талант, поверьте, не от Бога.
Вы глубоко сумели заглянуть
В людские души, в таинство стремлений,
В предчувствие конца и вечный мрак:
Они – не люди и не звери – тени,
Слепые тени ищут выход, так?
Как странно, право, черное на белом?
И в этом всё. Все грани и цвета,
И жизнь, и смерть… Безвыходно
И – смело!
И нет спасенья с плоскости листа…
Вы правы: жизнь проста и многосложна,
Добро и Зло едины и – равны.
Как различить: что истинно, что – ложно?
Молитвы, да пророческие сны
Отсрочат подведение итога.
Да, это трудно – быть самим собой…
Но, коль молитва не дошла до Бога,
То вдруг ее услышал тот – другой?
У вас ведь нет готового ответа,
Признайтесь: нет!
…Офортная игла,
Наметив контуры автопортрета,
Споткнувшись, на мгновенье замерла…
– Ведь вам в лицо хохочут все невежды!
Вам с целым миром оборвали нить!
…Но новый лист последнею надеждой
Ждет оттиска, как права – говорить.
Ахтырцы
Литавры и фанфары,
И шёлк штандартов – влет,
Ахтырские гусары,
Настал и ваш черед!
Подобраны поводья,
Опущены клинки,
И даже мысли, вроде,
Прозрачны и легки.
Не поведешь и усом
На пулю у виска,
Чтоб не назвали трусом
Ребята из полка.
И от кровавых пашен
Идя к пустым полям,
Подсчитываешь павших
По брошенным коням…
Герои и повесы
Осуждены уже
По крови на эфесах
И по любви в душе.
Баллада о мундирах
Погожий день в Париже.
И небо ярко-синее.
Наполеон повержен.
Окончена война.
Великий император,
Глава всея России,
Рассеянно, с моноклем,
Мечтает у окна.
Внизу идут парадом
Казацкие лошадки,
Владимирские пушки,
Смоленские полки,
Кричат: «Виват!» трехкратно,
И вверх бросают шапки,
Полощутся знамена,
Слепят глаза штыки.
На мостовой, качаясь,
Звенят почти как струны,
Окованных лафетов
Тяжелые зады.
И синие уланы, и красные драгуны,
Малиново-златые гусарские ряды,
Один другого ярче!
И царь кивнул: «Похвально…»
А после государя чуть не хватил удар:
Со свистом, гамом, громом,
Проносится нахально
Крылатая колонна…
Коричневых гусар!
Коричневых?! О, боже!
Какая-то ошибка:
Подобный цвет мундиров
Не носят на Руси!
И с царских губ слетело
Подобие улыбки.
«Вернуть сюда тотчас же!
Вернуть и – допросить!»
Вернулись.
Доложились.
И честно рассказали,
Что были в партизанах,
Громя тылы врагов.
И в этой бурной жизни
Мундиры истрепались, –
Не уберечь костюма
Средь леса и снегов.
Искали матерьяла,
Чтобы пошить другие:
Ведь старые, ей-богу! –
Изорваны до дыр…
Все лавки до Парижа
Давно стоят пустые,
А тут попался как-то
Девичий монастырь.
Мундиры-то ни к черту,
А так хотелось новых!
Монашенки брыкались…
Но всё ж в конце концов
Всё то, что шло на рясы
Пятьсот невест Христовых,
Пошло на вицмундиры
Ахтырских молодцов!
И царь расхохотался:
«Потешили, мерзавцы!
Коричневые… чтоб вас!
С монашенками… ах!»
А снизу улыбался
На вороном красавце
Кудрявый подполковник
С чертятами в глазах.
12
- Предыдущая
- 12/13
- Следующая
