Тёмная сторона улицы - Хиггинс Джек - Страница 16

• Предыдущая
• 16/33
• Следующая

Она пошла назад, вцепившись обеими руками в фонарь, только костяшки пальцев побелели, выдавая внутреннее напряжение. Янгблад взял с полдюжины поленьев и вышел первым. Когда они пересекали двор, в дверях появился Шавасс:

– Так вот вы где! Похоже, кругом никого. Я уж начал беспокоиться.

– Просто помог немного. – Янгблад повернулся к Молли: – А где твой отец?

– Я здесь, мистер Янгблад. – Кроутер вынырнул из темноты на другом конце двора. – Устраивал животных на ночь.

– А где Билли?

– Не думайте о нем. Он спит в амбаре. Самое лучшее место для него. Ну как, мы готовы? – Он обернулся к девушке, потирая руки, и весело заявил: – Ей-богу, не знаю, что ты приготовила для нас, девочка, но я мог бы съесть лошадь!

Час спустя у двери амбара появился Билли. Он пересек двор в темноте и приблизился к задней двери. Осторожно открыл ее и тихо вошел.

Кроутер сидел за столом в кухне, курил трубку и читал газету. Поднял глаза и спокойно кивнул:

– Ну, вот и ты, Билли.

Он открыл шкафчик под раковиной и вернулся с десятифунтовым молотом. – Знаешь, что надо делать?

Билли крепко стиснул молот в своей грубой руке и энергично кивнул. Слюна блеснула на подбородке.

– Хороший мальчик. Тогда лучше начать!

Кроутер открыл дверь, провел его через коридор, поднялся по лестнице на площадку, подошел к последней двери, прижал палец к губам и тихонечко потянул дверную ручку. Дверь осталась неподвижной. Он спокойно повернулся и толкнул Билли назад в коридор. У подножия лестницы он остановился и положил руку на плечо гиганту:

– Ничего, Билли. Завтра будет еще один день!

В спальне Янгблад и Шавасс стояли молча, наблюдая, как поворачивается ручка. Когда тихие шаги смолкли в коридоре, Янгблад шумно перевел дыхание.

– Господи, как я рад, что ты оказался здесь, – сказал он Шавассу. – Я чувствую себя как десятилетний малыш, которому в каждом шкафу мерещится привидение.

– В этом доме, вероятно, можно найти и привидение. А все-таки есть и кое-что приятное.

– Что же это?

Шавасс усмехнулся:

– Всегда приятно сознавать, что ты кому-то нужен.

Дождь гнетуще барабанил в окно. Шавасс мрачно рассматривал двор фермы. В сером свете раннего утра он представлял собою неприглядное зрелище. Глубокие выбоины в булыжнике, полные стоячей воды, ржавые останки машин и повсюду мусор.

– Ты когда-нибудь видел подобное? – с отвращением спросил Янгблад.

Шавасс подошел к столу и налил себе чашку чая.

– Который час? – спросил он.

– Без четверти.

– Кроутер сказал, что похороны в десять. Они вернутся примерно через полчаса. – Шавасс кивком указал на стол: – Ты хорошо поел?

– Да. Ты отлично жаришь яйца!

Шавасс открыл кухонную дверь и посмотрел на холм с другой стороны двора. На его вершине примостилась небольшая каменная хижина, вокруг нее – россыпь грязных овец.

– Пройдусь, пожалуй, и погляжу вокруг.

Янгблад через его плечо поглядел в окно.

– Лучше ты, чем я. А я пока обыщу дом. Может быть, где-нибудь есть оружие.

– Тебе очень повезет, если найдешь. Кроутер человек примитивный, но хитер как лис.

Шавасс вытащил висящий за дверью плащ и вышел, застегнув его до подбородка. У наружной стены была свалена куча ржавых консервных банок, копившихся годами. Он пнул ногой одну из них, и банка пролетела через весь двор. Следом за нею Шавасс вошел в амбар. Такое же запустение, что и всюду вокруг. В двери не хватало досок, вода стекала сквозь дыры в крыше. Старый фургон для перевозки скота, вроде бы в рабочем состоянии, стоял у задней двери. Рядом покоился трактор, красный от ржавчины. Выглядел он так, словно не работал уже много лет.

Шавасс беззаботно поддал ногой консервную банку. Та упала на кучу гнилой соломы в углу. Оттуда выскочила пара коричневых крыс и застыла в нерешительности, наблюдая за ним. «Странно, что человек не может выносить некоторые вещи!» – подумал он. Лицо скривилось в отвращении. Пол схватил камень и изо всех сил швырнул его в крыс. Крысы метнулись в сторону и спрятались в углу амбара.

Он вышел в другую дверь, продираясь сквозь заросли сорняков на месте бывшего огорода, и обнаружил начало тропинки за осыпающейся стеной забора. Тропинка шла сквозь редкие заросли ольхи и, следуя изгибам холма, поднималась к вершине. Неожиданно он почувствовал удовольствие. Воздух был свеж, а физическая нагрузка приятна после долгих месяцев тюремной жизни. Он перелез через высокую стену сухой кладки, взобрался по каменным ступенькам и оказался на откосе. Овцы бродили среди беспорядочного нагромождения огромных валунов и кусков обнаженной породы, причудливо обточенных вечными ветрами. Здесь была хижина. У задней стены рос колючий кустарник, ветки которого неестественно переплелись и торчали, словно пальцы искривленной руки, указывая направление господствующих ветров.

Хижина была больше, чем казалось снизу, и в приличном состоянии. Внутри лежало свежее сено, сухое и мягкое, а также мешки с кормом, вероятно, для овец. Он зажег сигарету и вышел наружу. Пересек нагромождение камней, составляющих гребень холма.

С вершины открывался вид на главное шоссе в долине, окутанной дымкой, и отблеск водной глади за ней. «Водохранилище? Или озеро?» – подумал он. Повернул назад и был поражен, увидев, что Молли Кроутер, стоит рядом и смотрит на него.

– Привет, – сказал Пол, подходя к ней. – Похороны прошли хорошо?

Она кивнула со странным безразличием:

– Священник не терял времени. Боялся промокнуть.

– Где твой отец?

– Поехал с Билли в другую деревню. Высадил меня на дороге, там, внизу. Через холм идти быстрее, к тому же я хотела посмотреть, как тут овцы.

– Ты присматриваешь за ними?

– Почти все время. Билли помогает, когда он в настроении. Беда в том, что он не сознает своей силы. Иногда смотришь, он ласкает ягненка, а через минуту – сломает ему шею. На него не очень-то можно положиться.

– Понял. – Шавасс заколебался, потом все же сказал: – Я очень сочувствую насчет твоей матери. Мне жаль...

– А мне нет! – с жестокой прямотой отозвалась она. – У нее был рак желудка. Она болела целый год и отказывалась лечь в больницу. Мне приходилось ухаживать за ней. Не самое лучшее время для нас обеих. И она наконец покинула это место.

– Тебе здесь не нравится?

Она с удивлением обернулась к нему:

– Кому здесь может нравиться? – Она резко обвела рукой оголенный ветрами пейзаж. – Даже деревья растут скрюченными! Это мертвое место. Иногда я думаю, что единственные реальные существа тут – овцы, но они, как и Билли, лишены разума.

– Почему же ты не уезжаешь?

– Раньше я не могла из-за матери. А теперь слишком поздно. Я уже вся высохла изнутри. Да и куда ехать?

В ее голосе была неподдельная боль, и Шавасс искренне пожалел ее.

– Может быть, твой отец мог бы помочь? Особенно сейчас, когда твоей матери больше нет.

– Есть только одна вещь, которую он хотел бы сделать для меня. Одному Богу известно, как часто он пытался. – Она жестко засмеялась. – Мой отец умер, когда мне было три года. Он был цыган, как и моя мать. Она встретила Сэма Кроутера в Скиптон-Маркет десять лет назад и через неделю вышла за него. Это было худшее, что она сделала в жизни!

– Ты говоришь так, будто ненавидишь его!

– И это место тоже! Единственное, чего я всегда хотела, – это уехать отсюда.

– Куда бы ты хотела поехать?

– Никогда по-настоящему не думала об этом. – Она пожала плечами. – В такое место, где я могла бы найти приличную работу, носить хорошую одежду, встречать людей, – может быть, в Лондон...

Казалось, в ее представлении все это так же далеко, как луна. И так же романтично.

– Расстояние придает очарование обычным вещам, – мягко сказал он. – Лондон может быть самым пустынным местом на свете.

– Но я бы попытала счастья!

Они дошли до стены фермы. Девушка прислонилась к ней, сложив руки под грудью.

• Предыдущая
• 16/33
• Следующая