Ярость льва - Хиггинс Джек - Страница 9

• Предыдущая
• 9/36
• Следующая

Дверь распахнулась, порыв ветра задрал угол карты, и на пороге появилась Энн. Она была в дубленке, шарф был по-деревенски намотан вокруг головы.

– Все готово? – спросил он.

Она кивнула. В тусклом свете настольной лампы глаза ее возбужденно блестели. Он нажал кнопку стартера. Двигатель глухо кашлянул и взревел. Меллори развернул катер и по длинной отлогой кривой направил его к выходу из бухты, прямо в Ла-Манш.

Качка усилилась, топовый фонарь раскачивался в такт ей, и брызги скатывались по стеклу. Примерно в миле справа по борту были отчетливо вредны красный и зеленый судовые огни проходящего теплохода. Меллори снизил скорость до десяти узлов и направил катер в густую темноту.

В ночном воздухе был слышен только глухой шум мотора. Он улыбнулся:

– Пока все идет нормально. В любом случае дойдем без проблем.

– Когда мне вас сменить?

– Не беспокойтесь, поспите немного. Когда устану, я сам вас позову.

Дверь лязгнула за спиной Энн, порыв ветра вновь ворвался в рубку и, пойманный в ловушку, затих. Меллори опустил откидное сиденье, закурил и удобно откинулся назад, глядя, как вскипает пена впереди.

Это было именно то, чего ему всегда хотелось, – побыть наедине с собой. Только море и ночь. Внешний мир отступал по мере того, как «Фоксхантер» уходил все дальше в темноту.

Нил снова и снова возвращался к событиям минувшего дня, тщательно перебирая их в памяти. В сознании отложилось, что де Бомон был в Индокитае и что Рауль Гийон тоже там был. Меллори нахмурился и достал еще одну сигарету. Здесь, вероятно, какая-то связь, хоть Адамс и ничего не говорил на этот счет. С другой стороны, Гийон не был в плену у вьетнамцев, а это меняет дело. В корне меняет дело, черт подери.

Он сверил курс, довернул на румб вправо и снова сел, подняв воротник бушлата. Постепенно его мысли приняли другое направление.

С какой-то грустью он вспоминал прошлое, давнишние события, прежних знакомых. Вся жизнь казалась теперь ночным морем, которое несет его на гребнях волн за горизонт, в никуда. Он взглянул на часы и с изумлением обнаружил, что уже далеко за полночь. Порыв ветра швырнул брызги в лобовое стекло, в ту же секунду дверь открылась и вошла Энн с подносом.

– Вы обещали позвать меня, – сказала она с укором. – Я глазам своим не поверила, когда проснулась и взглянула на часы. Вы здесь уже часа четыре стоите.

– Я совсем не устал, могу стоять всю ночь.

Она поставила поднос на стол и, держа в руках накрытый салфеткой чайник, наполнила чашки.

– Я заварила чай. К кофе вы за ужином и не притронулись.

– Вы всегда так наблюдательны?

Она протянута ему чашку и улыбнулась:

– Солдатский напиток.

– Чего вы хотите? Кровавых подробностей?

Она опустилась на второе сиденье и протянута ему бутерброд:

– Расскажите, что сами сочтете нужным.

Он сосредоточился, помня, что полуправда всегда лучше, чем ложь:

– Меня выставили в пятьдесят четвертом году.

– Продолжайте.

– Жалованья не хватало совершенно. – Он поежился. – Вы же знаете, как это бывает. Я отвечал за пайковые деньги, ну и занял из общей суммы немного, чтобы свести концы с концами. Как назло, ревизия нагрянула раньше. В таких случаях всегда одно к одному.

– Я вам не верю, – спокойно произнесла она.

– Как угодно. – Он встал и выпрямился. – Автопилот включен, так что пока можно ничего не трогать. А в четверть четвертого, когда нужно будет лечь на новый курс, я уже встану.

Энн сидела, молча глядя на него. В полутьме ее глаза казались огромными, Меллори отвернулся и вышел.

В каюте он плюхнулся на койку и рассеянно уставился в переборку напротив. У него были женщины, были всегда, но ни к одной он не испытывал ничего, кроме обычного желания. Его это полностью устраивало. А теперь эта тихая стриженая девчонка вторглась в его жизнь и, похоже, не собирается довольствоваться малым. Он снова вспомнил лицо и улыбку Энн – последнее, что промелькнуло в его мутнеющем сознании.

Меллори подскочил на койке, мысли его путались. Он торопливо взглянул на часы. Половина третьего. Тяжело соображая, натянул бушлат и вышел на палубу.

Дождь лил как из ведра, ледяные струи хлестали по лицу. По ходячей ходуном палубе он с трудом добрался до остекленной двери рулевой рубки.

Энн Грант стояла у штурвала, ее лицо было едва различимо в тусклом свете компаса.

– Как дела?

– Я могу собой гордиться... Льет уже минут пятнадцать.

Он посмотрел в окно:

– Похоже, нас еще поболтает. Давайте я вас сменю.

Она посторонилась. Протискиваясь к штурвалу, Нил успел почувствовать мягкую упругость ее тела.

– Теперь я вряд ли засну.

Он усмехнулся:

– Тогда сделайте еще чаю и возвращайтесь. Здесь будет интересно.

Он увеличил скорость, чтобы скорее выйти из штормовой полосы, которая надвигалась с востока.

Энн вернулась с чаем.

Штурвал как живой подрагивал в руках Меллори. Волнение усилилось, «Фоксхантер» бросало из стороны в сторону, нос катера выскакивал из воды всякий раз, когда под ним прокатывался очередной вал.

Через полчаса на горизонте показался Олдерни, и Меллори подумал что прилив, устремившийся из Ла-Манша к Нормандским островам, поднял уровень воды в заливе Сен-Мало футов на тридцать. Он взял курс на Гернси, попросив Энн послушать прогноз погоды по радио в салоне.

Она ушла, а через некоторое время вернулась с чаем и бутербродами.

– Прогноз обнадеживающий, – сказала она, – ветер будет слабеть, шквалистых порывов с дождем не предвидится.

– Что-нибудь еще сказали?

– Еще на островах временами туман, но не особенно сильный, с разрывами.

Как-то незаметно ветер утих, море успокоилось. Над водой стелился тонкий туман. Их встретило ясное сентябрьское утро.

Меллори открыл окно и полной грудью вдохнул свежий воздух. Он обернулся и увидел, что она улыбается, глядя на него.

– Вы умеете обращаться с судном, мистер Меллори. Я это отмечу.

– Не забудьте привести это в мое оправдание.

Она снова улыбнулась, взяла поднос и вышла. Меллори склонился над картой и сверил курс. Еще через полчаса «Фоксхантер» обогнул маяк Ле-Ануа у западной оконечности острова Гернси. Чайки и бакланы снялись со скал и с резкими криками возбужденно носились над палубой. Видимость заметно ухудшилась. С открытого моря ветер гнал клочья тумана, и Гернси пропал за кормой. Меллори включил автопилот и снова склонился над картой, когда появилась Энн.

– Ну как вы здесь?

– При любой погоде будем у Иль де Рок через час-полтора. Зависит от тумана. При густом тумане могут возникнуть неожиданности.

– Там из верхнего ящика торчит карта. Это крупномасштабная адмиралтейская карта острова, я специально купила.

Он вынул карту, и они склонились над ней. Остров Иль де Рок имел примерно три мили вдоль и две – поперек. Встать на якорь можно было только в бухте у его южной оконечности, остальное водное пространство вокруг сплошь усеяли подводные рифы, оставляя только два прохода к самому острову.

– Здесь я могу повести катер сама, – сказала Энн. – Ведь я знаю эти воды как свои пять пальцев.

Меллори потряс головой:

– Не хотел бы я, чтобы нас занесло сюда ночью.

– Ходят же другие суда, и по ночам тоже. Видели остров Сен-Пьер в миле к северу? В старину, когда дул сильный ветер с Атлантики, корабли часто относило на подводный риф, который соединяет оба острова, многие там затонули. Теперь в сильный отлив, когда уровень падает футов на тридцать, можно видеть их обломки.

– Опасные воды.

Она кивнула:

– Особенно в плохую погоду. На днях утонул бармен из отеля Оуэна Моргана. Его тело прибило к берегу накануне моего отъезда.

– Да, невесело. – Меллори привстал. – Я смотрю, там, на Сен-Пьере, замок?

– Да, развалина в готическом стиле. Сдана в аренду на двадцать лет французскому графу Филиппу де Бомону.

– Похоже, здесь оживленнее, чем я думал.

– Графа мы почти не видим. Он никуда не отлучается, да и к нам на остров мало кто заезжает. В отеле всего шесть комнат. Конечно, летом мест нет, Оуэн сдает их заранее, но обычно к началу сентября сезон заканчивается, и последние погожие деньки он проводит в свое удовольствие, без гостей.

• Предыдущая
• 9/36
• Следующая