Драконы зимней ночи - Уэйс Маргарет - Страница 56
- Предыдущая
- 56/101
- Следующая
– Почем нам знать, не отправила ли ты рыцарей вместе с Оком прямо в ловушку! – выкрикнула Лорана.
– Нет! – Сильвара заломила руки. – Никакой ловушки нет, поверьте же мне! Они будут в безопасности! Я с самого начала хотела поступить именно так… Нельзя допустить, чтобы с Оком что-то случилось, и более всего -чтобы эльфы им завладели. Вот почему я отослала его. Вот ради чего я вам помогала бежать! – Она огляделась кругом; казалось, она по-звериному нюхает воздух. – Идемте! И так слишком много времени потеряли…
– Идти за тобой? – сурово спросил Гилтанас. – Что тебе известно об Оке Дракона?
– Не спрашивай меня об этом! – звучный голос Сильвары внезапно наполнила глубокая грусть. А синие глаза смотрели на Гилтанаса с такой любовью, что он не смог выдержать их взгляда и отвернулся. Сильвара поймала его за руку: – Умоляю тебя, шалори… Любимый… Поверь мне. Вспомни, о чем мы говорили с тобой… Там, у пруда… Ты чувствовал тогда, что должен все это совершить – отречься от собственного народа, стать изгоем, – ибо сердце тебе подсказывало: это правильный путь. А я ответила, что понимаю тебя, ибо должна пройти то же самое. Неужели ты мне не верил? Некоторое время Гилтанас стоял молча, склонив голову.
– Я верил тебе, – тихо сказал он наконец. Притянул ее к себе и поцеловал серебряные волосы: – Мы последуем за тобой. Идем, Лорана… И, обнявшись, влюбленные устало зашагали вперед по снегу.
Лорана обвела глазами остальных… Они отводили глаза. Потом к ней подошел Терос.
– Я прожил на этом свете почти пятьдесят лет, девочка, – проговорил он негромко. – Я знаю, что по вашим эльфийским меркам это немного. Но мы, люди, не просто следим, как текут мимо годы – мы в полной мере проживаем каждый из них. И вот что я тебе скажу: эта девушка любит твоего брата верно и преданно. А он – ее. Такая любовь не может обратиться во зло. И ради этой любви лично я за ними пойду хоть в нору дракона! И кузнец зашагал следом за Сильварой и Гилтанасом.
– А я попрусь в нору дракона ради моих мокрых ног, может, он хоть обогреет, прежде чем спалить! – Флинт стучал одним сапогом о другой. -Пошли!
И, схватив кендера, он потащил его следом за кузнецом.
Лорана осталась одна. Выбора не было – только идти вместе со всеми. Хотела бы она, однако, поверить в то, что сказал ей кузнец. Когда-то она и сама думала, что именно так был устроен мир. Но с тех пор многое из того, во что она верила, успело рассыпаться у прах. Может быть, и любовь?..
А перед глазами кружились, танцевали цветные блики: Око Дракона… Спутники шли и шли на восток, во тьму сгущавшейся ночи. Остался позади высокогорный перевал с его разреженным воздухом. Замерзшие скалы сменились хилыми сосенками, потом по сторонам тропы снова зашумел лес. И вот Сильвара уверенно ввела их в окутанную туманом долину.
Дикарка ничуть не заботилась о том, чтобы прятать следы. Теперь ее беспокоила лишь скорость. Можно было подумать, они бежали взапуски с солнцем. Когда стемнело, они буквально свалились на какой-то поляне, вымотавшись до того, что кусок не лез в горло. Но и тут Сильвара отпустила им всего несколько часов тревожного сна. Когда поднялись луны, серебряная и алая – та и другая были почти полны, – она потребовала свернуть лагерь и двигаться дальше.
И если кто-нибудь, с трудом ворочая языком, спрашивал ее, отчего подобная спешка, она отвечала лишь:
– Они близко… Они очень близко!
Оставалось только предположить, что она имела в виду эльфов. Хотя Лорана давно уже перестала чувствовать сзади погоню… Занялся рассвет, но вокруг клубился до того плотный туман, что Тассельхоф всерьез задумался, не откроить ли немножко да не убрать ли в карман. Беглецы сбились в кучку и взяли друг друга за руки, чтобы не потеряться. В воздухе ощущалось тепло, и постепенно они скинули тяжелые, промокшие плащи; тропинка же, казалось, возникала из тумана непосредственно у них под ногами, а потом сразу пропадала. Сильвара шла впереди, и блеск ее серебряных волос служил им маячком.
А потом земля сделалась ровной, деревья расступились, и они оказались на лугу, покрытом побуревшей от мороза травой. Дальше нескольких шагов ничего не было видно, и все-таки они чувствовали, что вышли на обширную поляну.
– Эта долина называется Обитель Туманов, – ответила на их расспросы Сильвара. – Давным-давно, до Катаклизма, здесь было одно из красивейших мест Кринна… Так говорит мой народ.
– Может, тут и в самом деле красиво, – проворчал Флинт. – Вот бы еще можно было хоть что-нибудь разглядеть в проклятом туманище!
– Увы, – отозвалась Сильвара. – Как и многое в этом мире, красота Обители Туманов утрачена безвозвратно. Когда-то здесь была крепость; туман окутывал ее подножье, и казалось, будто она невесомо парила, стоя на облаке. По утрам восходящее солнце пронизывало туманы розовым светом, полуденное – разгоняло их, и великолепные шпили были видны за много миль. А ночью на волнах тумана играли лучи алой и серебряной лун. Со всего Кринна сюда собирались паломники… – Сильвара не договорила и распорядилась: – Вот здесь мы сегодня и заночуем.
– Что за паломники? – спросила Лорана, опуская наземь свой заплечный мешок.
– Откуда мне знать, – отворачиваясь, пожала плечами Сильвара. – Это всего лишь легенда моего племени, и неизвестно, есть ли в ней хоть доля истины. Теперь-то сюда уж точно никто не приходит… Врет, решила Лорана, но вслух ничего не сказала. Ей было уже все равно: она слишком устала. А вокруг царила такая странная, неестественная тишина, что даже негромкий голос Сильвары звучал, словно крик. Спутники молча разостлали свои одеяла, и так же молча, безо всякого аппетита, поели, кое-как прожевав сушеные фрукты, извлеченные из мешков. Даже кендер вел себя смирно. Туман глушил все звуки, лишь из лесу доносилось равномерное шлепанье капель, падавших с ветвей на ковер из мертвой листвы…
– Спите, – тихо проговорила Сильвара, устраиваясь около Гилтанаса. -Ибо, когда встанет серебряная луна, нам пора будет идти.
– Встанет, ну и что? – зевнул кендер. – Все равно мы ее не разглядим в этаком тумане…
– И тем не менее идти надо. Я вас разбужу.
– Мы непременно поженимся, – сказал Гилтанас. Вот кончится Совет Белокамня… Вернемся с Санкриста и сразу поженимся!
Они с Сильварой лежали рядом, под одним одеялом. Девушка вздрогнула в его объятиях, ее волосы защекотали ему скулу… Однако она не ответила.
– И не беспокойся о том, что скажет мой отец, – сказал Гилтанас, улыбаясь и гладя ее чудесные волосы, сверкавшие даже во тьме. – Он, конечно, первое время будет держаться ужасно сурово и мрачно, но я ведь младший – кому какое дело, что со мной станется!.. Братец Портиос произнесет пару напыщенных речей, пошумит, повозмущается – и тоже привыкнет. А мы не будем обращать на него внимания! И с моим народом нам жить тоже совсем не обязательно. Я не знаю, сумею ли я ужиться с твоими, но я постараюсь. Я неплохо стреляю из лука. И я хочу, чтобы наши дети росли в чаще лесов, росли свободными и счастливыми… Сильвара! Ты плачешь? Что случилось, любимая?
Гилтанас покрепче прижал ее к себе, и она уткнулась лицом в его плечо, горестно всхлипывая.
– Ну, ну, что ты, – ласково шептал он, улыбаясь в темноте. И что за народ
– женщины! Что, спрашивается, он ей такого сказал?.. – Все будет хорошо, Сильвара, – шептал он. – Все будет хорошо… Потом он заснул, и ему приснились среброволосые ребятишки, бегущие по зеленому лесу…
– Пора! Надо идти… Лорана почувствовала, как кто-то встряхнул ее, взяв за плечо. Вздрогнув, она открыла глаза. Из памяти медленно улетучивался смутный, пугающий сон. Дочь племени Диковатых Эльфов стояла подле нее на коленях.
– Пойду будить остальных, – сказала Сильвара. И растворилась в ночи. Лорана уложила свои вещи, двигаясь, точно лунатик. Сон нисколько не освежил ее, даже, казалось, наоборот, утомил еще больше. Она ждала, дрожа от холода в темноте. Где-то рядом закряхтел старый гном: от стужи и сырости у него разболелись суставы. До Лораны только тут дошло, чего ему, наверное, стоило это путешествие. Ему ведь было уже почти сто пятьдесят лет – почтенный возраст для гнома. Он был все еще бледен после «тяжелой болезни», перенесенной на корабле. Его губы, едва видимые в бороде, приобрели синеватый оттенок, и он время от времени прижимал руку к груди. При этом Флинт вовсю убеждал их, что чувствует себя прекрасно. И в походе держался наравне с другими, не отставал…
- Предыдущая
- 56/101
- Следующая
