Подземелье смерти (=Конан и Бог-Паук) - де Камп Лайон Спрэг - Страница 5

Четыре дня спустя после встречи Конана с заморийцами в двери дома чародея Кушада, который жил в портовом городе Султанапуре, постучали. Дочь Кушада отворила дверь — и в испуге отпрянула.

У порога стоял великан, одетый в лохмотья, — небритый, выпачканный илом; при нем были кожаное седло, две дорожные сумы, лук в чехле и свернутое в узел одеяло.

Вид у великана был устрашающий, но улыбка на потном и грязном лице — широкая и дружественная.

— Привет, Тамина! — гаркнул великан. — Ты подросла с тех пор, как мы виделись в последний раз. Какая ты сейчас миловидная и привлекательная!

— Капитан Конан — возможно ли!.. — ахнула Тамина. — Входи! Отец будет тебе рад.

— Когда я расскажу тебе, что со мной приключилось, ты не будешь так радоваться, — проворчал Конан, освобождаясь от поклажи. — Как здоровье отца?

— Неплохо, только глаза слабы, он почти ослеп. Сейчас у него нет посетителей, идем со мной.

Девушка повела Конана в комнату, где на подушках скрестив ноги сидел маленький седобородый человек. Он поднял лицо: глаза его почти полностью были скрыты катарактой.

— Конан? — спросил старик. — Я узнаю тебя и без помощи глаз. От чьей еще поступи так сотрясается мой домишко?

— Да, это я, Конан, — подтвердил киммериец. — Рад тебя видеть, дружище Кушад! Помнишь, ты говорил мне, что, если я попаду в переплет, здесь мне окажут приют?

Кушад хмыкнул:

— Точно, говорил. Но это было всего лишь платой за спасение от шайки головорезов. И помню, как тебя возмутила мысль, что ты — капитан его величества, опора королевства — вдруг окажешься в беде и будешь искать убежища. Сядь и поведай, что привело тебя сюда. Ты ведь не будешь просить, чтобы я, прибегнув к астральному зрению, нашел утраченные тобой деньги?

— Нет, хотя отыскать кошель, полный монет, а заодно пропавшего жеребца мне бы хотелось, — проворчал Конан.

Прежде чем Тамина принесла кувшин вина, киммериец рассказал Кушаду о своем злоключении с Наркией и побеге из Аграпура, а также о встрече с заморийцами.

— Странно, — добавил Конан. — Вот уже несколько дней я не могу вспомнить, что это были за путешественники. Все впечатления стерлись, как под воздействием дьявольских чар. Только вчера память начала восстанавливаться, и понемногу я нарисовал мысленно все происшествие. Что это было, как ты считаешь?

— Гипнотическое внушение, — предположил Кушад. — Заморийцы владеют этим искусством. Тот, кого ты встретил, наверное, жрец или чародей. Замора кишит чародеями, как постоялый двор клопами.

— Знаю, — проворчал Конан.

— Ты упорно сопротивлялся его чарам, а то до сих пор ничего бы не вспомнил. Вы, северяне, лишены фантазии, которая сковывает волю у нас, жителей Востока. Я научу тебя, как противостоять подобному колдовству. Расскажи мне о заморийских купцах поподробней.

Конан, как мог подробно, рассказал о путешественниках, добавив, что с ними была женщина; она вышла к костру погреться, но Харпагус велел ей вернуться в шатер. Она казалась как бы безумной или околдованной.

Кушад изумленно приподнял брови:

— Женщина? Как она выглядела?

— Лунный свет едва освещал ее, но я заметил, что она высокая и черноволосая, примерно около тридцати лет. Платье на ней шелковое, вид изнеженный — наверняка не привыкла к…

— Клянусь Эрликом! — воскликнул Кушад. — И ты не знаешь, кто была эта дама?

— Нет. Кто же она такая?

— Ах, я и забыл, что ты две недели провел в полном безлюдье. Ведь ты не слышал, что Джамиля, любимая жена короля Йилдиза, похищена?

— Клянусь Кромом, нет! Так вот почему отряд Йилдиза проскакал мимо, даже ни о чем меня не расспросив. Я поначалу подумал, что это за мной погоня, а потом только гадал, не случилось ли дельце покруче, чем смерть Оркана.

— Жаль, что ты не знал о похищении. Если бы ты спас госпожу, король бы тебя простил. Люди Его Величества рыщут по всему королевству в надежде напасть на след похитителей.

— Когда я служил во дворце, — сказал Конан, — мне приходилось слышать об этой фаворитке, но видеть я ее не видел. Поговаривали, что Йилдиз — безвольный простофиля и все ответственные государственные дела возлагает на нее. Она — истинный правитель страны. Там был верблюд на привязи — заморийцы, наверное, увезли ее на верблюде. Но если бы даже я спас ее, возвращаться на службу к королю не стал бы.

— Почему?

Конан усмехнулся:

— Когда я скакал посреди гирканийских степей, убегая от волчьих стай и уворачиваясь от стрел кочевников, для меня не было ничего желанней, чем служба у короля. Мне представлялось: я только и буду что красоваться в великолепном мундире и бросать пылкие взоры на дам. Но, как выяснилось, жизнь капитана королевской гвардии невыносимо скучна. Исключая короткую муштру по утрам, весь день надо стоять как статуя, салютуя королю и его приближенным, да следить, чтобы амуниция подчиненных была в полном порядке. От скуки я и затеял интрижку с этой потаскухой Наркией. Кстати, злополучный Оркан — сын Тугрила, Верховного Жреца бога Эрлика. Насколько мне известны нравы жрецов, рано или поздно он отомстил бы, даже если бы король не одобрил его мести: отравленные иглы в постели, кинжал в спину безлунной ночью. Два года прослужить у одного хозяина — для меня это более чем достаточно, к тому же чужеземцы в Туране не назначаются на высокие посты.

— Что ж, чем слаще яблоко, тем прожорливей червь. Куда ты направляешься теперь?

Конан отхлебнул вина.

— В Замору, где водил дружбу кое с кем, когда еще был вором. Кстати, проклятые заморийцы украли мою лошадь.

— Ты хочешь сказать, лошадь короля Йилдиза?

Конан пожал плечами:

— У него достаточно лошадей. Эти чертовы мумии не только коня увели — они украли золото, которое мне удалось скопить. Ты сам советовал мне откладывать хоть немного из месячного жалованья, теперь видишь, какая от этого польза! Лучше бы я истратил эти деньги на вино и женщин — по крайней мере сохранились бы приятные воспоминания.

— Скажи спасибо, что они не перерезали тебе сонному глотку. — Обернувшись, Кушад позвал: — Тамина!

Девушка явилась на зов, и старик велел ей:

— Подними вон ту половицу и дай мне то, что под ней лежит.

Тамина продела палец в кольцо, прикрепленное к половице, и подняла ее. Наклонившись, она сунула руку в отверстие и извлекла оттуда небольшой, но тяжелый сверток. Она вручила его Кушаду, а тот передал Конану:

— Возьми, сколько тебе нужно, на покупку новой лошади и на расходы по пути в Замору, — сказал чародей.

Конан запустил руку в сверток и извлек оттуда пригоршню золотых монет.

— Ты так добр ко мне! — с удивлением воскликнул киммериец.

— Но ведь и ты помог мне, когда я нуждался в помощи, мой долг отблагодарить тебя. Что ты смотришь на меня не отрываясь? Иди и купи себе все необходимое.

— Откуда ты знаешь, что я смотрю на тебя?

— Я вижу глазами души, поскольку телесные глаза подвели меня.

— Не многих я встречал за годы странствий, кто отвечает благодарностью на добро и является истинным другом, — ответил Конан. — Большинство только и думает, как бы ухватить побольше да покрепче удержать. Я верну тебе деньги как только смогу.

— Вернешь или не вернешь — не беспокойся. У меня их достаточно, чтобы спокойно провести остаток дней. Дочка, задвинь занавески и достань треножник. Духовным зрением я попытаюсь увидеть, куда направились эти заморийцы. Но на это уйдет какое-то время. Ты, наверное, голоден, Конан.

— Голоден! — взревел Конан. — Да я готов разорвать лошадь! Два дня пришлось обходиться совсем без еды: ведь запасы были рассчитаны на путешествие верхом.

— Тамина, приготовь ужин, а ты пока можешь посетить баню, что на нашей улице. Возьми мой старый плащ и накрой лицо капюшоном. Королевские воины наверняка рыщут повсюду, разыскивая тебя.

Спустя полчаса Конан вернулся в дом Кушада.

— Тише, капитан Конан, — прошептала Тамина. — Отец сейчас в магическом трансе. Он разрешил пройти к нему, только сидеть надо очень тихо.