Здравствуйте, мистер Бог, это Анна - Финн - Страница 20

• Предыдущая
• 20/40
• Следующая

Я погрозил ей пальцем.

— Пять плюс два будет десять.

— Иногда это два, — парировала она.

— А потом, может быть, и семь!

— Какая, в конце концов, разница? Кругом сквиллионы миров, на которые стоит взглянуть. Мы перевели дух.

— Кроха, — распорядился я, — вставай. Я хочу тебе кое-что показать.

Я подхватил пару зеркал с туалетного столика, и мы отправились на кухню. Я зажег газ. Было темно и холодно, но это не имело никакого значения. Наши внутренние топки работали на полную мощность. Я нашел большой лист белого картона и начертил на нем длинную и толстую черную линию. Сомкнув зеркала под углом друг к другу, я поставил их на попа, будто раскрытую книгу, так чтобы толстая черная линия пришлась как раз между ними. Уставившись в середину зеркал, я подправил угол и, затаив дыхание, шепнул ей:

— Теперь гляди.

Она посмотрела, но ничего не сказала. Я начал очень медленно смыкать угол зеркал и тут услышал ее вздох. Она вперила взгляд внутрь и некоторое время продолжала вглядываться. А потом весь ад вырвался наружу. Ее паровой котел взорвался. Я очень хорошо помню, как это случилось. Хорошо, что я успел положить зеркала на стол. Она врезалась в меня, словно курьерский поезд, и кинулась на шею, едва меня не задушив. В спине у меня наверняка остались дырки от ее пальцев. Она смеялась, и плакала, и даже кусалась. Слова закончились миллион лет назад. Не было ни одного, которое подходило бы, хоть сколько-нибудь подходило бы к этому моменту. Физических сил у нас просто не осталось но духовных и умственных было хоть отбавляй. Как, впрочем, и всегда.

Планы мы строили за чашкой чаю. Сразу после нашего открытия мы решили отправиться на рынок и купить целую кучу зеркал от Вулворта.[31]

Когда мы явились на рыночную площадь, оказалось, что торговля еще не начата. Продавцы только раскладывали товар по прилавкам в неровном свете карбидных ламп. Над улицей порхали добродушные оскорбления, практические указания и глубокомысленные замечания на тему, не пойдет ли дождь. Ногами топали так, будто холод был противным насекомым, которое надо было раздавить. На кирпичах стояли большие железные бочки, в которых горел огонь; на нем подогревалась вода для чая. Из дверей кофейни по всему рынку разносился дразнящий аромат кофе и горячих колбасок.

— Чашку кофею, пару капель крепкого и добавь чизкейк, папаша, — сказал таксист.

— А мне тоже чашку и сосисок пару, — добавил его напарник.

— А тебе чего, шеф? — это подошла моя очередь.

— Две чашки чаю и четыре колбаски.

Я шлепнул на прилавок мелочь и забрал сдачу, которая, конечно, оказалась мокрой, потому что лежала в луже кофе. Анна вцепилась в свою кружку обеими руками и даже зарылась в нее носом. Над краем кружки виднелись одни глаза, жадно и весело впитывавшие все, что творилось вокруг. И чай, и колбаски сразу у нее в руках не помещались, поэтому я зажал их между пальцами левой руки, чтобы она могла вытащить их оттуда, когда понадобится. За соседней стойкой обнаружилось свободное место, так что мне удалось даже поставить кружку и попытаться одной рукой прикурить сигарету. Я попробовал зажечь спичку, чиркнув ее большим пальцем. Этот трюк мне никогда не удавался. Лучший результат, которого я смог добиться, — это когда спичечная головка отлетала и намертво застревала у меня под ногтем. После чего совершенно необъяснимым образом воспламенялась, хотя этого от нее никто не ожидал. На этот раз обошлось. Анна подняла ногу, я зажег спичку и прикурил. Мы даже как-то согрелись.

— Паберегись, пжалста! Паберегись!

Словно волна от проходящего судна, мы схлынули сначала на тротуар, потом обратно, пропуская запряженную лошадью телегу, прокладывавшую себе путь через толпу. Из ноздрей лошади вырывались клубы пара, серебрившиеся в морозном утреннем воздухе.

— Эрни! — заорала леди в кожаном фартуке. — Куды, к чертовой матери, ты девал эту сраную капусту?

И добавила для тех, кому это могло быть интересно:

— Он меня в могилу сведет и в гроб загонит.

— Ни хрена у него не выйдет, — резонно возразил кто-то.

Тут явился человек, одетый в два рекламных щита, сообщавших всем и каждому, что «Конец близок!», и попросил чашку чаю.

— Чтоб мне провалиться! А вот и наш трубный ангел!

— Здорово, Джо. Хватани с нами горячего-мокрого.

Это был водила такси.

— Спсибо, папаша, — ответствовал трубный ангел.

— Отдрочи, Джо. Чего хорошего скажешь?

— Конец близок! — простонал в ответ Джо.

— Кончай меня грузить на хрен.

— А на той неделе было что?

— Приготовься встретить судию!

— Ты откудова все это узнал?

— Не иначе телеграмму получил от святого Петра. С того конца стойки раздался глас, подобный раскату грома над головами всей честной компании:

— Кто из вас, говнюки, спер мои сосиски?

— Они под твоим сраным локтем.

— Арри, придержи свой гребаный язык, тут ребенок!

Арри отошел от прилавка с полной тарелкой сосисок в одной руке и пинтовой кружкой в другой.[32] В его руке последняя выглядела яичной скорлупкой.

— Здорово, мелочь. Как тебя зовут? — спросил Арри.

— Анна. А тебя?

— Арри. Ты тут одна?

— Нет. С ним, — она кивнула головой в мою сторону.

— Шо вы тут делаете в такую рань?

— Мы ждем, когда откроется Вулли, — объяснила Анна.

— А чево вы будете покупать в Вулферте?

— Зеркала.

— Эт круто, — одобрил Арри.

— Нам надо их десять.

— А нашо вам десять-то?

— Чтобы смотреть разные миры, — пояснила Анна.

— Ух, — сказал мудрый Арри, — ты там поосторожнее, да?

Анна улыбнулась.

— Хочешь плитку шоколада? Анна посмотрела на меня, я кивнул. — Да, мистер.

— Арри, — поправил Арри, слегка помахав у нее под носом двухфунтовым указательным пальцем.

— Да, Арри.

— Хозяин, — рявкнул Арри через плечо, кинь нам сюда пару плиток шоколада.

Хозяин действительно кинул, а Арри поймал.

— Вот тебе, Анна, шоколад.

— Спасибо, — вежливо сказала Анна.

— Спасибо, чего? — голос Арри громыхнул вопросительной интонацией.

— Спасибо, Арри.

Она развернула одну из плиток и протянула ему.

Возьми кусочек, Арри.

— Спсибо, Анна, пжалуй, возьму.

Пара древесных стволов, заканчивавшихся неслабыми окороками, протянулись вперед. Окорока оказались огромными связками бананов, при помощи которых Арри отломал достойный себя кусман шоколада.

— Тебе лошади как, Анна? — осведомился Арри.

Поразмыслив, Анна пришла к выводу, что очень даже.

— Тогда пошли, посмотришь на моего Нобби, пригласил Арри.

Мы свернули за угол в маленький переулок и обнаружили там Нобби — поистине огромного тяжеловоза, в роскошной сбруе, со шкурой, сверкавшей почти так же ярко, как начищенные медные бляхи на уздечке. Нобби чем-то бодро хрустел, опустив морду в то, что я назвал бы двухсотфунтовым мешком для угля, привешенным ему на шею. При приближении Арри Нобби приветливо фыркнул себе в кормушку, так что нас обдало душем из отрубей и соломенной трухи. Арри разинул пасть, и оттуда вырвался целый торнадо смеха и ласковой воркотни. Пять минут назад Арри был готов намазать чьи-нибудь мозги на свои сосиски, и, полагаю, ему ничего не стоило бы управиться с пятью-шестью взрослыми мужиками. Теперь же он у меня на глазах превратился в доброго сказочного великана, который привел маленькую девочку знакомиться с лошадью. Анна получила целую пригоршню сахара для Нобби.

— Он тебя не тронет, Анна. Он и мухи не обидит, нет, — уверял ее Арри.

«Как и ты, Арри, добрая дубина, — подумал я, — как и ты».

Губы Нобби задрались, обнажая что-то, похожее на ровный ряд желтых надгробных памятников, потом аккуратно навернулись на куски сахара. Ладошка Анны опустела. После нескольких минут восторженного бульканья Арри заявил:

• Предыдущая
• 20/40
• Следующая