Удар Молнии - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 63

• Предыдущая
• 63/117
• Следующая

В подтверждение своих выводов Отрубин несколько дней назад выслал видеоматериалы, местную прессу и некоторые документы, полученные в воинских частях и отрядах режима оперативным путем.

Наверняка многое из того, что сейчас сообщала разведка «Молнии», давно было известно в правительственных кругах, однако ни грозная исполнительная власть, ни «четвертая», над умами и душами, никак не касались этих проблем, и можно было предполагать, что существует некий тайный запрет, связанный с высшими соображениями геополитики.

Во всем этом следовало разобраться самому, без всякой помощи, без чьих-то определенных взглядов и мнений, по принципу «че-че». Как всякий битый волк, дед Мазай не хотел участвовать в чужих играх и служить ничьим интересам, кроме отечественных. Всякий здравомыслящий человек, хоть самый воинственный, понимает, что не следует дразнить даже прирученного медведя. Кто хочет мира, тот ищет его, кто жаждет войны, тот лезет в драку, собирает камни; диалектика войны и мира была стара и проста, как трехлинейная винтовка, а мишура и флер вокруг этого назывались политикой и выполняли роль камуфляжа, чтобы скрыть истинные намерения.

Полная тишина вокруг готовящейся к войне Чечни была удобным видом маскировки. Командование дивизией стратегической авиации наложило психологический отпечаток на генерала, сформировало определенный тип мышления. Должно быть, считая себя стратегом, он намеревался нанести сокрушающий удар в жизненно важные точки противника и особенный эффект рассчитывал получить за счет внезапности. Он не бряцал оружием, не делал резких заявлений, не скандалил с Россией, но тихой сапой высасывал ее ресурсы в виде денег, топлива, военных специалистов — всего, что требуется для войны. И Россия постепенно привыкала к нему, смирялась с мыслью о неотъемлемости его существования, как вшивый человек привыкает и смиряется с вошью: почешется и дальше терпит: поймать не так-то просто, не просто раздавить, вычесать, избавиться от гнид… А всякая революция, как было давно замечено, дело вшивое.

Дед Мазай не мог выехать в Чечню сам — опасался оставлять еще недоформированную «Молнию», тем более, что вокруг нее ощущался скрытый интерес других силовых структур. Местонахождение генерала постоянно отслеживали, и появление его в республике, даже конспиративное, могло вызвать непредсказуемую реакцию среди «опричнины», а если секретные бумаги директора ФСК непременно попадают на стол к Диктатору, то не исключено, что об «умершем» генерале из «Молнии» он тоже узнает. Оставалось единственное — отправлять начальника штаба Головерова, а самому заниматься учебным процессом и прочими штабными делами.

Для заброски Глеба генерал не стал использовать канал ФСК, по которому уходили две предыдущие «тройки», решил перестраховаться и отправить его самоходом, на гражданских рейсовых самолетах, с документами прикрытия, выправленными на другое имя. Дед Мазай чувствовал, что длительная нелегальная жизнь вырабатывает в нем обостренную подозрительность, но дело состояло не только в этом: куда-то запропастились видеоматериалы Отрубина, посланные по каналам контрразведки. На всякий случай приходилось прокладывать свои, «дикие тропы», чтобы выйти из-под любого контроля…

Через два дня после отъезда Головерова на базу неожиданно, без радиограммы, прилетел Сыч вместе с Крестининым и последним пополнением «Молнии».

— Принимай в свою команду! — полушутя заявил он еще возле вертолета. — Согласен на должность рядового бойца. А вообще бы мне лучше на озеро, с удочкой…

После того как Сыч рассказал деду Мазаю о последних событиях, а главное, о сроках операции, ему тоже захотелось взять удочку, бросить «лавку с товаром» и ловить рыбу. Данный «генсеком» карт-бланш на проведение «полицейской» акции не спасал от разочарования, поскольку не мог быть реализован в три месяца. Все, что было напланировано, каким-то образом сложено в логический ряд, теперь не годилось даже как один из вариантов. К концу третьего месяца можно было закончить лишь основной сбор развединформации, получаемый как во времена Лермонтова. И даже при условии переброски всего спецподразделения в район операции к этому сроку все равно требуется еще месяц, чтобы согласовать и проиграть на штабных учениях взаимодействия частей внутренних войск, которые должны быть введены в Чечню в ту же ночь, когда «Молнией» будет нанесен шоковый удар. Она ни в коем случае не могла взять на себя разоружение армии режима, на что требовалось, по предварительным расчетам, до суток времени. «Молния» на то и молния, что бьет смертельно, однако горит коротко. А надеяться на то, что части режима сами побросают оружие и разбегутся, не приходилось. Структура их подразделений и тактика действий с партизанским уклоном говорила об обратом.

Учитывая, что Участковый проявляет недовольство ФСК и тешится мыслью заполучить «Молнию» под свою руку, можно было представить, сколько уйдет времени на согласование действий. Да, на него можно было надавить через «генсека», но прежде следовало иметь в руках досконально проработанный план всей операции.

— Зачем ты приехал сюда? — спросил дед Мазай. — Сообщить, что нас загнали в тупик? Так я и без тебя это чувствовал… Ты мне не нужен здесь! Я сам сижу тут, как в ловушке! В добровольной изоляции! Езжай в Москву!

— Но я и там не нужен! — огрызнулся Сыч. — Без тебя мне в Москве делать нечего.

— Как же, нечего! Выполняй поручения «брандмайора»! Ищи ему бомбы! Чтоб того пропускали к престолу… Нужен! Иначе бы генерала не дали!

— Я не приму этого звания! Нашел чем попрекнуть…

— Куда ты денешься? — сквозь зубы выдавил генерал. — Примешь. Не было еще такого, чтобы от звания отказывались…

И сразу же понял, что перегнул в гневе, забылся и ударил своего, потому что не знал, кого бить. Сыч только посмотрел на старого сослуживца и молча ушел. Потом генерал увидел, как он выпросил у бойцов удочку, набрал в банку червей под камнями и подался на озеро.

Только оставшись в одиночестве и кое-как отвязавшись от глухой беспричинной обиды, уже без горячности, дед Мазай попытался переосмыслить все, что имелось на сегодняшний день, но уже в «свете новых решений партии». И снова пришел к выводу, что «Молнию» воссоздают с единственной целью — подставить ее в Чечне, загнать в западню. Разум отказывался понимать смысл подобной авантюры. В любом варианте оперативного плана следовало провести три обязательных действия: минирование и уничтожение всех складов и баз с боеприпасами, ракетно-бомбовый удар по аэродромам противника, захват и ликвидация Диктатора вместе с оружием. Все должно произойти в одну ночь, в течение двух часов, иначе не будет шокирующего действия «Молнии», иначе разгорится долгая война.

Одна лишь разведка, с последующим минированием объектов, может занять в два раза больше времени, ибо прежде нужно было подготовить свои базы и нелегально протащить на них не одну тонну взрывчатки, специального оборудования и электронной техники.

Можно сейчас же прекратить занятия по учебным планам, собрать подразделение, поклониться и покаяться перед мужиками, распустив всех по домам. И навсегда освободить их от своего авторитета, влияния и — воинского братства.

Дед Мазай открыл окно в сторону озера и понаблюдал в бинокль за Сычом. Он сидел на большом камне, нахохлившийся, неподвижный, очень похожий на ту птицу, от которой получил фамилию. На берегу дымился костерок, разведенный неизвестно для чего, а подле бродила крупная озерная чайка, не боясь ни огня, ни человека. Прошло пять минут — Сыч даже не пошевелился, не махнул рукой, отгоняя комаров.

И через два часа он оставался в такой же позе, разве что сидел теперь в трусах, с голой спиной, видимо недавно искупавшись. Генерал достал из своего чемодана бутылку водки, прихватил на кухне свежих и уже одрябших огурцов, малосольную рыбину кумжу и пошел на берег. Сыч слышал, как он хрустит гравием за его камнем, видел, как собирает хворост и разжигает потухший костер, однако даже не повернул головы. Разве что березовой веткой похлопал по своей спине, сшибая липнущий гнус.

• Предыдущая
• 63/117
• Следующая