Так мало времени - Хиллард Нерина - Страница 45

• Предыдущая
• 45/47
• Следующая

— Фелипе!

— Так вот как вы отдыхаете.

Он говорил по-португальски, отметив тем самым, что она овладела его родным языком, и Моргана осторожно поставила котенка на землю, чувствуя, что краснеет. Но в конце концов ей пришлось поднять голову, и она судорожно сжала за спиной руки: ведь они впервые оказались вдвоем после того эпизода в «Дескани».

— Мне не хотелось отдыхать,— кротко проговорила она по-английски.— Вы не возражаете, чтобы я сюда ходила?

— Ничуть,— ровным голосом ответил он.— Но не надо стоять на самом солнцепеке.

Его заботливость была очень трогательна, и Моргана поспешила напомнить себе, что она абсолютно ничего не значит: он просто внимателен к человеку, который так недавно был очень серьезно болен.

Он провел ее к маленькой беседке в форме пагоды и усадил на мягкие подушки сиденья. Моргане хотелось бы, чтобы он тоже сел: конечно, его близость все равно будет ее тревожить, но когда он вот так стоит над нею, глядя на нее сверху вниз с совершенно непонятным выражением лица, она чувствует себя ужасно неспокойно.

Его молчание лишило, ее равновесия, и она поспешно сказала первое, что пришло ей в голову. Замечание оказалось довольно плоским:

— Вы ведь, кажется, только сегодня вернулись из Португалии?

Наконец он пошевелился, прислонясь к одной из высоких рифленых колонн, поддерживавших крышу.

— Да. Это было неприятно, но я не имел возможности вернуться раньше. У меня оставались неоконченные дела, которыми необходимо было заняться. Я не планировал так рано окончить свою первую поездку туда, но оказалось, что меня тянет обратно на остров.

Моргана молчала, глядя на сцепленные на коленях руки. Она растерялась и не могла понять его странного поведения: казалось, оно призвано что-то скрывать и само было достаточно непонятным.

— Вы не собираетесь спросить меня, почему я вернулся?— добавил он, когда стало очевидным, что она не намерена прерывать свое молчание. Его акцент почему-то стал гораздо заметнее, чем обычно.

Теперь Моргана вынуждена была поднять голову и обнаружила, что он как-то странно на нее смотрит.

— Я сомневаюсь, чтобы вам понравилось, если бы я начала расспрашивать вас о ваших личных делах,— осторожно ответила она: ей было непонятно, не собирается ли над ее недоумевающей головой какая-то буря.

— Да… А возможно, вам просто нет до этого дела? Вы не огорчились бы, если бы больше никогда не увидели человека, который так вас раздражает.

Голос его звучал саркастически и в то же время с непонятной горечью.

А потом внезапно маска упала. Под его смуглой кожей разлилась бледность, во взгляде появилась тень незабытого страха. Стремительно протянувшись, его руки впились в ее плечи с такой силой, что она невольно сморщилась. Железными руками он заставил ее встать.

— Почему ты мне не сказала?

Все еще не понимая, что происходит,— ее мысли беспорядочно мелькали, так что она не могла понять, что именно отразилось в его взгляде,— Моргана хотела ответить уклончиво. И в то же время, когда она заметила его боль и усталость, и глубокие тени, которые легли у него под глазами, ей пришлось изо всех сил бороться с безумным желанием притянуть к себе его голову и нежными пальцами разгладить густые темные волосы.

— Я хотела, чтобы об этом никто не знал, повторила она уже привычное объяснение, снова вспомнив взгляды, которые все время так жадно следили за ней в больнице Святого Кристофера. — Я потому и уехала из Англии. Только Неста…

Она снова замолчала: выражение его лица окончательно сбило ее с толку.

— А я, конечно, не имел права знать,— обвинил ее горький голос, а жестокие пальцы сильнее сжали ее плечи.— Ты позволила бы мне уехать с Хуамасы — тебе было все равно, что я узнал бы, когда вернулся.

— Но… я не думала… Я…

Моргана замолчала. Как объяснить, что она предполагала, что это лишь мимолетно затронет его, поскольку она ничего для него не значит?

— Да — ты не думала!— Голос его был хриплым и яростным.— Тебе было совершенно все равно, что я вернусь на Хуамасу и обнаружу, что девушка, которую я люблю, умерла, пока меня не было!

Последние слова прозвучали безжизненно, но Моргана почти не обратила внимания на его тон.

— Но… не может быть…— прошептала она.

— Нет?— Его пальцы по-прежнему сжимали ей плечи, сверкающий взгляд зеленых глаз был почти невыносим.— Забавно, правда? Не желавший признавать любовь — и так попался: беспомощно лежит у ног той, которой нет до него дела. С Карлом ты готова была смеяться, но я видел в тебе только враждебность. И еще этот Филипп… То ты предпочитала Карла, то я снова был уверен, что ты по-прежнему любишь того человека, с которым была помолвлена. Я с ума сходил от мучительных сомнений, кого из них ты выберешь, а ко мне ты относилась только с неприязнью. Я должен был уехать…

Он все еще не отпускал ее. Моргана не находила слов для ответа — она была уверена, что это не может быть правдой. Это просто ее воображение наконец вышло из-под контроля и смешало мечты с действительностью. Но нет! Быстрый, страстный голос продолжал звучать в ее ушах.

— Я не мог оставаться вдали. Я должен был вернуться — и тогда…

Его голос снова прервался: у него перехватило горло при воспоминании о возвращении на Хуамасу и об одурманенном голоске, пролепетавшем ту ужасную и неожиданную новость. При виде посеревшего, искаженного страданием лица, ставшего совершенно безжизненным, Моргана не выдержала. Изумленное оцепенение, державшее ее в плену, рассеялось.

— Не надо, Фелипе! Не надо так смотреть! Крик вырвался из глубины ее сердца — и в следующую секунду он почти жестоко прильнул к ее губам. Его руки обхватили ее стальным обручем, но она была безмерно счастлива даже от самой этой боли. Он держал ее так, словно никогда больше не отпустит, как будто изголодался по ней. Даже когда он, наконец поднял голову, его руки не разжались. Моргана нисколько не сомневалась, что она ушла из реальности и бредит, как это уже было в больнице.

Неужели это — Фелипе де Альвиро Риальта? Неужели этот человек, который быстрым, страстным голосом шепчет ей едва понятные признания,— это бесстрастно-ледяной хозяин Хуамасы?

— Не может быть, чтобы ты меня любил!— проговорила она, наконец чуть слышным, изумленным голосом, несмотря на то, что его поцелуй сказал ей совершенно противоположное.

Фелипе рассмеялся — негромко, но с глубоким торжеством, потому что губы Морганы выдали ее.

— Так в это очень трудно поверить?

И словно для того, чтобы доказать ей, что это правда, он снова поцеловал ее. Сначала он долго едва касался ее губ, потом его губы скользнули к нежной ямочке у шеи. Встретившись со взглядом Фелипе, Моргана почувствовала словно легкий удар тока — так много сказал ей этот взгляд. Глаза Фелипе окутали ее теплой властью, так что она вынуждена была потупиться, и на ее щеках выступила яркая краска смущения. И все же она чувствовала необходимость снова и снова глядеть на него: никогда прежде она не видела его таким — открытым и почти по-мальчишески радостным.

Фелипе чуть отстранил ее, улыбаясь навстречу ее взгляду.

— Ну, теперь ты убедилась? По-моему, это началось с той минуты, как ты стояла в своей белой форме, такая чопорная и вежливая, и отказывалась провести меня к мисс Брутон.

— С того времени! — Моргана недоверчиво посмотрела на него. Как это могло начаться в ту минуту, когда они безмолвно признали возникшую между ними неприязнь, когда карие глаза столкнулись с зелеными и выразили взаимное раздражение?

Фелипе снова притянул ее к себе, словно для него было невыносимо отпустить ее, и его пальцы нежно прикоснулись к золотисто-коричневым завиткам, которые снова пришлось остричь накоротко.

— Помнишь, что я сказал тебе: любовь приходит быстро, при первой же встрече. Ты мне тогда даже не понравилась, но я не мог тебя забыть. Даже в ту первую ночь ты нарушила мой сон, а сколько раз я с тех пор лежал без сна всю ночь — я потерял этому счет! Но я не знал, что со мной происходит, пока Марита не предложила тебе встретиться с Карлом. Ты не знаешь, как жестоко ревность терзает сердце.— Голос его вдруг зазвучал с тревожной настойчивостью:— Ты не любила его, дорогая?

• Предыдущая
• 45/47
• Следующая