Дом с волшебными окнами. Повести - Эмден Эсфирь Михайловна - Страница 38
- Предыдущая
- 38/86
- Следующая
Глава двадцать третья
ВОТ И СКАЗКЕ КОНЕЦ
Дети стояли, взявшись за руки. Сонные, притихшие, жались к ним Булька и медвежонок.
На улицах было совсем темно, потому что наступила ночь, и пора, давно уже пора было возвращаться домой.
Враг был разбит, разбит в буквальном смысле слова — на мелкие кусочки. Бесславно окончил свои дни Резиновый Крокодил. Чудесная машина превращалка выручила детей. И друзья помогли им в пути.
Но дети знали, что Оловянный Генерал ещё цел, а дом с волшебными окнами не найден.
— Как темно! — сказала Таня.
Она подняла руку, в которой крепко держала палочку с серебряным фонариком, и на осветившейся молочным светом улице дети увидели Старого Фонарщика.
Он шёл в своей белой пушистой шубе и держал в руках простую палочку.
Вот он взмахнул ею, и — красные, зелёные, синие — вспыхнули сразу все фонари и осветили волшебным светом улицу игрушечного города.
И сейчас же тоненький-тоненький хор детских голосов раздался вокруг, и по улице побежала толпа крошечных белых малюток.
— В лес! В ёлочный лес! — кричали они.
А за белыми малютками бежали красные лисички, золотые петушки, мохнатые волки.
— В лес! В ёлочный лес! — кричали они.
— Пора отпустить друзей, — сказал голос Старого Фонарщика над самым Таниным ухом, и Таня сразу вспомнила своё обещание, данное доброму Морозке в старом лесу.
Она нежно поцеловала маленького медвежонка, который уже сладко спал у неё на руках, и передала его Старому Фонарщику.
— Отнесите его, пожалуйста, домой, — сказала она, — и кланяйтесь дедушке Морозке, и Михайлу Иванычу, и лисичке. Мы непременно придём к ним ещё раз!
Булька прыгал то в Серёжины, то в Танины руки и что-то горячо выкрикивал, но так торопился, что понять его было невозможно.
Вот и он ускакал за Старым Фонарщиком, и дети остались совсем одни.
В окошках гасли огни — это игрушки укладывались спать.
Детям видно было, как сидят в креслах дедушка Мяч и бабушка Кукла и старые их белые головы клонятся от сна.
— До свиданья, дедушка Мяч! — сказал Серёжа.
— До свиданья, бабушка Кукла! — сказала Таня.
— Спите спокойно — Оловянный Генерал далеко. А если он опять нападёт на вас, мы придём на помощь!.. И в этот раз мы уже не выпустим его!..
— Прощай, Игралочка! Мы долго будем помнить тебя!
И Таня подняла ещё выше свой серебряный фонарик.
Глава двадцать четвёртая
ДОМА
Кто стреляет громче пушки?
Разноцветные хлопушки.
— Серёжа! — воскликнула Таня.
Свет серебряного фонарика упал прямо на окна большого дома.
— Дом с волшебными окнами! — сказал Серёжа. — Таня, там ёлка, смотри!
И вдруг всё вспыхнуло сразу и засияло!..
По веткам побежали маленькие поезда из разноцветных лампочек — они мчались в самую гущу ветвей, и там, наверно, было самое интересное.
Золотой петух выскочил из своего домика и захлопал крыльями.
Рыжая лисичка, спрятавшись за веткой, глядела на него. А маленькие лыжники скользили по снежным дорожкам.
Ух, как заскрипели полозья! Это катил с самой верхушки вниз на красных саночках маленький дед Мороз.
Румяные персики были подёрнуты пушком; они раскачивались на ветках рядом с тяжёлыми орехами и прозрачными бабочками…
А под ёлкой! Сколько там стояло подарков рядом с белым дедом Морозом, ухмылявшимся в усы! Всего нельзя было и разглядеть.
Но на самом видном месте лежал большой красно-синий мяч.
А у ствола ёлки сидел, прижавшись, плюшевый медвежонок и смотрел прямо на открытый ящик с какими-то кружками, брусками и палочками.
И вдруг — бум! — ударили тарелки Петрушки, запела музыка, захлопали хлопушки, весёлые ребячьи лица замелькали вокруг ёлки, и тепло обитая дверь распахнулась прямо перед детьми.
— Да ведь это наша дверь! — сказала Таня.
— Да ведь это наш дом! — сказал Серёжа.
А мама уже стояла на пороге и протягивала к ним руки.
ШКОЛЬНЫЙ ГОД МАРИНЫ ПЕТРОВОЙ
1. ОСЕНЬ
Скрипнула калитка, пропел колодезный журавль, и, опускаясь в колодец, звякнуло ведро.
Марина перехватила мокрую верёвку и подтянула ведро. Оно было тяжёлое, запотевшее, наполненное до краёв студёной тёмной водой.
Марина понесла его, и следом за ней по дорожке потянулись мокрые следы. Под ногами шуршали листья. Осень, осень…
На террасе Елена Ивановна укладывала вещи. Она подняла от чемодана голову и отвела от раскрасневшегося лица пушистую прядь волос.
— Ну-ка, Мариша, иди сюда, помоги закрыть чемодан!
Марина поставила на пороге ведро и подбежала к матери:
— Мама, пусти, пусти, дай я!
— Какая быстрая! — сказала Елена Ивановна. — Давай вместе.
Они вдвоём нажали на крышку — Елена Ивановна руками, а Марина и руками и коленками.
— Есть! — закричала Марина. — Мама, я побегу! Полью цветы…
— Постой, постой, а ты всё уложила?
Всё — это были книги, ноты, тетрадки, почти не тронутые за лето; коллекции жуков и бабочек и несколько летних рисунков: сенокос, купание на реке Серебрянке, лагерный костёр и ещё что-то…
Марина быстро уложила всё это в свой маленький чемодан. Что ещё? Да, коробка с лентами. Голубые совсем выцвели за лето, а вот красные никогда не выцветают.
Её стол в маленькой комнате у окна опустел. Только скрипка ещё лежала на длинной полке над столом, которую Женя прибил этой весной. Марина подошла к ней и провела рукой по тёмному гладкому футляру.
Окно было открыто, она выглянула в него.
Тонкая осинка под окном стояла прямо и тихо; только её круглые листья чуть слышно, но очень быстро и отчётливо шептали что-то. Марина не раз слушала этот быстрый и отчётливый шёпот. Ей казалось, что осинка о чём-то рассказывает и если хорошенько вслушаться, то можно всё понять.
Да и в самом деле, осинке было что порассказать — за лето она наслушалась многого.
Лето было в этом году горячее и шумное. По утрам разноголосо пели птицы, день начинался обычно солнечный, ясный, И вдруг среди дня налетал ветер, шумел, распоряжался в густой листве. Звонкий, дробный дождь стучал по крышам. И снова сияло солнце.
А в саду с утра до вечера раздавались голоса Марины и её друзей. По утрам Марина приманивала свистом птиц и цокала белке, поселившейся в это лето на старой сосне.
И целый день, не смолкая, распевала.
Несколько раз в день над садом и полем, которое начиналось за калиткой, отчётливо и смело звучал громкий голос горна.
Тогда Марина бросала всё и бежала к своим приятелям, в пионерский лагерь у леса. Дел было очень много!
И гладкий тёмный футляр открывался не часто.
Но, когда это случалось, Марина играла долго и с увлечением. Поющий голос скрипки был тогда в саду самым главным.
И осинка и большая сосна прислушивались.
Были и знакомые звуки в Марининой игре, похожие на её песни и свист и даже на пение птиц, а были и совсем другие, назнакомые.
Марина сняла скрипку с полки, но, подумав, положила обратно. Зачем её нести в ворох вещей! Пусть лучше полежит здесь, у открытого окна. А когда придёт машина, скрипку надо будет осторожно положить в кабинку рядом с мамой.
- Предыдущая
- 38/86
- Следующая
