Подарок - Ахерн Сесилия - Страница 25

• Предыдущая
• 25/57
• Следующая

— Лу, — тихо проговорила Рут, — наверное, тебе нужно воды или кофе принести. Пойду сварю кофе.

Лу шумно вздохнул.

— Я, кажется, доставляю тебе хлопоты, Рут? — раздраженно бросил он. — В чем дело? Ты велела мне быть, я и приехал.

Все молчали, сидевшие за столом неловко избегали взглянуть друг на друга. Отец сердито, постепенно наливаясь краской, глядел на Лу. Губы его чуть подрагивали, словно из него вырывались потоки слов, но не было слышно ни звука.

А Гейб между тем продолжал свой обход стола.

— Привет, Рут. Очень рад наконец-то с вами познакомиться.

— Здрасьте, — тихо сказала Рут и вяло, едва взглянув на него, пожала ему руку, и тут же, встав из-за стола, стала собирать тарелки с недоеденным десертом и чашки из-под кофе, чтобы отнести их в кухню.

— Я вам помогу, — вызвался Гейб.

— Нет, нет, сидите, пожалуйста. Нагруженная посудой, она бросилась в кухню. Но Гейб ее не послушался и отправился вслед за ней. Она стояла спиной к нему, склонившись над заставленным посудой кухонным столом. Стояла ссутулившись, понуро свесив голову. Казалось, что в этот момент жизнь и душа покинули ее тело. Поставив тарелки возле раковины, он произвел некий шум, тем самым известив ее о своем присутствии.

Она вздрогнула, встрепенулась, выпрямилась, жизнь и душа после временной отлучки вернулись на свое место, и она обернулась.

— Гейб, — и она скупо улыбнулась, — я же просила вас не беспокоиться.

— Я лишь хотел помочь, — мягко сказал Гейб. — Я очень сожалею, что с Лу так все вышло. Меня не было с ним вечером.

— Не было? — Скрестив руки на груди, она недоуменно взглянула на него.

— Не было. Мы работаем с ним в одном офисе. Я задержался на работе допоздна и оказался рядом, когда он вернулся туда после… после встречи за чашкой кофе.

— Когда он вернулся? А зачем он…

Она по-прежнему ничего не понимала, но постепенно, довольно медленно, в ней проснулась догадка, что и выразилось на ее лице.

— А-а, ясно! Он вернулся, чтобы попытаться поехать домой. — Это не было вопросом, скорее не требующей ответа мыслью вслух, но к Гейбу после этих слов Рут как бы потеплела: — Правильно! Что ж, спасибо, Гейб, что вы его благополучно доставили домой. Простите, что я так невежливо вас приняла, — просто я… ну, вы понимаете… — Голос ее задрожал от волнения, и она замолчала, сосредоточившись на тарелках, с которых соскребала в ведро остатки еды.

— Понимаю. Не надо мне ничего объяснять. Из столовой донесся гогочущий смех Лу, звон разбитого стекла и новые раскаты смеха.

Она перестала очищать тарелки, прикрыла веки и вздохнула.

— Знаете, Лу хороший парень, — мягко сказал Гейб.

— Спасибо, Гейб. Хотите верьте, хотите нет, но это именно то, что мне так необходимо было услышать сейчас, правда, лучше было бы, если б услышала я это не от его товарища по работе. Если б, например, это могла сказать его мать. — Рут подняла на Гейба глаза, в которых поблескивали слезы. — Или если б это могли сказать его отец или дочка. Но нет — на работе, вот там Лу вне конкуренции.

— Я вовсе не его товарищ по работе, поверьте мне. Лу меня терпеть не может. — Она взглянула на него с удивлением. — И работу эту он добыл мне только вчера. Я по утрам всегда сижу там возле входа, а вчера вдруг, как гром среди ясного неба, он остановился возле меня, угостил кофе и предложил работу.

— Он, кажется, упоминал об этом. — Рут судорожно пыталась воскресить в памяти тот разговор. — Лу действительно это сделал?

— Вы словно удивлены.

— Нет, конечно. Впрочем, да, удивлена. То есть… а что за работу он вам предложил?

— Работу в экспедиции.

— А ему-то какая в этом выгода? — Она нахмурилась.

Гейб рассмеялся.

— Так вы считаете, что он это сделал ради собственной выгоды?

— О, конечно, это ужасно, что я так сказала. — Она закусила губу, чтобы скрыть улыбку. — Я не имела в виду ничего плохого. Я знаю, что Лу хороший человек, но просто в последнее время он… очень занят, что ли… Или, вернее, рассеян. В том, чтобы быть занятым, нет ничего дурного, пока это не приводит к рассеянности. — Она взмахнула рукой, как бы отгоняя что-то. — Но с ним-то как раз все не так. Он, можно сказать, постоянно находится в двух местах одновременно: телом — с нами, мыслями — где-то еще. Все, что его заботит в последнее время, — это его работа, как бы помочь работе, улучшить ее, как бы успеть с одной встречи на другую в максимально короткий срок. И так постоянно, постоянно… Поэтому, узнав, что он предложил вам работу, я просто подумала, что, слава богу, вы, по-видимому, сумели пробудить в нем хорошее.

— Он хороший парень, — повторил Гейб.

Рут не ответила, но он продолжал, словно прочел ее мысли:

— Но вы хотите, чтобы он стал еще лучше, не так ли?

Она взглянула на него с удивлением.

— Не волнуйтесь. — Он положил на ее руку свою, и жест этот удивительным образом ее успокоил. — Так и будет.

Только когда на следующий день Рут пересказывала своей сестре всю эту историю и этот разговор и та раздумчиво морщила нос, считая все это крайне странным и подозрительным, каким ей казалось почти все на этом свете, Рут вдруг удивилась, почему ей не пришло в голову расспросить Гейба и почему в тот момент она не ощутила никакой странности. Но ведь непроизвольные импульсы важнее, а в тот момент она не почувствовала потребности задавать вопросы. Она поверила ему, или, по крайней мере, ей хотелось поверить. Добрый человек пообещал ей, что ее муж станет еще лучше. Чего же тут думать задним числом?

Наутро Лу проснулся оттого, что голову его с удивительной настойчивостью долбил дятел, стуча ему в макушку. Боль со лба перетекала на виски и охватывала затылок. Где-то за окном просигналила машина, что было странно в этот час, и послышался шум автомобильного мотора. Он опять закрыл глаза и попытался вновь уйти в страну сонных грез, но чувство ответственности, дятел, а также звук, похожий на хлопанье двери, не позволили ему погрузиться в тихую гавань сладких снов.

Во рту было сухо, и он поймал себя на том, что ворочает языком и посасывает десны, пытаясь выжать хоть каплю влаги, чтобы было чем умерить позывы сухой рвоты. А потом рот наполнился слюной, и он очутился в ужаснейшем из мест — между кроватью и унитазом, и его бросило в жар, и замутило, и волнами начала накатывать тошнота. Кое-как выпутавшись из кокона простынь, он кинулся к унитазу и в тяжком благоговейном экстазе упал перед ним на колени. И лишь освободив свой желудок от всего, что накопилось внутри, он, совершенно обессиленный, опустошенный как физически, так и морально, опустился на подогретый кафельный пол и заметил, что утро уже в полном разгаре. В отличие от его обычного в это время года пробуждения в потемках, на этот раз небо было ярко-голубым. И его охватила паника, которая показалась ему ужаснее его недавних мук у унитаза, — паника эта была сродни той, что испытывает ребенок, который опоздал в школу.

С трудом встав с пола, Лу вернулся в спальню с единственным желанием схватить и придушить будильник, на котором нагло светились красным 9 часов. Они все проспали! Не услышали будильника! Нет, проспали, оказывается, не все, потому что Рут в постели не было, и лишь сейчас до сознания его донесся плывущий снизу запах еды: плывя в воздухе, он достигал его ноздрей дразнящими скачками, как в канкане. Он услыхал звяканье чашек и блюдец. Гуленье младенца. Утренние звуки. Неторопливые, с ленцой звуки, не предназначенные его слуху. Ему же предназначено было другое — гул факса и ксерокса, шум лифтовой кабины, снующей вверх и вниз в своей шахте и то и дело разражавшейся сигнальным звонком, словно люди внутри жарились в духовке с таймером. Ему полагалось бы слышать постукивание акриловых ноготков Элисон по клавиатуре и скрип тележки Гейба из коридора.

Гейб.

Он натянул халат и, споткнувшись о брошенные им на лестнице ботинки и портфель, ринулся вниз, в кухню. На месте была вся троица подозреваемых — Рут, мама и отец. Гейба, слава богу, видно не было. По поросшей седоватой щетиной щеке отца тек яичный желток, мама читала газету; обе, она и Рут, были еще в халатах. Тишину за столом нарушал один лишь Пуд, что-то напевая, гуля и мурлыча, брови его при этом двигались, сообщая лицу ребенка и издаваемым им звукам даже некоторую осмысленность. Картину эту Лу зрительно воспринял, но оценить ее во всех деталях не сумел.

• Предыдущая
• 25/57
• Следующая