Соколиный замок - Хит Моника - Страница 22
- Предыдущая
- 22/36
- Следующая
И если выяснится, что моя мать из семейства О'Нилов, – что ж, ведь она давно умерла, и теперь не имеет никакого значения, кем она была до брака с моим отцом.
Я запустила руку в корзину: соколенок яростно закричал, когда я обхватила его тело, восхищаясь нежным пухом на брюшке. Он немедленно впился когтями в мою руку, заставив меня вскрикнуть от боли. Я не отпустила его просто потому, что не могла – острые, как иглы, когти обезумевшей от страха птицы, казалось, намертво вцепились в меня. Постепенно я начала осторожно освобождаться от когтей. Кровь закапала с моей руки на розовый ковер, и я снова вспомнила легенду о кровавом камне.
Направляясь к двери, я решила, что нам обоим следует немедленно обрести свободу.
– Мне показалось, что я услышала здесь крик сокола? – Рой стояла в коридоре, ее взгляд тотчас же сосредоточился на птице. – Слава богу, Хью вышел из дома! Откуда, скажите на милость, появился здесь сокол?
– Очевидно, таково представление о подарке у вашего кузена, – ответила я ей. – Я собираюсь выпустить его на волю. Если вы скажете мне, куда пошел Хью, я отнесу эту птицу в противоположном направлении.
– Хью каждое утро гуляет, – ответила Рой. – Не могу сказать где. Он не в силах забыть о том, что его изуродовала такая же птица.
Если Хью отправился всего лишь на прогулку, хотелось возразить мне, то почему он так тщательно скрывает, куда пошел?
За спиной Рой появилась Трула. Она сменила алый утренний пеньюар, в котором была за завтраком, на плотно облегающую блузку и черные слаксы. Блузка была расшита символическими фигурами, такими же, какие изображают на картах таро.
– Шейн никогда не дарил приезжим своих соколов, – сказала Трула. – Вплоть до сегодняшнего дня достойными такого подарка считали только О'Нилов. Думаю, вам следует знать, что даже его собственная сестра не владела соколом. – Зеленые глаза Трулы смотрели на меня с укоризной, их зеленая глубина была твердой и холодной, как камень.
– Соколенок был в моей комнате, – ответила я, защищаясь.
– Только потому, что и Шейн считает, что вы Шейна, – сказала Рой. – Разве есть другое объяснение? – Ее взгляд стал тоже суровым и укоряющим, а я подумала, уж не способна ли одна из этих женщин на убийство.
– Вам не будет нужды ломать голову над этим вопросом с завтрашнего дня, – ответила я. – Я покидаю Соколиный замок, как и этот соколенок. Я не хочу оставаться здесь нежеланной гостьей.
Я оставила их в коридоре, не дожидаясь ответной реакции на мои слова и надеясь, что если одна из них угрожала моей жизни, то мое решение покинуть этот дом, возможно, предотвратит намечаемое убийство.
Выбравшись за пределы объятых дурными предчувствиями стен дома, построенного из вулканического камня, я увидела, что день выдался великолепный! Вместо того чтобы сразу выпустить соколенка на волю возле деревьев, которые росли у высоких крепостных валов Соколиного замка, я углубилась с ним в мшистый зеленый полумрак. Сбежав от извращенных эмоций обитателей старого дома, я дышала полной грудью, внезапно испытав легкость и радость.
Я шла по дороге, которая должна была привести меня в городок Соколиное озеро, думая, что там должна быть автобусная линия, связывающая его с остальным миром.
Шейн знал, что я не намерена оставаться в Соколином замке. Что касается остальных, то все они, как я чувствовала, были настроены против меня, и едва ли стоило беспокоиться о них в связи с моим отъездом.
Выпущу на свободу птицу, дойду до Соколиного озера и вернусь в надежный старый дом бабушки Мэри, там я снова стану Кассандрой Маги, оборвав все нити, связывающие меня с Шейном О'Нилом и Соколиным замком. Я почти бежала, говоря себе, что уничтожу фотографии моей матери. Похоже, не было никакого смысла копаться в прошлом. Но правда состояла в том, что я просто опасалась того, что могла найти в бабушкиных сундуках.
Я увидела просеку у края дороги. Калифорнийские мамонтовы деревья когда-то росли на плоском участке, который протянулся до края мыса. Их расщепленные пни, до верхушки которых не сумел бы дотянуться даже самый высокий мужчина, все еще оставались там. Они раскинули в стороны сильные молодые побеги, продолжая отчаянно бороться за жизнь. Мне показалось, что это идеальное место, чтобы выпустить на волю птенца, так как обрубки деревьев могли служить ему высокими насестами. Кроме того, у корней в сочной траве прятались полевые мыши и кишели всевозможные насекомые, годные ему в пищу. Он выживет, станет достаточно взрослым и сильным, чтобы вернуться в те места, где нашел его Шейн.
Я сошла с узкой дороги, извивавшейся среди обрубков деревьев, прислушиваясь к шуму моря внизу, у подножия скалы. Острые обломки скал выступали из пенящейся воды вдоль этого участка берега. Вдалеке нагруженная лесом баржа медленно двигалась в южном направлении, как я полагала – к небольшой гавани в Соколином озере.
Выбрав для птенца серый обрубок, я направилась к нему, чтобы посадить его туда. Он клюнул мой палец острым изогнутым клювом, и я пробормотала успокаивающие слова, ощущая жалость к нему. Когда я попыталась погладить его, он снова клюнул меня и, пробежав через верхушку обрубка, свалился с другой стороны. Я увидела, как он пробирается сквозь траву, отчаянно стремясь убежать подальше, и поняла, что он еще слишком молод и не может взлететь. В следующее мгновение соколенок достиг края скалы, и я увидела, как он исчез из поля моего зрения.
Я побежала по высокой траве, достававшей мне до колен, пестревшей голубыми цветами Данлюса. Группы ярких соцветий утесника доставали до самого края скалы. Вскарабкавшись на один из больших обломков и наклонившись далеко вперед, я смотрела вниз, надеясь найти соколенка. Мое сердце разрывалось от жалости, я корила себя за то, что так беспечно отнеслась к дикому птенцу.
К своему большому облегчению, я увидела, что он ухитрился зацепиться за скалу футах в пятнадцати подо мной. Хотя склон был крутым, поверхность мыса в этом месте не была такой опасной, как мне представлялось. На самом деле по изъеденному ветрами склону вилась еле заметная тропинка, то исчезающая, то вновь появляющаяся в расселинах. Она вела вниз, к пенящейся на глубине трехсот футов воде. Я с трудом различала узкую сероватую полоску песка, обнажившуюся при отливе у подножия скалы.
Если соблюдать осторожность, подумала я, то можно добраться до соколенка и вернуть его в безопасное место. Я начала осторожно, дюйм за дюймом, спускаться по тропинке, цепляясь за ветви утесника. Раздвоенные следы копыт оленя отметили маленькие впадины на опасной тропинке.
– Держись, – крикнула я соколенку, который все еще цеплялся за выступ скалы. – Я иду, детеныш, иду!
Наконец я добралась до того места, откуда могла дотянуться до него, но птенец сердито закричал, неуклюже метнувшись в сторону, и опустился на куст, который рос ниже, с трудом цепляясь корнями за склон.
Ненадежная тропинка была искусно проложена дикими животными и вела от одного еле заметного выступа или растения к другому. Я не отваживалась смотреть вниз, на бушующие волны, но не спускала глаз с каменистого склона, старательно выискивая, за что бы уцепиться рукой и осмотрительно ощупывая ногой каждый камень, прежде чем перенести на него вес своего тела.
Этот безрассудный, отчаянный спуск по скале превратился в соревнование между мной и соколенком. Звук бурлящей воды становился все громче, и я поняла, что птица довела меня почти до подножия скалы. Еще один взмах крыльев, и соколенок опустится на узкую полоску песка. Я преодолела последний склон и с облегчением перевела дыхание, когда мои ноги коснулись ровного мягкого берега. Птенец все еще убегал от меня по узкой прибрежной полоске, и я последовала за ним, чувствуя, как холодные брызги волн касаются моих волос и крупицы соли ощущаются на губах.
Как только начнется прилив, узкий берег исчезнет. Я должна была спасти соколенка и вернуться назад, в безопасное место, прежде чем уровень воды поднимется выше этой полоски песка.
- Предыдущая
- 22/36
- Следующая
