Флоренция — дочь Дьявола - Хмелевская Иоанна - Страница 42

• Предыдущая
• 42/54
• Следующая

Ещё бы! Только того не хватает, чтобы и мой труп сидел, пригорюнившись, под вешалкой… Меня охватило беспокойство за Флоренцию, ведь эти головорезы стреляют без удержу, если Осика будет по-прежнему им сопротивляться, они решат наказать его, убив лошадь…

— Вы только представьте себе, — в ужасе рассказывал наутро пан Януш, — оказывается, я почти был свидетелем убийства! Меня допрашивали ещё вчера вечером, и я все голову ломаю, как они меня нашли и откуда знали, за каким столиком я сидел… Вы уже знаете, что того человека в углу убили?

— Весь ипподром это знает. И что вы видели?

Пан Януш, казалось, был глубоко огорчён.

Он видел слишком мало.

— Я там поставил чашку с кофе и вычислял свои ставки на последнюю скачку. Видел, что в последнем кресле, возле вешалки, сидит такой тип… Я понятия не имел, кто это, но в лицо я его, разумеется, знал. Мне до него не было никакого дела, я к нему и не присматривался, но заметил, что он как-то так сидит, словно не хочет бросаться в глаза, и вешалка его заслоняет. К нему подошёл какой-то другой, сел рядом, этого другого я тоже в случае необходимости могу узнать. Вроде бы он и должен быть убийцей. Так я их и оставил там, как они вместе сидели, пошёл в кассу, а что было дальше, не знаю. Вы себе представляете?! Среди толпы людей, а! Невероятно, что творится, форменный Чикаго! Каким таким чудом никто ничего не заметил и не услышал?!

— Двери жутко бабахали, — напомнила я ему. — Чудо, что сегодня эту проклятую пружину сняли. А на скачках все заняты своими делами и на такие мелочи, как выстрел, не обращают внимания. А как этот убийца выглядел? Знакомое лицо?

— Знакомое — это, пожалуй, сильно сказано, но можно сказать, что не совсем чужое. Невероятно, что это убийца. Такой приятный, чистый и гладенький блондинчик, совсем не головорез! Можно сказать, вызывал симпатию. А это уже точно известно, что именно он убил?

— Понятия не имею. Вы их, наверное, видели вместе в последний момент?

— Полагаю, да. По крайней мере, рядом никого другого не было. А на кого вы ставите в дерби?

Я без труда перестроилась.

— Не знаю, на кого поставить, но знаю, кого мне хочется видеть победителем. Косматку. Может быть, у Макария больше шансов. К тому же участвует Янтарь, потому что Капуляс упёрся и вовсю готовит лошадей. Но я люблю Косматку из-за её мамули и бабули. И панически боюсь Олигарха.

— Для Олигарха вроде бы слишком длинная дистанция?

— А кто его знает.

— На Янтаря все ставят.

— Потому что Капуляс оптимист. Его успехи только раздразнили…

Пан Януш без труда выбросил из памяти страшное преступление, которого он не видел, и немного повеселел. Дерби заслонило преступную сенсацию, которая превратилась в тему номер два. Толпы людей видели тех двоих в креслах за вешалкой, но жертву помнили все, а убийцу — никто. Я заняла кресла для Моники с Гжесем, однако Гжесь почти не сидел на месте: он всюду бегал и со всеми разговаривал.

— ..и, представьте, я видел, как один другого к стенке прижал, но мне ничего плохого в голову не пришло, — говорил кто-то за перегородкой.

— А если он придёт лидером? На Аталанту посадили Куявского!

— ..убивают, убивают, сюда стало опасно приходить.., да вы что?! Какая там Косматка, не Косматка, а Макарий! Только Макарий!

— ..а может, кредитора пришил, например, должен был ему деньги… Эту Интенцию до сих пор, по-моему, придерживали, а я на неё рассчитываю. Какой будет фукс!

— И надо же, что я ничего не знала! — нервно и возмущённо говорила Мария, вернувшись наконец от касс. — Может быть, он ещё был жив, надо было его спасать!

— Он уже был мёртв, — поспешно заверила я, чтобы угрызения совести не мешали ей делать разумные ставки. — Ему попали прямо в желудочек.

— В какой ещё такой желудочек?!

— Да вот говорят, что у сердца есть желудочки, тебе лучше знать. Когда в оленя стреляют, то должны целиться прямо в желудочек.

— Ну знаешь!..

— Если бы каждому ослу, который сюда ходит, попадали бы прямо в желудочек, сомневаюсь, что осталось бы в живых десять человек, — высказался Вольдемар. — Коньячка не хотите? Французский, первый сорт!

— Дай капельку. Погоди, не лить же в пиво! За пять часов выветрится…

— А свинство все-таки — убивать человека перед самым дерби, — осудила убийство пани Ада. — Надо было дать ему ещё денёк пожить!

— Сегодня бы не получилось, потому что двери не грохают, — заметил пан Рысь. Я обернулась к Монике.

— Каким образом ему удалось сохранить инкогнито? — шёпотом спросила я. — Потому что я знаю, что именно он его нашёл. Я имею в виду, нашёл труп.

Моника мгновенно поняла, о ком я говорю, и наклонилась ко мне.

— Он притворился, будто решил, что этот тип спит, а он не хочет его будить, — шепнула она в ответ. — И мы специально там сидели, в тех креслах рядом, и заслоняли его. Потом Гжесь прикинулся испуганным и привёл уборщиц, а потом, как обыкновенный человек, позвонил в полицию. Полиция притворилась, что считает его обычным свидетелем. А я прикинулась, что очень испугана, то есть мне и притворяться не потребовалось, я и впрямь очень боюсь за Флоренцию.

— И я тоже. Вы что-нибудь делаете, чтобы за ней следить?

— Она ни на секунду не остаётся в конюшне одна. Сперва им придётся убить того, кто с ней там сидит. Там Агата или её муж, или Марыся, или Зигмусь, или мы оба, или я одна. С собой я все время ношу этот тесак, хотя предпочла бы огнестрельное оружие. У отца есть охотничье ружьё. Наверное, я у него одолжу и устрою себе разрешение. Стрелять я умею.

— А вообще-то успели что-нибудь узнать?

— Множество всего. Но мне он ничего не рассказывает. Да и не обязательно, сама знаю, как они там все устраивают, главным образом через Зигмуся. А, кстати! Зигмусь вынужден был сегодня пообещать, что в седьмой скачке не придёт первым, он страшно доволен и говорит, что даже если бы ему пришлось лопнуть от натуги, все равно на этой кляче первым не пришёл бы. Три миллиона за это получил. Он делает вид, что покорился и идёт на уступки, что готов придерживать всех лошадей, кроме Флоренции.

Мне в голову вдруг пришла новая идея.

— Пусть он договорится с Вонгровской и с другими тренерами. Они должны записывать любых других жокеев, а в последний момент делать замену. Замену жокеев объявляют иногда в последний момент перед скачкой, в программе Гоморек или там Юзвик, а на таблице — Осика. Они не успеют к нему кинуться, а по правилам все будет в порядке, менять жокеев разрешено.

— А знаете, просто отличная мысль, — обрадовалась Моника. — Этого Гоморека или кого-нибудь ещё они уговорят, чтобы он соглашался и брал деньги, а потом возвращал. Только предлог найти надо…

— Ногу подвернул, живот болит, с утра чирей на заднице вскочил! Тренер ему нахамил, жокей обиделся и не поскачет. Предлогов-то мильон. С Флоренцией к нему по-прежнему пристают?

— Поменьше, особенно с тех пор как он пошёл на уступки. Говорит, что нет худа без добра. Ещё немного — и Зигмусь купит большой «фиат» или даже «полонез». Знаете, он меня провожает до дому, мы вместе ездим и вообще…

Я прекрасно понимала, что не Осика её провожает домой, а Гжесь. Я очень надеялась, что в этой части своего задания он не притворяется, а ведёт себя искренне…

Ворвался пан Здись с цветами для дам и страшным воплем, что дерби выиграет Гарант, лошадь Вонгровской. У меня потемнело в глазах. Гаранту я отвела в дерби от силы третье место. Выйти на лучшее было за пределами его возможностей. Я считала, что даже третье место для него под вопросом. Я даже не признавалась, что на него поставила. Гаранту, Осике и Вонгровской я всегда желала только самого лучшего. Но ведь все имеет свои границы. Как минимум два главных фаворита были намного лучше Гаранта. Пан Здись своими воплями мог сглазить.

— Я специально приехал на два дня раньше, чтобы успеть на дерби, — оживлённо говорил он. — И Атаракс выиграет, слышите? Второй лошадью пишите Атаракса.

• Предыдущая
• 42/54
• Следующая