Пафнутий - Хмелевская Иоанна - Страница 22

• Предыдущая
• 22/76
• Следующая

– Слышала я топот и грохот в лесу, – сказала выдра. – Что-нибудь случилось?

Пафнутий, естественно, ответить не мог, за него это сделала Клементина.

– Наверняка случилось, – сказала она. – Только мы пока не знаем, что именно. Кабаны что-то увидели и убежали. А птицы по гнездам попрятались, узнать не у кого.

Тут Пафнутий управился с рыбой и тоже смог говорить.

– Нам пришло в голову, что гуси могли бы слетать и посмотреть, – пояснил он. – Ведь кабаны увидели что-то такое, что их испугало, потому и обратились в бегство. Как считаешь, сможем мы гусей уговорить? Другие птицы в такую погоду не летают.

– Гуси глупые, – скривилась Марианна. – Представляешь, боятся меня! Меня!!! Словно я могу перепутать их птенца с рыбой и съесть его!

– Так ведь у них пока нет птенцов! – удивилась Матильда. – Небось только сели высиживать яйца.

– А я что говорю! – кипятилась Марианна. – Во-первых, и птенцов-то пока никаких нет. А во-вторых, не такая я дура, чтобы глотать пух и перья. Эти их злосчастные птенцы состоят из одного пуха, тоже мне еда! Другое дело – их яйца, вот это я бы с превеликим удовольствием… А им, видите ли, это тоже не нравится! Сидят на яйцах, и попробуй их с места сдвинь! Ни за что никуда не полетят!

– В таком случае, уж не такие они и глупые, – вполголоса заметила Матильда.

А Марианна гнула свою линию:

– Не знаю, зачем вам дикие гуси или всякие водоплавающие. Пафнутий, ведь ты и сам мог бы сходить посмотреть или, на худой конец, порасспросить кабанов. Наверное, не так уж далеко то место, где они чего-то испугались. И вообще надо было с самого начала идти туда, а не искать глупых гусей!

Пафнутий по обыкновению почесал в затылке.

– Возможно, ты и права, только ведь птицы справились бы с этим делом скорее меня, – нерешительно проговорил он. – Ладно, ладно, пойду уж. А ты тем временем… впрочем, сама знаешь.

– Знаю, чего уж там. Значит, первым делом, как узнаешь, что там было, прямо сюда и топай.

– И я пойду с тобой! – неожиданно вызвался Кикусь.

Очень уж не терпелось любопытному олененку узнать, что же такое увидели кабаны. А в обществе Пафнутия он чувствовал себя в безопасности.

Мама Кикуся, косуля Клементина, тем не менее встревожилась.

– Будь осторожен! – предупредила она сыночка. – И на всякий случай держись подальше от того места. Не подходи близко. А мы все подождем вас здесь.

Порядочный кусок леса пришлось им прочесать, прежде чем они наткнулись на кабанов. И Пафнутий, и Кикусь очень удивились, увидев их. Дело в том, что кабаны во главе со своим вожаком Евдокимом стояли неподвижно, уставившись куда-то в одну точку.

Пафнутий по своему обыкновению вежливо поздоровался.

– Добрый день. Как дела?

– Спасибо, хорошо, – рассеянно ответил ближний кабан, даже не повернув к медведю головы.

Протиснувшись между кабанами, Пафнутий прошел вперед, туда, где стоял Евдоким. Кикусь, дитя родительской воле послушное, остался на всякий случай сзади, но вытянул шею, надеясь услышать нечто интересное. Пока ничего не было слышно, только лес шумел по-прежнему. Правда, снега уже не замечалось, лил только дождь, но верхушки деревьев все еще шумели под порывами северного ветра.

– Привет, Евдоким, – сказал Пафнутий, подойдя к кабаньему вожаку. – По лесу прошел слух – вы чего-то испугались. На что это вы так уставились?

Ответ был короткий, но исчерпывающий:

– На человека.

Пафнутий подумал, что за шумом ветра не расслышал.

– На что?! – переспросил он.

– На человека, – был тот же ответ.

Как известно, кабаны необщительны и разговорчивостью не отличаются.

– На какого человека? – спросил изумленный Пафнутий.

– Откуда нам знать? – хмуро ответил Евдоким. – Вон лежит.

Пафнутий только теперь отвел взгляд от кабана и глянул вперед, куда уставилось все стадо кабанов. Правда, не сразу в нужное место, потому что сначала он посмотрел на густые кусты, потом на заросли ежевики, потом на сломанное толстое дерево. Недавно сломанное, наверно, разгулявшейся в эти дни снежной бурей. Отломившаяся верхняя часть дерева упала на землю, и вот под ним Пафнутий разглядел и в самом деле что-то похожее на половину человека, потому что другая половина была не видна из-за свалившегося на ноги человеку ствола. Да и та, что оставалась, с трудом просматривалась сквозь сучья обрушившегося дерева.

До сих пор Пафнутию не приходилось встречать лежавших в лесу людей. Кабанам тоже, потому они так озадаченно и уставились на этого человека. Интересно, почему же он там лежит?

Наверное, последний вопрос Пафнутий произнес вслух, потому что Евдоким отозвался:

– Мы не знаем. Но чуем – худо дело.

– А кто он? – продолжал допытываться Пафнутий.

– Тоже не знаем. Близко не подходили, а отсюда не видать.

Пафнутий поднял нос, понюхал издалека и согласился с Евдокимом:

– И мне кажется, неладное что-то. Подойду-ка поближе.

И медведь отважно направился к человеку, а за ним, осмелев, двинулись и все кабаны. Следом за ними, поддерживая нужную дистанцию, осторожно шагал Кикусь, готовый в любую минуту пуститься в бегство.

Обойдя кучу сухого валежника, медведь подошел совсем близко к голове человека, разглядел его лицо сквозь ветки упавшего дерева и с изумлением воскликнул:

– Да ведь это лесничий!

Кабаны не стали обходить ни кучи валежника, ни густые заросли ежевики, а по своему обыкновению с треском продрались сквозь них, не замечая колючек и прочих препятствий. И тоже опознали лесничего. Теперь они обступили его плотным кольцом и по-прежнему не спускали с него глаз, но ничего не предпринимали.

Пришлось Пафнутию заняться делом. Он определил, что лесничий весь мокрый, что он лежит неподвижно с закрытыми глазами, что если даже и захочет встать, тяжелый ствол дерева не позволит это сделать. Еще раз хорошенько понюхав человека, медведь определил, что он живой, но, по-видимому, больной. Вот ведь лежит, не шевелится.

И придя к такому выводу, Пафнутий очень огорчился, потому что все звери в лесу любили лесничего за его заботу о них.

– Думаете, он спит? – неуверенно спросил Пафнутий кабанов.

Ответил, разумеется, Евдоким:

– Не знаю. Может, и спит, а все равно, чую – с ним не все в порядке. Много лет знаю лесничего, и ни разу он не спал в лесу, да еще под дождем. Хотя… тут такое уютное, сырое местечко, я бы его для спанья выбрал.

Кабаны подтвердили дружным хрюканьем – лучшего места для спанья не подберешь.

Пафнутий с лесничим знаком не был, его привычек не знал. Может, лесничие так же, как и кабаны, любят рыться в болотах и трясинах, а наевшись сочных корешков, устраиваются там же поспать?

Не доверяя себе, Пафнутий еще раз хорошенько обнюхал лесничего и теперь уже не сомневался. Нет, человек не спал, с ним случилось несчастье, это медведь почуял безошибочно.

– Я очень мало знаю о людях! – вздохнул он. – Надо бы позвать сюда кого-нибудь, кто больше знаком с ними. Хорошо бы Чака или, на худой конец, Ремигия.

Все случившееся видела куница с ветки дерева, нависшей над самой головой Пафнутия. Она прибежала за ним следом, так как тоже была очень любопытной по натуре.

– Так надо их привести, – сказала она сверху.

Пафнутий и кабаны подняли к ней головы, а куница пояснила свою мысль:

– Надо отправиться и поискать их. Или пса, или лиса.

– Но ведь птицы не летают в такую погоду… – заикнулся было Пафнутий, однако куница перебила его, махнув лапкой на Кикуся:

– А этот на что?

Кикусь по-прежнему стоял на почтительном расстоянии за линией кабанов, вытянув с любопытством шею в сторону лесничего. Робкий олененок боялся подойти ближе, хотя из всех присутствующих он, пожалуй, лучше всех знал лесничего, а этой зимой брал вкусное сено прямо у него из рук. Но тогда лесничий выглядел по-другому. А теперь… А теперь выглядит ненормально, вон, лежит, не шелохнется. И глаза закрыты. Страшно!

• Предыдущая
• 22/76
• Следующая