Абсолютная беспощадность... к себе! - Кочергин Андрей Николаевич - Страница 6

Ах, вам милее обыкновенная физкультура? Что ж, вполне разделяю эту точку зрения. Вы не собираетесь драться на улице — вот и молодца. Вы не верите в реальность всех этих боевых искусств, всяких там каратэ-маратэ, пардон, я вполне разделяю ваши сомнения. Пользы от этих штучек-дрючек немного — одна тысячная процента.

Но если эта самая тысячная позволяет моей воспаленной голове чувствовать себя спокойнее, я готов купить ей это спокойствие, расплатившись десятилетиями тренировок, что вовсе не означает, что какой-нибудь мудила с «калашом» не выиграет у меня в первом раунде летальным нокаутом. А ведь я десятилетия потратил и на стрельбу в том числе…

Не дает современный контактный спорт панацеи против вашего убийства, но он дает самое главное — науку не сдаваться и сражаться за свои идеалы, не сдуваться под гнетом тещи-суки, начальника-урода, бабы-проститутки и соседей-маргиналов. Жизнь — крайне жестокое и неблагодарное времяпрепровождение, так что без тренировок в этом конкурсе не победить, если, конечно, не научиться пресмыкаться. Мелкие грызуны умеют быть невидимыми, но даже крыса становится орудием убийства, если наступить ей на хвост. Так что право каждого самому решать: уметь или не уметь. Я решил уметь, и хрен его знает, сумеет ли это умение оградить меня от бед и дорожно-транспортных происшествий.

Убили Костю Могилу. Я близко знал этого «главаря ОПГ». Причем не менее близко он был знаком и с политиками, и с офицерами из органов. Девяностые были странными годами…

Его гибель поставила Вовку Кулибабу в сомнительное положение. Дело в том, что Вовка и Костя были более чем близкими товарищами, но примерно за полгода до гибели Костя очень странно повел себя по отношению к Володе, и они практически перестали общаться. Хуже нет врага, чем бывший товарищ… Подозрение в убийстве сразу пало на Вовку.

Менты, контора, ворье и питерские блатные — все хотели урвать кусок от могилинской империи, все хотели видеть раздавленного Кулибабу.

Мы сидели у Вовки дома в «ленинской комнате», где он не без юмора собрал бюстики Ленина, вымпелы, вручаемые победителям соцсоревнований, и пионерские грамоты.

— Как меня все достали! Менты на радостях облаву за облавой устраивают и даже не скрывают, кто все это проплачивает, ворье круги над головой нарезает, как падальщики, конторские вопросики задают такие, что даже не смешно. А главное — знаю, кто за всем этим стоит и даже сколько тратит на эти кровопускания. Как руки чешутся, аж в носу щиплет!

— Ты знаешь, Вовка, единственно важное, что я понял в этой сраной жизни, — это то, что дерьмом грязь не вымыть. Мы солдаты и сражаемся с открытым лицом. Отвечать подлостью и интригами на интриги и подлость — становиться тем, кого презираешь. Так вот…

ОНИ ЗАЕ…УТСЯ ДЕЛАТЬ НАС ПОХОЖИМИ НА СЕБЯ! И НЕТ НИЧЕГО ВАЖНЕЕ В ЭТОЙ СИТУАЦИИ, ЧЕМ НЕ ПРЕВРАТИТЬСЯ В ПОДОБИЕ СВОЕГО ПОДЛОГО ВРАГА, ПОТОМУ БОГ СМОТРИТ НА НАС И НЕ БЕЗ УЛЫБКИ ВЫЯСНЯЕТ, КТО МЫ НА САМОМ ДЕЛЕ!

Только никому не говорите, но мы все сдохнем! Часто смерть духовная опережает смерть физическую, что страшнее в разы. Но факт остается фактом — мы реально все сдохнем, причем в самом отвратительном смысле этого слова. Уснуть и не проснуться с умильной улыбкой на лице не удастся практически никому.

Перед тем как это произойдет, подавляющее большинство людей будет обильно гадить под себя, бороться трясущимися руками с онкологией, безрезультатно карабкаться из ямы инсульта и потеть холодным потом при воспоминании про два «неудачных инфаркта». И это только кажется, что дедушка старый — ему все равно. Чем ближе конец, тем страшнее глядеть вперед, потому что смотреть в пропасть без сжатия мошонки может или кастрат, или олигофрен. Смерть просто обязана пугать все живое, и она пугает своей необратимостью, когда уже ничего не исправить, не починить того, что сломал, не зацеловать плачущие глаза обиженных тобой близких и не упасть на колени перед посторонними, когда-то оскорбленными тобой.

Смерть — это обратная сторона рождения, окончание свободы, сдуру, опрометчиво предполагавшей «безлимитный трафик».

Вот уж хрен — memento mori, твою мать! Помни и не забывай о финише.

Помни о смерти каждый день, и лишь это сможет придать твоим поступкам именно фатальную осмысленность и необратимость. Скольких молодых ребят и девчонок скосила костлявая, причем скосила без объявления войны — походя, грубо и холодно. Так убивают тараканов — не потому, что они даже мешали кому-либо, а потому, что они просто умеют умирать. Мы все умеем умирать, причем часто это делаем осознанно, что значительно более высокопарно, чем безмозглое рождение.

Смерть и ее существование вокруг нас — это внешний фактор, регулирующий правила игры — настоящей, не детской игры, называемой жизнью. Без смерти мы никогда бы не смогли понять, что есть жизнь, не хватило бы нам объективности и относительности анализа. И чем более омерзителен предполагаемый процесс ухода, тем более ярким и честным должен быть тот краткий миг между первым всхлипом новорожденного и хрипом последнего вздоха, затухающего в легких.

Боюсь ли я смерти сегодня? Вру себе, что не боюсь. Более того, отношусь к ней холодно и прагматично, впрочем, как и любой усталый мужчина, похоронивший к сорока годам всех своих друзей и боевых товарищей, оставшись при этом более чем живым, но уже не глупым парнем. Стоит ли мне после всего, что я уже пережил, бояться того, что неизбежно, что в любом случае настигнет и остановит? В начале Пути, безусловно, — да! Чтобы потом, осознав все возможные стороны бытия и ухода, понять: да пошла она!.. Я не буду трепетать перед этой дамой, хотя бы потому, что любой подобный трепет способен исказить картину происходящего и испачкать всю предыдущую жизнь липкой слабостью последних секунд. Не готов!

Я искренне мечтаю уйти с оружием в руках, не утомив своими маразмами близких и не разглядывая в зеркале свое старческое убожество. Роль почтенного главы семейства мне явно не подходит — рожей не вышел, а быть семейным пугалом гордость не позволяет. Впрочем, мы не хозяева своих судеб в полной мере. Фатум уже проложил курс и расставил точки на галсах, мы можем лишь ускориться или слегка вильнуть, но глобально обмануть «облака» не удавалась никому и никогда.

Так какой смысл цепляться любой ценой за этот мир, когда эта «любая цена» может оказаться мерзостью и подлостью, когда весь остаток никчемной жизни будешь мечтать о пуле в лоб вместо отсроченной пули в затылок. Какой смысл поддаваться страху сдохнуть, точно зная, что сдохнешь в любом случае.

Какой смысл вообще бояться чего-либо, кроме позора и трусости, если нет и не может быть ужаса перед естественным концом существования?!

СМЕРТЬ НЕ СТРАШНА, ЕСЛИ ЖИЗНЬ ПРОЖИТА ЧЕСТНО И СОВЕСТЬ НЕ НОЕТ ПО НОЧАМ, СЛОВНО ОТБИТАЯ ПЕЧЕНЬ.

Из раннего:

Что может быть прекраснее возможности рухнуть сражаясь, не ожидая эфемерной победы, а всего лишь исполняя свой долг, очерченный однажды принятым решением. Это ли не истинная победа — победа над самой смертью, которая не сумела напугать, унизить, но ухитрилась возвысить и оставить ваше имя в сердцах потомков. Как уже горят путеводными звездами имена Матросова, Гастелло, как останется в нашей памяти имя Брата нашего Дениса Мыларщикова, погибшего, сражаясь за свои идеалы с топором в руках, как и положено русскому мужику, не готовому засунуть свою гражданскую позицию в задницу общественного безразличия!