Твари Господни - Мах Макс - Страница 19

– Я не думаю, – покачал головой Монгол. – Я знаю. До интерпретаций мы еще не добрались, пока я все еще излагаю факты, только от общеизвестных мы перешли к малоизвестным.

– Ты можешь мне сказать, что ты знаешь? – Лиса понимала, что, возможно, просит слишком много, но если Монгол взялся ее "просвещать", то, может быть, он будет откровенен чуть больше, чем обычно?

– Могу, – Монгол посмотрел на свои пустые руки и снова поднял взгляд на Лису. – Сделай мне еще одну сигарету, Рапоза, а я могу угостить тебя чаем. Хочешь?

– Нет, – улыбнулась она, протягивая Монголу еще одну "шипку". – Но за предложение спасибо. Итак?

– Несколько моих знакомых, – осторожно сформулировал свой ответ Монгол. – Находились тогда в этом районе. "Откат" был таким сильным, что его можно было почувствовать за много километров от фронта. Там волховало очень много магов, Рапоза, и многие из них погибли. Я полагаю, что египтяне и сирийцы выпустили своих ручных магов. Израиль колебался часов пять или шесть, но в конце концов ответил тем же. Однако к этому моменту в деле были уже все маги Арабского Востока, и евреи начали уступать…

Монгол замолчал, и некоторое время стоял, не произнося ни единого слова. Стоял и смотрел в глаза Лисе.

– А потом в игру вмешался кто-то из Первых, и я практически уверен, что это был Аарон.

– Ерунда, – поморщилась Лиса. – Не обижайся, Монгол, но тебя кто-то обманул. Никто из Первых никогда не был "ручным". Ни у одного правительства не хватило бы сил, чтобы заставить таких магов служить им цепными псами. Они потому и Первые, что превосходили всех нас своей мощью. Да и людьми они, по-моему, были уже только по происхождению.

– Ты ошибаешься, – улыбнулся в ответ Монгол. – Сумасшедшими, "не от мира сего" чаще всего оказываются, как раз относительно слабые маги. Чем сильнее волшебник, тем легче ему справляться с безумием, которое мы все носим в себе. А по поводу Аарона, я и не утверждаю, что он работал на израильское правительство. Вполне возможно, он полагал, что спасает свой народ. Ты же знаешь, несмотря ни на что, у многих из нас, впитанные с молоком матери, национальные и религиозные сантименты оказываются сильнее наших личных проблем. Аарон… Ну скажем так, Аарон был трепетно привязан к своим корням.

Ну что ж, в том, что говорил сейчас Монгол было много правды. Любой, кто приходил сюда достаточно часто, рано или поздно встречал в Городе тех, для кого принадлежность к своей религии или нации была важнее сохранения инкогнито, за которое руками, ногами, и только что не зубами, держались остальные. За двадцать пять лет, Лиса перевидала здесь, в Городе, множество этих несчастных: ультра религиозные евреи, мусульманские шейхи, сикхи, православные священники, китайские коммунисты, католические монахи… Их было очень много, и все они очень быстро погибали, потому что вычислить их было слишком просто.

"Фанатики…"

Однако Аарон все-таки был другим. Лиса его хорошо помнила и могла сказать совершенно определенно, в Аароне не было ничего, что могло бы подсказать ищущим глазам противника, кто он, и откуда. Даже имя его никому и ничего не могло подсказать, потому что такое псевдо мог выбрать и протестант, и даже католик.

– Но своим вмешательством он должен был себя выдать, – сказала Лиса.

– Совершенно с тобой согласен, – кивнул Монгол. – И это очень интересный факт. Он ведь, судя по всему, из Израиля не уехал, и, тем не менее, до 1989 года его никто не трогал. Пять лет…

– Значит, он действовал по собственной инициативе, но тем не менее…

– Тем не менее, – повторил за ней Монгол. – Тем не менее. Но давай, Рапоза, вернемся к фактам, а то я вижу, ты спешишь.

Он понимающе улыбнулся.

– Нет, – поспешила сказать Лиса, которую рассказ Монгола заинтересовал не на шутку, даже притом, что она все еще не понимала, какое отношение все это имело к 1989 году, и что, на самом деле, ищет она в этом богом забытом году.

– Ну-ну, – снова улыбнулся Монгол. – Итак, факты. Факты… Как ты думаешь, кто больше всех выиграл от той войны?

– Израиль, – не задумываясь, ответила Лиса.

– Бесспорно, – согласился Монгол. – Однако едва ли не больше от этой войны выиграл СССР. Ты разбираешься в русских делах?

"Некорректный вопрос".

– Ну… – усмехнулась Лиса. – Муж пересказывает мне вечерами статьи из газет, которые читает по утрам.

– Понятно, – совершенно спокойно кивнул Монгол. – Это облегчает мою задачу. К 1984 году СССР вплотную столкнулся с непреодолимыми экономическими трудностями. Специалисты называют это "системным кризисом социализма". Новый Генеральный Секретарь – Андронов, если не знаешь, сменил Брежнева в 1981[18] – предпринимал огромные усилия, чтобы справиться с кризисом, но дело шло плохо. И вдруг наступает апрель 1984 года, и цены на нефть поднимаются почти в десять раз. На нефтяные деньги Андронов произвел модернизацию страны, и СССР, которому специалисты типа Бжезинского предрекали скорый конец, устоял и, как ты знаешь, неплохо существует до сих пор.

– Черт!

– Я вижу, ты поняла.

– Монгол…

– Ты хочешь спросить, почему об этом не трубят на всех углах?

– Да, что-то вроде того, – призналась Лиса.

– Ну, во-первых, по горячим следам это не было так уж очевидно. В конце концов, от цен на нефть выиграли и другие страны, Алжир и Иран, например, или та же Норвегия. Во-вторых, надо было прожить следующие пять лет, чтобы увидеть развитие некоторых процессов в перспективе, да и тогда, разобраться в этом было не так уж просто. Ведь у каждого события имелась вполне логичная причина. Посмотри на вещи глазами современника. Что такого необычного тогда произошло? СССР формально действовал в интересах арабов, буквально, шантажируя Израиль новой войной и военной интервенцией. Европа хотела мира любой ценой, задыхаясь от роста цен на энергоносители, и желая как можно скорее открыть Суэцкий канал. США… И у них ведь были свои заботы, которые для них, что естественно, были куда важнее, чем вопли израильтян о справедливости. В результате, Израиль отступил от Канала, вернув Египту чуть ли не половину Синайского полуострова, да еще почти четверть оставшейся в его руках территории должен был отдать, чтобы создать там независимое палестинское государство. И на международный статус храмовой горы в Иерусалиме пришлось согласиться, и Голаны вернуть… В арабских странах до сих пор поют осанну своим советским друзьям, обратившим поражение в победу. Но на Родосские договоры, можно посмотреть и по-другому. За следующие три года, Израиль был признан практически всеми арабскими странами. Большой дружбы не вышло, но холодный мир лучше горячей войны, не так ли? Голаны по тому же договору были сданы Сирией Израилю в аренду на девяносто девять лет, палестинский вопрос разрешился, территория, в любом случае, расширилась… А в восемьдесят пятом, в рамках программы идеологической Перестройки и "возвращения к ленинским принципам", если ты знаешь, Рапоза, о чем я говорю, СССР выпустил почти триста тысяч евреев, и еще около двухсот пятидесяти – в 1988 году. Правда, вместе с ними, немцами, греками и турками, коммунисты вытолкнули из страны практически всех своих диссидентов, но в результате, все оказались в выигрыше. Гласность, второй НЭП… Растроганный Запад, заинтересованный к тому же в русской нефти и газе, простил советам и смерть академика Малинина, и польский блицкриг.

– Ты хочешь сказать, – осторожно сформулировала свою мысль Лиса. – Что русские решали свои проблемы, но при этом не забыли расплатиться с теми, кто помог им их решить?

– Очень похоже, не правда ли? – Монгол выбросил в сухое русло второй окурок и провел ладонью по лицу. – Вот только Аарон… В этой истории, Рапоза, явно чего-то не достает. Аарон ведь был американцем, а не русским. Как Андронов смог заключить с ним договор?

– А если существовал посредник?

– Да, я тоже об этом думал, – согласился Монгол. – Но так и не решил, кто бы это мог быть, ведь все концы были обрублены в восемьдесят девятом. В восемьдесят восьмом, американцы съели Северную Корею, и в СССР поняли намек правильно и вернулись к статус кво: не использовать магов в военно-политических конфликтах. В феврале восемьдесят девятого в СССР произошел переворот, а вскоре погиб Аарон, которого израильтяне не трогали целых пять лет, хотя, наверняка, вычислили еще в восемьдесят четвертом. Не могли не вычислить! Ты же понимаешь. Но он был единственный Первый, кто тогда погиб, следовательно, или посредника не тронули (почему?), или он умер к тому времени сам.