Убийственное меню [P.S. Любимый, завтра я тебя убью] - Хмелевская Иоанна - Страница 20

• Предыдущая
• 20/82
• Следующая

Марине этого хватило, слезы потоком хлынули из разрисованных очей.

— А что мне остаётся? — запричитала она. — Ты смотреть на меня уже не можешь, я твоей воле послушна — пожалуйста, не смотри. Ах, это невыносимо, невыносимо! — заломила супруга пухлые руки. — Как ты со мной обращаешься? Хуже, чем с собакой. Как с тараканом. Нет, хуже, чем с тараканом! Я изо всех сил стараюсь, кормлю тебя вкусно, экономлю на всем, а от тебя слышу одни придирки, одни оскорбления! Ах, я больше такого не выдержу! А дом без денег содержать никак невозможно.

— Что-то не припомню, чтобы хоть один таракан требовал у меня деньги, — задумчиво поделился Кароль своими мыслями с экраном телевизора. — А кроме того, сомневаюсь, что ты даже в Саудовской Аравии имела бы успех. Они любят баб жирных, это правда, но не нахальных…

Хорошо, что в последний момент Марина вспомнила — она мужа обожает. Это помогло ей вынести оскорбление и сдержать рвущиеся с губ проклятия.

— Я так стараюсь, — запричитала Марина на редкость фальшиво. — Я так хочу, чтобы у тебя было все, что пожелаешь! А денег у нас ничего не дают. Ладно уж, можешь относиться ко мне, как к… кому хочешь, но давай деньги! Деньги давай! Ты любишь дорогие блюда. И вино.

— Пызы! — услышала в ответ бедная женщина.

— Что — пызы? — оторопела она, сразу же перестав хлюпать носом.

— Не понимаешь? Пызы, оладьи, галушки. Блюдо недорогое, но вкусное.

— Хорошо, дорогой, сделаю тебе галушки, — сладким голосом пропела покорная супруга. И, не удержавшись, добавила:

— Но ты отлично знаешь, что пызы всегда хороши под красное вино. Откуда мне его взять? В доме совсем не осталось денег.

Кароль не откликался. На экране появились наконец биржевые данные, и он весь обратился во внимание. Тут бы Марине помолчать, переждать, но где там! Не для неё такие тонкости. До неё никогда не доходило, что муж может быть занят в ту минуту, когда ей как раз до зарезу нужно чего-то от него добиться. Почувствовать настроение другого, выждать подходящий момент — нет, такие вещи Марине были недоступны. Вот и теперь она плюхнулась в затрещавшее кресло и принялась стенать. Шарф на её лице вздувался и опадал. И очень отвлекал Кароля.

— Завтра, — бросил он, чтобы только отделаться от приставалы.

Вроде бы помогло. Шарф перестал вздыматься, Марина перестала подвывать. Она раздумывала. И, подумав, принялась за своё:

— Завтра? А почему не сегодня? И когда именно завтра? И сколько именно? И…

— Заткнись! — заорал муж. — Сказано — завтра, значит, завтра. И отцеписсссь!!!

Разъярённое шипение подействовало, до Марины дошло. Ясно, сегодня ей не добиться большего, так что разумнее и в самом деле отцепиться. Но не смогла. Униженная и обиженная, не могла она вот так сразу утихомириться и оставить в покое тирана и мучителя. И страдалица опять принялась рыдать, по сотому разу объясняя этому извергу, как она о нем заботится, а он её и в грош не ставит. Даже попыталась высечь из себя искры интеллекта, чтобы дошли до деспота все её мучения, должен же он понять — она права, она страдает по его вине… И добилась прямо противоположного эффекта.

Не выдержав больше, Кароль встал, выключил телевизор и удалился в кабинет, прихватив с собой бутылку. Все равно биржевые новости закончились.

Спрятавшись от ненавистной супруги, попивая винцо, он постепенно успокоился и даже испытал нечто вроде угрызений совести. Почему, и в самом деле, не дать ей денег сегодня? У него всегда были с собой наличные, не говоря уже о чековой книжке. Он же не сомневался, что у Марины действительно вышли все деньги, а питаться чёрствым хлебом ему вовсе не улыбалось.

А все из-за проклятого Новака. Домой Кароль вернулся разъярённым, поскольку сорвалась весьма выгодная сделка, причём уже на финальной стадии. Кароль сразу понял причину — его предали, сообщили конкурентам планы фирмы. И даже точно знал, кто предал. Зигмунд Новак. Подумать только, этого финансиста он сам привлёк в фирму и очень ценил! Вот что обиднее всего. Собственные ошибки Кароль так и не научился признавать, это было унизительно и позорно. К тому же беспокоила мысль: а не выболтал ли паршивец Новак ещё какие секреты?

Надо было все обдумать в спокойной обстановке; возможно, предпринять кое-какие меры, чтобы не допустить проколов в будущем. Короче, Кароль Вольский вернулся в дурном настроении, к тому же был зверски голоден…

Что совсем не мешало дать Марине деньги сегодня же.

Нет, он правильно поступил. Эта дурёха была излишне расточительной, надо приучить её расходовать деньги экономно. Вон каким трудом они ему достаются, а она не ценит.

Значит, он поступил правильно, и можно заняться другим. Кароль очень не любил сомневаться в себе и теперь, проанализировав свои действия, одобрил их. Отпил глоток вина и для начала принялся копаться в Интернете.

По-прежнему замотанная шарфом Марина сидела перед выключенным телевизором, тупо уставившись перед собой. Переглянувшись с Хеленой, Юстинка отправилась к себе. Нет, уж она ни за что и никогда не станет клянчить деньги! Даже если придётся умирать с голоду, бутылки по помойкам собирать, драить общественные туалеты или просить милостыню у костёла. Никогда в жизни!

Из кухни выглянула кухарка.

— А с газетой мне что делать? — негромко спросила она хозяйку. — Потому как если она пани нужна, так, может, её спрятать куда или ещё что?

Вздрогнув, Марина с силой выдохнула воздух, из-за чего шарф на лице вздулся пузырём. Юстинка остановилась на лестнице. Ей хотелось знать ответ тётки.

— А я что, рыжая? — вдруг возмутилась хозяйка, со стоном вылезая из кресла. — Мне тоже хочется белого вина, там есть в холодильнике. И надо принести бутылку из кладовки, а то вдруг этому… а то вдруг мужу захочется ещё. Газеты давай сюда.

Домработница вручила хозяйке смятую кипу газетных листов, и та нежно прижала их к груди. И только тогда обнаружила на себе шарф, о котором напрочь забыла. Неловко размотала его одной рукой и принялась оглядываться, явно в поисках места, где можно спрятать несчастную «Газету выборчу». Было видно, что она очень к ней привязана. Совершенно непонятно почему.

В спальне нельзя, а вдруг Каролю вздумается зайти туда? По той же причине не подходили ни кухня, ни гостиная, ни библиотека. Хозяйка повернулась к лестнице, ведущей на второй этаж.

Что-то заставило Юстину поскорее подняться и забежать в свою комнату. Тут же послышались тяжёлые шаги тётки, потом скрипнула дверь одной из пустующих комнат для гостей. И сразу Марина спустилась обратно вниз.

Юстина занялась своими делами. И только перед самым сном, уже укладываясь в постель, вспомнила про скандал с газетой и подумала, что легко может удовлетворить любопытство, взглянув на неё. Если бы речь шла о личной корреспонденции, ей и в голову не пришло бы рыться в чужой тайне, но массовый печатный орган — достояние общественное, какие могут быть в газете интимные секреты? И чего это тётка так носится с «Выборчей»?

Сильно потрёпанная, измятая и даже местами надорванная, «Газета выборча» лежала на видном месте, тётка и не пыталась её спрятать. С большим интересом девушка пробежала заголовки передовиц, потом ознакомилась с заголовками помельче. Ничто не привлекло её внимания. Не могла же тётка нежно прижимать к груди сообщение о неудачных дорожных работах под Вроцлавом — прорытая и заброшенная канава после последних дождей превратилась в бурную речку, стремительный поток начисто снёс все коммуникации между Тлей Костельной и Нижней Хлябью. Опять же вряд ли тётку заинтересовала битва футбольных фанатов с любителями виндсёрфинга на окраине никому не известного Мронгова. Может, вот эта заметка, разоблачающая двух высоких чиновников железнодорожного ведомства? Вдруг это тёткины знакомые. Нет, Юстинка, хорошо зная свою тётку, сомневалась, что ту может заинтересовать даже сольное выступление президента на площади Конституции, отплясывающего краковяк в живописном народном костюме. Разве что он бы при этом ещё размахивал сверкающими на солнце жемчужными ожерельями, только что лично похищенными из близлежащего ювелирного магазина…

• Предыдущая
• 20/82
• Следующая