Эльфийская кукла - Астахов Андрей Львович - Страница 54

• Предыдущая
• 54/59
• Следующая

– Что будем делать? – шепнула Марика.

– Еще подождем.

Впрочем, тянуть резину тоже не имело смысла – нас в любой момент могли обнаружить. Марика будто угадала мои мысли.

– Слушай, они нас вычислят, – зашептала она. – Есть идея. Если ты погасишь шарик под сводом, я попробую захватить их врасплох.

– Ты хочешь драться с ними одна?

– Должна же я тебе показать, на что способны имперские боевые проминжи. И потом, ты же не бросишь меня одну, зайка? Гаси фонарик и спеши мне на помощь.

– Ой, лапуля, что-то не то ты задумала!

Возможно, мой шепот оказался слишком громким. Я увидел, что гноллы разом повернулись в нашу сторону и зарычали.

– Хеме кара, аорт! – крикнула Лейла, хватаясь за меч.

Я очень удачно послал в светящийся шар один из кирпичей, и свет померк. А Марика уже была там, в зале. Я услышал бешеный визг, потом рычание и хрип, отрывистые крики Лейлы, и в конце концов – дикий, полный смертного ужаса вопль. Сердце у меня упало. Рискуя переломать себе ноги, я побежал прямо по кучам костей и вскоре был на той стороне зала.

В круге света от «Светляка» я увидел Марику. Она сидела, привалившись к колонне, и улыбалась мне. Лицо у нее было бледным, глаза горели, подбородок был в крови. Правой ладонью она держалась за живот.

– Слабаки! – сказала она.

– Ты ранена? – Я опустился на колени, осмотрел ее. Куртка Марики была располосована, рана шла поперек живота. Но чудеса на свете все-таки бывают: скимитар Лайлы наткнулся на алмазную подвеску в пупке Марике, и клинок не проник в брюшину.

– Пустяки, зайка, – сказала Марика. – На этот раз обошлось без лапаротомии. Через час все заживет. Шрамов у вампироморфа не остается, так что мой животик останется таким же красивым, как и прежде.

– Ты одна их прикончила! – Я был поражен.

– Все было не так сложно. Девочка была довольно проворной, но не настолько, чтобы со мной драться. А эти хваленые рискатовские гноллы – вообще неуклюжие пентюхи. Наши людомеды и то пошустрее будут. Теперь понимаешь, как опасно меня злить?

Я не ответил, сказать было просто нечего. Оставалось только посмотреть на Марику совсем другими глазами – и промолчать. Подошел к первому гноллу – у него была сломана шея. Я попытался снять с убитого шлем, чтобы посмотреть, что же скрывается под ним, человеческое обличье, или звериное, но не смог – меня холодом обдало, когда я увидел торчащую из-под затыльника шлема жесткую шакалью гриву. Второй гнолл лежал чуть поодаль и еще дышал: копье первого торчало у него из-под лопатки. То ли Марика постаралась, то ли первый гнолл промахнулся и вогнал оружие в своего собрата. Я добил проминжа ударом топора по голове, а потом направился к телу Лайлы. Марика прокусила ей горло, и кровь все еще вытекала из раны. Я забрал оба меча, обыскал тело фешаи, но не нашел больше ничего ценного, только золотую цепочку грубой работы и перстень Истинного пути.

– Работа сделана на пятьдесят процентов, – сказал я, возвратившись к Марике. – И в этом целиком твоя заслуга. Ты необыкновенная девушка. Таких, как ты я никогда не встречал.

– Осташов, не смеши меня, пожалуйста. Рана еще не затянулась.

– Разве я сказал что-то смешное?

– Ты назвал меня девушкой. Я потеряла девственность еще в Корунне. Что-нибудь нашел?

– Только это, – я показал Марике мечи убитой фешаи. – Теперь я вооружен до зубов.

Скимитары и впрямь были отменные. Не очень длинные, клинки где-то сантиметров по шестьдесят, чуть изогнутые и острые как золингенские бритвы. Великолепная сталь, на голоменях выгравирована какая-то затейливая вязь, напоминающая арабские письмена, рукояти отделаны серебром. Реально драгоценные мечи. С таким оружием можно попробовать отбить у мерзавки Карен свою катану и вакидзаши. Я выбросил найденный в гробнице топор и повесил мечи себе за спину.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я, подсев к Марике и взяв в ладони ее руку.

– Намного лучше. Еще четверть часа, и можно идти дальше. Если бы не яд, я уже давно была бы на ногах.

– Яд?

– Эти стервы смазывают клинки парализующим ядом. Поэтому будь осторожен, когда начнешь драться с Карен. Я, конечно, с удовольствием бы сама прикончила эту крысу, но, как понимаю, для тебя это дело чести.

– Еще бы! – Я помолчал. – Очень сильно подозреваю, что это Карен заколола Шамуа. Она и прежде ее недолюбливала.

– Кстати, милый, все хочу тебя спросить – кто такая эта бедная Шамуа? – Рабыня, которую мне отдал Эрдаль. Негодяй хотел, чтобы я принес ее в жертву, только так можно было проникнуть в башню Салданаха. Карен ненавидела ее, я только сейчас это понял. – Бабья ревность.

– До сих пор не могу поверить, что Карен оказалась шпионкой Риската. Она так себя вела…

– У Риската отличные агенты. Фу, кажется, я могу идти…Помоги мне встать!

Марика сделала несколько шагов и довольно улыбнулась. Нет, боевая девица, ей-Богу! С такой нигде не пропадешь…

– Пойдем, а то жмурики набегут, – сказала она, жестом потребовав у меня флягу с водой. – Только их сейчас не хватало.

– Твоя правда, – я наблюдал, как Марика отмывает от крови руки и подбородок. – И времени у нас остается все меньше. Не успеем до рассвета, все будет кончено.

– Успеем, зайка. Мне кажется, что мы совсем недалеко от цели. Остался последний бросок и последняя битва. – Марика положила мне руки на плечи. – А потом… Потом мы найдем себе куда более приятное занятие.

Такого я себе даже представить не мог.

Узкий тоннель вывел нас в циклопическую пещеру, освещенную сотнями факелов. И в этой пещере были тысячи мертвецов. Настоящий подземный город зомби.

Мы осторожно крались по узкому карнизу над бездной, в которой давно умершие строители лабиринта занимались работой – той, какую они делали при жизни. Мертвые рабочие месили раствор, таскали кирпичи, обтесывали гигантские каменные блоки, укладывали их на салазки и тащили туда, где каменщики с методичностью роботов укладывали все это добро в непонятно для чего нужные ряды кладки. Из бездны вверх, к сводам пещеры, тянулись уродливые аляповатые башни без окон и дверей, окруженные лесами, и по ним ковыляли мертвецы с ведрами, носилками, досками и прочим строительным добром. Ничего более жуткого даже и придумать нельзя. В тишине подземелий стучали молотки, визжали пилы для распиливания камня, но мы не услышали ни одного слова, ни одного звука, изданного человеком – зомби работали молча, бесцельно и бессмысленно, как испорченные автоматы, продолжая строить жуткий мемориал человеческой жестокости и деспотизму. Башни мертвецов, которые, как я надеюсь, никто кроме нас никогда не увидит.

– Это просто сюр какой-то, – сказал я Марике, когда мы пересекли эту совершенно инфернальную стройплощадку. – Расскажи кому, не поверят.

– И не рассказывай, – Марика, казалось, тоже была потрясена.

Вереница зомби между тем вышла из котлована и направилась к выходу. Одному Богу известно, куда и зачем они пошли. Мысли мертвых не понятны живым. Да и есть ли они у них, эти мысли?

На этот вопрос я так и не нашел ответа.

За пещерой зомби начинались пустынные залы, давно заброшенные и полуразрушенные. Видимо, мертвые строители пытались тут что-то переделывать, но только уничтожили прежнюю красоту. Впереди виднелся яркий свет. Я подумал, что опять рискатовский шарик иллюминирует, и не ошибся.

Последний зал совершенно колоссальных размеров – настоящая Мамонтова пещера! – был разделен пополам глубоким провалом, в который уступами уходили гладкие стены из серого бетона. Соединял части зала узкий мост без перил длиной где-то так метров двенадцать-пятнадцать. А еще с той стороны зала была цилиндрическая кирпичная башня, обвитая лестницей. На том конце моста нас уже ждали – Карен и два гнолла.

– Вот вы и пришли, – зазвучал голос Риската. – Сейчас посмотрим, сумеете ли вы преодолеть последнее препятствие. Чтобы избавить вас от самоуверенности, я добавлю немного декораций от себя. Обожаю огонь и все, что с ним связано.

• Предыдущая
• 54/59
• Следующая