Пыль дорог - Баштовая Ксения Николаевна - Страница 44

Выяснять, каким образом неразменная монета возвратилась к хозяину, Найрид не стал. А то, как она попала к музыканту, вполне понятно – Амансио расплатился за урок музыки. Менестрель, не глядя, заплатил торговцу и вышел из лавки, подбрасывая сребреник на ладони. О новом приобретении стоило подумать на свежую голову.

Перед самым рассветом Найрид ввалился в комнату к мошеннику и, растолкав его, бросил под ноги сумку с покупками:

– На, разбирайся, и спокойной ночи.

Пока Каренс заспанно хлопал глазами, музыканта и след простыл. Он спустился вниз, растолкал мирно дремлющую невесту, потребовал себе свободную комнату и завалился спать. Все остальное могло подождать.

Весь день Каренс колдовал в своей комнате. Бурлили подогреваемые на небольшой жаровне настои трав. Чуть слышно шуршал кинжал, скользя по разрезаемой бумаге. Сновала по картону тонкая игла. Медленно падали на разукрашенную всеми цветами радуги карточную рубашку капли краски – все привычно и отработанно до последнего жеста. Мошенник готовился к работе.

На закате, когда солнце окрасило крыши в багровый цвет, в небольшой игровой дом на окраине города вошли двое. Один из них тут же направился к карточному столу. Второй, о чем-то задумавшись, остановился возле стойки и, заказав бокал вина, принялся неспешно его цедить, изредка бросая косые взгляды на игроков. Минут через двадцать он, не выпуская из рук бокала, подошел к одному из столиков и стал с интересом наблюдать за игрой.

Расчет Каренса строился на очень простой схеме. Достаточно было в процессе игры подменить обычные карты на крапленые – не спеша, по одной – и спокойно играть. Колоды наверняка будут заменяться – в конце концов, каждый игрок вправе потребовать новую, – но ведь не зря же менестреля посылали купить несколько комплектов.

Первый крап был за́паховый. Мошенник обработал карты специальным составом, не оставляющим следов. Каренс играл очень осторожно: протягивал руку взять карту, отдергивал и в нерешительности подносил ладонь ко рту. Естественно, ему очень быстро пошла карта.

Заменить колоду потребовали минут через сорок после начала игры.

Следующий крап был нанесен иглой. Карты предварительно были разрезаны вдоль ребра, и та часть, на которой была нарисована рубашка, была проколота очень тонкой иглой. После этого обе половинки карты склеивались. Теперь джокер шиковал. Одна огромная ставка сменялась другой, и даже пара проигрышей не испортила общей картины.

Следующая колода. Новый крап – сточенные ребра у карт. Новый стиль игры. Эта колода продержалась не больше пятнадцати минут.

Новая колода. Еще один крап – подсохшие капельки воды на рубашке, их тусклый блеск.

Менять стили игры Каренс не боялся. Это, наоборот, вполне естественно: вначале игрок волновался, боялся тянуть карту, потом разохотился, потом еще что-то произошло. Гораздо хуже было бы, если б он играл все время одинаково.

Найрид не понял, в какой момент джокер решил прервать игру. Выигрывал мошенник едва ли чаще, чем проигрывал. Иногда ему карта буквально шла, а порою он пропускал один за другим несколько кругов. В любом случае менестрель, изображавший заинтересованного зрителя (тут и стараться особо не пришлось!), безмерно удивился, когда Каренс вдруг собрал свой выигрыш и, вежливо распрощавшись с игроками, направился к выходу.

Как и договаривались, Найрид покинул игровой дом минут через пятнадцать после мошенника. Встретились они еще минут через десять у дверей таверны, где менестреля все еще ждала верная невеста.

– Почему ты ушел? – поинтересовался он.

Джокер только пожал плечами:

– Не стоит жадничать. Хвоста за тобою не было?

– Вроде нет. Да и какой в этом смысл? Я всего лишь наблюдал, играл-то ты.

– Чудненько, – вздохнул Каренс. – Собираем вещи и уходим.

– Сейчас?

Джокер ухмыльнулся:

– Желаешь продлить приятное общение с невестой?

Больше глупых вопросов не поступало.

Несмотря ни на что, уходить из Гьериана пришлось на рассвете, поскольку городские ворота на ночь закрывались. Единственное, что радовало: мошенник сыграл чисто – желающих отобрать выигрыш у нечестного игрока у дверей таверны поутру не обнаружилось.

Спозаранку, едва только небо начало розоветь, менестрель встряхнул за плечо крепко спящего мошенника и спросил:

– Ну что, идем?

– Шутишь? – смиренно поинтересовался Каренс. В его глазах отражалась вся скорбь о несовершенстве мира. – Как можно куда-то идти в такую рань? Давай я посплю до двенадцати – и спокойненько тронемся в путь.

– Будешь возмущаться, я тебя женю на родной сестричке хозяйки таверны, – решил воспользоваться запрещенным приемом менестрель.

Услышав такую угрозу, мошенник подскочил на кровати и возмущенно уставился на музыканта:

– Врешь!

– Я просто скажу, что ты в нее тайно влюблен, но стесняешься признаться. Она тихая, скромная, хрупкая девочка: рост – семь футов шесть дюймов, вес – порядка десяти центнеров. Она все сразу поймет и поверит.

– Ты негодяй, подлец и просто извращенец, – только и смог простонать мошенник.

Каменное сердце Найрида эти завывания не тронули.

Выйти из города удалось без проблем.

Герцог Корелийский был близок к отчаянию. План рушился на глазах. До дня восстания оставалось всего несколько суток, а столь нужный оркский барон так и не был найден. Конечно, можно пойти по старому плану, но ведь новый план предложил именно он, герцог. Надо срочно решать эту проблему, иначе у заговорщиков вполне может появиться другой глава.

Из известных странствующих таборов непроверенными остались только два. И один из них как раз приближался к Корели. Но сам Генрис не мог покинуть столицу и отправиться в свой домен – требовалось его присутствие при дворе и контроль за приготовлениями.

– Артаир! – Герцога посетила отличная идея.

– Да, герцог? – Музыкант склонился в глубоком поклоне.

– Отправишься в Корель, узнаешь о таборе, который туда прибывает. Деньги для портала возьмешь у казначея.

– Как вам будет угодно, герцог.

Объяснять, зачем и куда надо ехать, не требовалось – Артаир был посвящен во все тайны господина. Генрис доверял ему как себе: несколько лет назад он вытащил парнишку из одной неприятной ситуации, и тот был готов жизнь отдать за спасителя.

В Алронде было неспокойно. Одно дело, когда криминал в столице на совести «карточной раскладки», и совсем другое, когда город шумит, словно растревоженный улей, а ты совершенно не представляешь о причинах происходящего.

Седовласый фавн задумчиво отложил в сторону толстый фолиант и уселся на колченогий стул у окна. Подхватив со стола глиняную бутылку с молодым вином, неспешно отхлебнул из горла. Крошечная комнатка возле одного из книжных хранилищ давно требовала ремонта, но мысли Тишта Дорана, главы гильдии убийц и, по совместительству, библиотекаря, были заняты совсем другим.

Город бурлит, как котел на огне. Достаточно искры – и все взорвется. Городская стража непрестанно рыщет по улицам, ищет зачинщиков, а точнее, ловит всех подряд: пару дней назад схватили несколько пиковых двоек. Кажется, эта охота затронула и бубен с трефами. Пожалуй, единственные, кто выйдет сухими из воды, – это червы. Впрочем, им всегда было легче выживать. Особенно теперь, когда главой гильдии стала донна Эштас – эта бестия даже с Великим духом общий язык найдет.

Пора было что-то делать. Фавн сделал последний глоток и потянулся к лежащей на столе пачке бумаги. Посыпать листы золотистым порошком из небольшой шкатулки, написать на верхнем несколько строк – и через пару минут будет готова целая сотня копий. А еще через полчаса уличные мальчишки разнесут бумаги по городу, и вся гильдия убийц будет знать распоряжение пикового туза.

Границ герцогства менестрель и его ученик достигли уже к вечеру. Мошенник, услышавший слово «женитьба», гнал своего спутника так, словно за плечами у него был сам черт. Музыкант пару раз предлагал остановиться, отдохнуть, но – увы. На закате, когда облака на западе окрасились в багровые тона, джокер наконец сжалился.