Выбери любимый жанр

Чекисты. Книга вторая - Беляев Владимир - Страница 14


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

14

— Выдра подал голос. А вы опасались!

— Наконец! — сказал Профессор. — Что же он пишет?

— Я расшифровал. Выдра — точный и отважный хлопец. И в огне не горит, и в Черемоше не тонет. Не зря вы ему кличку выдра дали, — балагурит Пэт. — Кроме известных вам львовских явок, Хмара предлагает как пункт встречи каждое пятое и двадцатое число месяца, от часу до двух ночи, руины Манявского скита, под левой колонной въездных ворот. А место для “грипсов” там же, под кружкой для милостыни, в нише, где икона Иоанна Богослова…

— Я хорошо знаю тот скит, — задумчиво протянул Профессор, принимая шифровку. — Еще когда я был гимназистом, то по наказу митрополита Шептицкого мы с другими хлопцами оттуда последние остатки богородчанского иконостаса во Львов забирали. Место для встречи хорошее.

Иногда вместо дверей полезно залезать в окна…

От вокзала Яремче, там, где перекликаются, разрывая сонную тишину ночи, маленькие паровозики узкоколейки, осторожно, стараясь держаться поближе к заборам, двигался человек с чемоданчиком. То и дело озирался, как бы проверяя, нет ли за ним слежки. Совсем неожиданно он перепрыгнул через каменный заборчик и исчез в саду. Человек обошел маленькую виллу и несколько раз постучал в окно, выходящее в сад.

Жена Загоруйко разбудила сонного мужа.

— Ваня, стучат, слышишь?

Загоруйко проснулся и тоже услышал стук.

— Из сада стучат, Ваня… Почему не с крыльца?

Всовывая на ощупь ноги в домашние туфли, майор обронил:

— Пойду гляну…

— Не ходи, Ваня, умоляю. Это могут быть бандиты. Позвони в райотдел.

— Потом позвоню, — решил Загоруйко и, взяв из-под подушки пистолет, зарядил его. Осторожно, как на фронте, передвигался майор по собственной квартире к окну. Став за стеной, он открыл форточку и окликнул неизвестного:

— Кто там?

— Иван Тихонович, открой… Свои…

— Какие “свои”?

— Да я, Кравчук… Открой…

— Боже мой! — сразу освобождаясь от сна, сообразил Загоруйко.

— Открой окно!

…Повинуясь его голосу, майор тихо распахнул окно в освещенный луною сад, и Кравчук проворно забрался через окно в комнату.

— Здорово, друже “провиднык”!

Они поцеловались, похлопав друг друга по спинам.

В дверях появилась жена Загоруйко и с тревогой прошептала:

— Ваня, кто это?

— Порядок, Зоя Васильевна. Но только — тихо. Это я, Кравчук. Соберите, ради бога, мне поесть. Но только света не зажигайте. Где можно зажечь свет, но так, чтобы с улицы и сада не было видно?

— Давай наверх, в кабинет! — предложил Загоруйко.

Очень маленький был этот кабинетик на втором этаже крохотной виллы, в которой жил Загоруйко. Шумел неподалеку быстрый Прут. Единственное окно, как в войну, в ожидании налета вражеских бомбардировщиков, было тщательно занавешено полосатой дорожкой.

Похудевший, небритый, Кравчук с аппетитом, не глядя в тарелку, ел варенец.

— Их допрашивали вместе или отдельно? — спросил Загоруйко.

— В том-то и дело, что порознь. Захватили внезапно и сразу по отдельным бункерам. Никакой возможности выработать единую линию поведения в бандитском плену у них не было. Каждый действовал в одиночку. Прямой и вспыльчивый, не умеющий хитрить Почаевец сразу пошел с ними на ножи.

— Березняк знает, какова судьба Почаевца?

— По-моему, догадывается.

— Место, где они зарыли тело Почаевца, известно?

— Реброруб мне показывал его.

— И кто его вешал, известно?

— Да, у меня записано.

— Я дал знать в Лубны, нашим товарищам, чтобы осторожно подготовили его родных. Бедные старики! Единственный ведь сын у них. Как они перенесут это? Отец с войны инвалидом вернулся. Ногу потерял в боях за Сандомир. И мать больна. Юрий был их большой надеждой.

— Да, жаль парня, — сказал Кравчук.

— Чего же так долго шел? — спросил Загоруйко.

— Эта стерва Хмара маршрут мне дал каторжный! Мимо Татарской пропасти, потом на гору Кукуль…

— На Кукуль?

— А ты думаешь! Я же мог сразу сюда идти, а тут такой сумасшедший крюк. Два дня! Одни пастухи на тех верховинах да овцы. А свернуть — не моги! Вдруг какой-нибудь из пастухов — его пособник? И сообщит, что я нарушил бандитскую дисциплину и изменил маршрут?

— Хитрая бестия!

— Клейма негде ставить! — вычерпывая ложкой остатки варенца, согласился Кравчук.

— Ты не думаешь, что Хмара тебя перепроверяет?

— Чего же я сюда через окно закатился? Конечно, возможно и такое. И потому — ни одна лишняя душа не должна знать, что я был в Яремче.

— Как мы переживали, Коля, когда узнали, что объявился Стреляный! — сказал Загоруйко.

— Дмитро, если верить его словам, убрал его лихо! Хотя, ты знаешь, у меня нет твердой уверенности, что Стреляный перед смертью не поделился еще с кем-нибудь в банде своими подозрениями относительно меня.

— В чем это проявляется?

— Уж больно иной раз загадочен и скрытен Хмара. Какую он мне проверку устроил по Саноку! Недаром три года его школили в монастыре монахи-василиане. Такую подготовку у них прошел иезуитскую — только держись…

— Но, с другой стороны, посылая тебя в Ростов…

— А что он может сделать, если ему закордон приказал послать меня туда для связи? И, видишь, как прав был полковник, когда предупредили нас, что они не станут замыкаться пределами одной Украины. И до Краснодара ходят. И до Читы.

— А не мог ли он послать туда тайком от тебя своего человека, чтобы тебя проверить? — задумчиво спросил майор Загоруйко.

— Возможно, возможно, — протянул Кравчук, постукивая пальцами по клеенке. — И потому прошу, обязательно дай шифровку по маршруту, чтобы наши меня, не дай бог, где не задержали. А то “засветят” неосторожно, и пользы от меня будет потом как от козла молока.

— Скажи, трудно тебе… там… Коля?

— Трудно… и радостно… Понимаешь, радостно оттого, что, находясь там, я могу пользу народу принести.

— Еще бы!

— Сколько я ночей провел бессонных, Иван Тихонович! Лежишь на нарах в этом бункере вонючем, рядом бандиты храпят, а ты все обдумываешь каждый свой шаг, каждое слово. Думаешь, за себя и за них, как бы не обмишуриться. Одно обидно, Ваня, что очень многое из нашей трудной, чертовски трудной и рискованной работы, не будет известно народу. Люди будут вспоминать большие и маленькие сражения последней войны, ее полководцев: генералов и командиров батальонов, а вот нас могут и не вспомнить вовсе, как и тех, с кем воевали мы в темноте в послевоенные годы. Ну что такое, посуди сам, эта бандеровщина? Порождение сил, враждебных нашему делу, маленький, крохотный эпизод в борьбе миллионов, жалкие попытки одиночек-фанатиков задержать движение вперед такой огромной республики, как Украина. Пройдут годы, и никто всерьез не станет говорить об этих “правнуках поганых”, как назвал подобных им отступников поэт. На гребнях грязных послевоенных волн вынырнули они на поверхность и так же бесславно канут в пучину…

— Но ускорить гибель этих “правнуков поганых” мы должны как можно скорее, пусть даже спустя десяток лет наша с тобой работа забудется, — сказал Загоруйко.

— Конечно! — согласился Кравчук, — я это прекрасно понимаю. Ведь не для славы мы работаем и не для премий, а потому, что, чувствуя себя солдатами партии, расчищаем нашу землю, воздух делаем чище над ней. Только безнадежный идиот может забыть о том, какой страшной трагедией было вторжение фашизма, какое душевное смятение внесли гитлеровцы в психологию нестойких людей, которые только формально находились в орбите советского воспитания, а на самом деле вели тусклую жизнь обывателей. Великую очистительную и очень тонкую работу нам надо проводить теперь. Оккупанты оставили кое-где свои корни. Не повырывай их вовремя — могут ожить…

— А что! Вот возьми. Те сволочи, кого ты проверять едешь. Фашистские “консервы” на случай войны.

— Мины замедленного действия…

…С чайным подносом и кипятком поднялась снизу Зоя Васильевна в цветастом халате. Она уже успела причесаться. Поставила чашки на стол.

14
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело