Судьба Шута - Хобб Робин - Страница 113
- Предыдущая
- 113/213
- Следующая
Трое из пленников были жителями Внешних островов, изможденные, все в шрамах, одетые в страшные лохмотья. Те, кто захватил Риддла и Хеста, отобрали у них теплые меховые плащи, но они все равно оказались в лучшем положении, чем остальные, поскольку на ногах у них я заметил сапоги. Я потянулся к ним Уитом, отчаянно надеясь почувствовать хоть что-нибудь. Ничего. Они сидели, скорчившись и бросая друг на друга злобные взгляды. Их лишили связи с миром людей, и они превратились в дикарей – их даже животными нельзя было назвать.
Я отошел от двери и бессильно опустился на пол. Меня переполняли жалость и отвращение. Жуткие воспоминания, которые, как мне казалось, давно остались в прошлом, вцепились в меня своими костлявыми пальцами. Не думаю, что Шут до конца понимал всю глубину моего ужаса. Ведь он не чувствовал, что их вырвали из реального мира, – не чувствовал так остро, как я.
– Неужели мы ничего не можем для них сделать? – едва слышно спросил он.
Холодная улыбка исказила мои губы, и я сжал зубы, прогоняя эмоции, которые грозили меня захватить. Я не стану об этом думать. Давным-давно я уже испытал нечто подобное и знал все ответы на вопросы. Нет смысла снова повторять мучительные уроки.
– Я мог бы их убить, – ровным голосом ответил я. – Возможно. На ногах держатся четверо, и хотя трое кажутся слабыми и изможденными, мне приходилось сталкиваться с «перекованными», которые объединялись, чтобы сразиться за добычу. На некоторое время. Не знаю, удастся ли мне прикончить всех, прежде чем они меня свалят с ног. Риддл хороший воин, и он еще мало здесь пробыл, так что у него достаточно сил.
– Но… Риддл и Хест? – взмолился Шут. Он не понимал, что происходит.
– Шут, это больше не Риддл и Хест. Здесь только их тела и все, что они знают. Не более того. Их больше никто и ничто не занимает – только физические потребности. Неужели ты думаешь, что Риддл и Хест лежали бы на полу раненые и никем не охраняемые? Нет. Это не Риддл. Больше не Риддл.
– Но… должны же мы что-нибудь сделать! – Я услышал боль в его голосе и вздохнул.
– Если мы откроем дверь, мне придется их убить. Они меня вынудят это сделать, если я не хочу, чтобы они прикончили меня.
– В таком случае, у нас нет выбора.
– Выбор есть всегда, – с горечью сказал я. – Только иногда нет хорошего выбора. Я убью их или они нас. Или мы просто отсюда уйдем.
Шут несколько мгновений молча думал, а потом повернулся и медленно пошел прочь от двери. Я последовал за ним. В ледяном коридоре стало попадаться все больше признаков обитания людей. Пол был плотно утоптан, стены поцарапаны. Мы миновали еще несколько тюремных камер, как две капли воды похожих на первую. Несмотря на охватывающий меня всякий раз ужас, я заглядывал в каждую, но мы не обсуждали людей, которых я видел внутри.
Но самое тяжелое впечатление на меня произвели камеры, в которых держали женщину и девочку. Пол в них выстлали соломой, и в каждом углу лежал тюфяк. Очевидно, жизнь этих пленниц не должна была закончиться слишком быстро. Их ждала гораздо более страшная судьба, чем Риддла, Хеста и тех, кто находился рядом с ними. Они умрут от холода и голода, но не будут мучиться слишком долго. Судя по длине немытых волос и ногтей, женщина здесь уже давно. Кутаясь в грязную медвежью шкуру, она сидела в углу и тупо смотрела в стену. В соседней камере девочка лет семи сдирала корку со своих коленок. На мгновение она подняла голову и встретилась со мной глазами, когда я заглянул в щель, но на ее лице ничего не отразилось – только усталость.
В конце концов коридор с тюремными камерами закончился. Проход стал шире, а бледные светильники появлялись все чаще. Его скорее вырезали, а не прорубили в ледяной толще, и смыкающиеся над головой арки обладали необычной холодной красотой. Чистый пол кто-то посыпал песком, чтобы удобнее было ходить. Мне он показался более старым, как будто по нему прошло не одно поколение людей, однако мы до сих пор не встретили ни единой живой души.
Вскоре мы подошли к перекрестку, предлагавшему нам на выбор три дороги. Главный коридор шел прямо, слева широкий проход спускался вниз невысокими ступенями, конца которых мы не видели. Справа во льду была вырублена лестница, круто уходившая вверх. Обе выглядели гораздо более старыми и исхоженными, чем коридор, что привел нас сюда. Мы с Шутом остановились и обменялись взглядами.
Слева через равные интервалы доносился странный звук, приглушенный расстоянием. Я прислушался, а через некоторое время Шут прошептал:
– Такое впечатление, что дышит какое-то огромное существо.
Я втянул в себя воздух, и у меня появилась надежда, а в следующее мгновение я узнал звук.
– Нет. Это волны, море. Там берег. Идем.
Лицо Шута осветилось, словно он получил прощение.
– Да! – проговорил он и начал спускаться по широким ступеням. Я последовал за ним и, схватив за плечо, сдвинул ближе к внутренней стороне лестницы.
– Держись стены, – шепотом посоветовал я. – Если мы услышим, что кто-то поднимается, мы успеем застать его врасплох.
Я сжимал в руке наше единственное оружие, кинжал Шута.
Мы не имели ни малейшего представления о том, как долго плутаем в ледяном лабиринте, и ужасно устали. Ступеньки оказались невысокими и неровными. Кроме того, складывалось впечатление, что по ним таскали вверх и вниз тяжелые предметы. По мере того как мы спускались все ниже, воздух становился более сырым, а запах моря усилился. Мы то и дело теряли равновесие на скользких ступенях, а вскоре и вовсе зашлепали по воде. Кто-то посыпал ступеньки песком, но он вмерз в лед, и на нашем пути постоянно возникали ледяные кочки – причем в самых неожиданных местах. Потом по стенам потекла вода, и нам на голову полился мелкий холодный дождь. Запах моря стал еще сильнее, но нас по-прежнему окружало призрачное голубое сияние.
Когда мы остановились на последней выщербленной ступеньке, мы осознали всю тщетность своих надежд. За полоской льда шел склон из истертого черного камня, а дальше начинался берег с черным песком, в который было вбито несколько металлических колышков. Очевидно, сюда время от времени приплывали маленькие лодочки. Волны набегали на берег, а над головой у нас, едва различимый в бледно-голубом сиянии, высился ледяной потолок.
– Будь у нас лодка да еще отлив, я бы рискнул, – сказал я.
– Если бы, – проговорил Шут и захихикал.
Я удивленно на него посмотрел. Он выглядел ужасно, и дело было не только в тусклом голубоватом свете. Он взял у меня из рук свой заплечный мешок и уселся на мокрую ступеньку. Несколько мгновений он прижимал его к себе, словно ребенок, обнимающий любимую игрушку, затем открыл и, порывшись в нем, достал флягу с бренди. Открутив крышку, он протянул ее мне.
Я взял, взвесил на ладони и выпил примерно четверть. Оказалось, что это тот же самый абрикосовый бренди, которым Шут угощал меня, когда мы приехал навестить нас с Недом в нашей хижине. Я почувствовал на языке тепло летнего дня, потом выдохнул через открытый рот, ощутил аромат абрикосов и дружбы и протянул Шуту флягу. Он взял ее у меня из рук и взамен дал кусок черного хлеба размером с половину моей ладони. Я сел рядом с ним и принялся медленно есть, обнаружив внутри орехи и изюм. Ломоть был жестким, сладким и очень маленьким, и я понял, что ужасно проголодался. Мы ели не торопясь, растягивая удовольствие. Слизнув последние крошки с ладони, я посмотрел на Шута и спросил:
– Пойдем наверх?
– Там нет выхода, – тихо ответил Шут. – Вспомни, где мы находимся, и легенды, которые рассказывают островитяне. Здесь они входили под лед, чтобы посмотреть на Айсфира. Та маленькая винтовая лестница наверняка ведет к нему. Иначе зачем она вообще нужна?
– Может быть, она выходит на поверхность, – не сдавался я. – Мы же не проверяли, откуда нам знать. А если тот, другой, более широкий коридор ведет к дракону? Это было бы логично.
Шут покачал головой.
– Нет. Дракон должен находиться над нами, ведь его иногда видели с поверхности ледника. Лестница ведет к дракону, а не наружу, – упрямо повторил он. А потом, прислонив голову к ледяной стене, добавил: – Мне отсюда не выйти. И я всегда это знал.
- Предыдущая
- 113/213
- Следующая
