Судьба Шута - Хобб Робин - Страница 127

• Предыдущая
• 127/213
• Следующая

Дьютифул протянул ему шерстяной балахон, который дала мне Бледная Женщина, и, когда Баррич кивнул, принялся отрезать от нее длинную полосу.

– Спасибо. – Повернувшись ко мне, он сказал: – Ты можешь есть правой рукой, пока я займусь левой. Горячая еда тебя согреет. Только постарайся не дергаться.

Дьютифул отдал Барричу кусок ткани, а потом перелил суп в миску и приготовил мне чай, словно служил у меня пажом. Все это время он говорил, но его слова не были адресованы ни к кому из нас в отдельности:

– Здесь мне больше делать нечего. Я пытаюсь придумать, что можно изменить, но в голову ничего не приходит.

Он умолк, и в палатке повисла тишина. Я ел, Баррич занимался моим плечом. Закончив, он уселся на тюфяк и вытянул перед собой больную ногу. Чейд словно постарел лет на десять. Видимо, он раздумывал над словами принца, потому что в конце концов сказал:

– Для вас существует несколько дорог, мой принц. Мы можем просто свернуть завтра лагерь и все бросить. Очень соблазнительно хотя бы потому, что мы оставим всех тех, кто нас обманул и предал. Но это мелкая месть, и мы все равно ничего не выиграем. Другая возможность заключена в том, чтобы пойти за Уэбом и освободить дракона. И отказаться от надежды заключить союз с Внешними островами. Зато таким образом мы завоюем расположение Тинтальи и купцов из Бингтауна.

– И бросим Шута, – тихо добавил я.

– А еще Риддла и Хеста. Бросим мать и сестру Эллианы, а я нарушу свое слово. Слово, которое дал в присутствии своих герцогов и островитян. – Дьютифул сложил на груди руки, вид у него был при этом несчастный. – Отличный король из меня получится.

– Для Шута мы уже ничего не можем сделать, – сказал Чейд очень мягко, но его слова все равно пронзили меня острой болью. – То, что ты нарушишь данное слово и бросишь в беде родных Эллианы, простительно, поскольку они получили твое слово обманом. И как это часто бывает, все будет зависеть от того, как мы преподнесем свое решение.

– Обман… – Голос Дьютифула звучал едва слышно. – А как бы мы поступили на их месте? Мать и младшая сестра… Не удивительно, что у Эллианы такие грустные глаза. И вот почему церемония помолвки в ее материнском доме показалась мне такой странной. Теперь понятно, почему ее мать не присутствовала при переговорах. Я думал, что «перековывание» осталось в прошлом. Я и представить себе не мог, что оно коснется и меня.

– Но так случилось. И теперь нам понятно, почему Пиоттр и нарческа так себя ведут, – добавил Чейд.

Я отбросил в сторону всякую осторожность. Слишком высоки были ставки, чтобы я мог спокойно сидеть и выслушивать рассуждения Чейда.

– Мы пойдем сегодня ночью. Дьютифул и я, тайно. Чейд сделал взрывную смесь, которая обладает силой молнии. С ее помощью мы прикончим дракона. А потом мы заберем у Бледной Женщины наших людей – так или иначе. А когда они будут в безопасности…

«Мертвы», – отстраненно подумал я,

– Когда они будут в безопасности, я постараюсь ее прикончить.

Чейд и принц несколько мгновений молча смотрели на меня, потом Чейд кивнул, а принц, похоже, задумался, кто же я такой на самом деле.

– Поразмыслите хорошенько! – неожиданно вмешался Баррич. – Попытайтесь рассуждать спокойно. Я многого тут не понимаю, но вы должны ответить для себя на некоторые вопросы, прежде чем слепо ей подчиниться, вне зависимости от того, чем она вам угрожает. Почему она сама не убила дракона? Почему потребовала, чтобы это сделал ты, а потом вышвырнула тебя из своих владений, когда могла помочь тебе добраться до него? – И, отвернувшись, он пробормотал, ни к кому в отдельности не обращаясь: – Не нравится мне все это. Терпеть не могу дурацкие интриги и заговоры. Я их всегда ненавидел.

Глядя в темный угол палатки, он заговорил снова:

– Власть, амбиции и непреодолимое желание Видящих все перевернуть вверх ногами, пробудить могучие силы и прокатиться на них верхом. Тайны. Вот что убило твоего отца, самого лучшего из людей, каких мне когда-либо доводилось встречать. Именно это убило твоего отца, а потом Верити, человека, которому я служил с гордостью в сердце. Неужели и следующее поколение должно пасть жертвой интриг, которые уничтожат династию Видящих?

Баррич повернулся к нам и неожиданно мне показалось, что он прекрасно видит Дьютифула.

– Положите этому конец, мой принц. Даже ценой жизни Шута. И ценой вашей помолвки. Немедленно, прямо сейчас. Хватит нести потери, они и без того велики. Ведь единственное, что вы можете сделать для нарчески, – это купить смерть для ее родных. Оставьте все как есть. Возвращайтесь домой, женитесь на разумной женщине и нарожайте кучу здоровых детей. Пусть островитяне сами расхлебывают кашу, которую они заварили. Прошу вас, мой принц, плоть и кровь моего дорогого друга. Откажитесь от своей затеи. Давайте вернемся домой.

Его речь потрясла нас всех, но особенно Дьютифула. Он не сводил глаз с Баррича, явно пытаясь переварить его слова. Неужели ему ни разу не пришла в голову мысль, что он может так поступить? Дьютифул посмотрел на всех нас по очереди, а затем встал. Что-то у него в лице переменилось. Я никогда не видел ничего подобного, не знал, что одно короткое мгновение может превратить мальчика в мужчину, но это произошло. Он подошел к выходу из палатки и позвал:

– Лонгвик! – Лонгвик засунул голову внутрь.

– Слушаю, милорд?

– Найди лорда Блэкуотера и нарческу. Я хочу, чтобы они немедленно сюда пришли.

– Что ты задумал? – шепотом спросил Чейд, когда Лонгвик исчез.

Вместо ответа на его вопрос принц Дьютифул спросил:

– Сколько волшебного порошка у нас есть? И действительно ли он может сделать то, о чем говорил Фитц?

В глазах старика загорелся огонек, который так пугал меня, когда я был его учеником. Я прекрасно понимал, что он не до конца знает, на что способна его взрывная смесь, но был готов рискнуть и поставить на то, что у нас все получится.

– Два бочонка, мой принц. Да, думаю, этого хватит.

Снаружи послышался шорох шагов, и мы замолчали.

Лонгвик приподнял полог палатки.

– Мой принц, лорд Блэкуотер и нарческа Эллиана.

– Пусть войдут. – Дьютифул остался стоять, скрестив на груди руки.

Вид у него был суровый, но мне кажется, он с трудом скрывал волнение. Лицо его превратилось в холодную маску. Когда они вошли, он не поздоровался со своими гостями и даже не предложил им сесть.

– Я знаю, что сделала с вами Бледная Женщина.

Эллиана вскрикнула от неожиданности, а Пиоттр лишь кивнул и сказал:

– Когда ваш человек вернулся, я подозревал, что так и будет. Она связалась со мной и сообщила, что не собиралась раскрывать нашу тайну, но поскольку теперь вам все известно, я могу открыто попросить вашей помощи. – Он сделал глубокий вдох и опустился перед нами на колени. Я видел, как тяжело далось унижение этому гордому человеку. – Что я и делаю. – Он склонил голову и стал ждать ответа.

Думаю, до сих пор он никогда и ни перед кем не становился на колени. Эллиана сначала побледнела, но тут же ее щеки стали пунцовыми. Потом она сделала шаг вперед, положила руку на плечо дяди и медленно опустилась на колени рядом с ним. И склонила свою гордую голову так, что лицо скрыли роскошные волосы.

Я смотрел на них и хотел ненавидеть за интриги и обман. И не мог. Я знал, на что пошли бы мы с Чейдом, если бы кто-нибудь захватил Кетриккен. Я думал, принц попросит ее подняться, но он стоял и смотрел на них.

– Она связалась с вами? – спросил Чейд. – Каким образом?

– У нее есть способы. – Голос Пиоттра, который так и не поднялся с колен, прозвучал напряженно. – И мне запрещено их открывать. Мне очень жаль.

– Вам жаль? Почему вы не были честны с нами с самого начала? Почему не сказали, что действуете против воли и вас совсем не интересует ни союз с нами, ни брак с принцем Дьютифулом? Что заставляет вас продолжать оберегать ее тайны? Вам запрещено говорить! Что она может вам сделать такого, чего еще не сделала?

Боль и ярость в словах принца невозможно было передать словами. Теперь он знал, что стал всего лишь оружием в руках нарчески и ничего для нее не значит. Это знание унижало и причиняло ему боль. И я понял, что он позволил себе полюбить Эллиану, несмотря на все их разногласия.

• Предыдущая
• 127/213
• Следующая