Судьба Шута - Хобб Робин - Страница 163

• Предыдущая
• 163/213
• Следующая

Я услышал спокойный голос Дьютифула.

Фитц, мы все здесь, и ты знаешь, что мы сделаем это для тебя. Возможно, нам будет труднее, поскольку мы далеко друг от друга, но мы попытаемся. Покажи его нам.

Он здесь! Прямо здесь, я его касаюсь. — Меня вдруг охватило яростное нетерпение. Почему они ведут себя как последние глупцы, почему не хотят мне помочь?

Я не ощущаю его, – заговорил Дьютифул после долгой паузы. – Коснись его.

Но я и так его касаюсь! – Склонившись над телом, я обнял Шута руками. – Я держу его. Пожалуйста. Помогите его исцелить.

Это? Но это не человек. — Олух был удивлен. – Нельзя исцелить грязь!

Меня охватила ярость.

Он не грязь!

И вновь послышался успокаивающий голос Дьютифула.

Все в порядке, Олух. Не огорчайся. Ты не сказал ничего плохого. Я знаю, что ты вовсе не имел в виду ничего обидного. — Потом он обратился ко мне. – Фитц. О Фитц, мне очень жаль. Он мертв. И Олух по-своему прав. Его тело превращается… в нечто другое. Я не чувствую его присутствия. Только… – Он замолчал, не в силах произнести эти слова.

Падаль. Разложение. Грязь.

Исцеление есть свойство живого тела, Фитц, — спокойно заговорил Чейд, словно напоминая мне очевидные факты. – Скилл способен его ускорить, но исцеление производит само тело. Если оно еще живо. В твоих руках вовсе не Шут, Фитц, а лишь его мертвая оболочка. Ты не можешь заставить его жить – как невозможно оживить кусок скалы. Мы не в силах его вернуть.

Олух заговорил с неожиданной практичностью:

И даже если ты сумеешь заставить тело работать, тебе будет некого туда поместить.

Только в этот момент я осознал реальность происходящего. Труп перестал быть Шутом. Исчез его дух. Казалось, прошло очень много времени. Потом вновь заговорил Чейд:

Фитц, что ты сейчас делаешь?

Ничего. Просто сижу рядом. Я потерпел неудачу. Вновь. Как и с Барричем. Он умер, верно?

Мне показалось, что я вижу, как на лице старика появилось выражение смирения. Я знал, как он сейчас вздохнет и скажет, что я хочу взять на себя всю боль сразу.

Да. Он умер. Рядом со своим сыном. И Уэбом. И все мы почтили его память. Мы остановили корабли, чтобы вместе спустить его на воду и оставить одного. А сейчас ты должен отпустить Шута.

Я не хотел соглашаться с ним, не хотел ему отвечать. Но трудно отказаться от привычек, выработанных за многие годы. Я решил отвлечь внимание Чейда.

Я нашел свитки Скилла. Украденную библиотеку. Она здесь, в цитадели Бледной Женщины. Вот только я не думаю, что эта крепость действительно принадлежала ей. У меня есть основания считать, что здесь обитали Элдерлинги.

Чейд умудрился меня удивить.

Позднее, Фитц. У нас еще будет время вернуть свитки. А сейчас выслушай меня. Почти тело своего друга так, как считаешь нужным. А потом поскорей возвращайтесь вместе с Олухом на берег. Я приплыву на корабле, который придет за вами. Я совершил ошибку. Тебя не следовало оставлять наедине с твоим горем.

Но он ошибался. Скорбь требует одиночества, и я знал, что должен сам ее пережить. И я решил пойти на компромисс, поскольку иначе Чейд не оставил бы меня в покое.

Мы с Олухом будем на берегу, когда придет корабль. Тебе не нужно возвращаться за нами. Я не допущу, чтобы с нами что-нибудь случилось. Но сейчас я хочу побыть один. Если ты не против.

Никаких лодок! — решительно заявил Олух. – Никогда. Нет, лучше я останусь здесь навсегда.

Олух не с тобой? – с тревогой спросил Чейд.

Нет. Он сам тебе все объяснит. Мне нужно завершить свою работу, Чейд. Спасибо тебе. Всем вам. Спасибо за то, что вы пытались. – И я поднял защитные стены, закрываясь от них.

Я ощутил, что Дьютифул пытается связаться со мной, но мне мешало даже его тихое присутствие. Я закрылся от них, услышав напоследок, как Олух сонно рассказывает им, что Черный Человек замечательно готовит. И в самый последний момент я ощутил слабое прикосновение Неттл, которая пыталась хоть как-то меня утешить.

Но для меня не существовало утешения, и я решил, что не стану обрушивать на нее свою боль. Ей достаточно и своей. Я окончательно опустил стены. Пришло время остаться один на один со смертью.

Я отодрал труп Шута от пола, оставив очертания его тела и несколько прядей золотых волос, отметив таким образом место, где он умер. Тело лежало в моих руках холодным тяжким грузом. И все же в смерти оно показалось мне гораздо более легким, чем при жизни, словно исчезнувший дух унес большую его часть с собой.

Я прижал его к груди, и испачканные кровью золотые волосы оказались под моим подбородком. А потом я зашагал по ледяным коридорам. Мы прошли мимо камеры, где все еще горело тело Хеста. Дым, поднимающийся от его плоти, стлался под потолком, отравляя холодный воздух запахом паленого мяса. Я мог положить тело Шута в тот же костер, но мне показалось, что это будет неправильно. Мой друг должен сгореть один, мы простимся так, чтобы никого не было рядом. Я шел дальше, мимо других камер.

Через некоторое время я обнаружил, что разговариваю с ним вслух.

– Где? Где я должен это сделать? Я могу положить тебя на ее постель и сжечь вместе со всем ее богатством… хочешь? Или тебе противно прикасаться к ее вещам? Где мне сжечь тебя? Думаю, ты бы хотел увидеть ночное небо, чтобы искры огня отнесли тебя к небесам. Что ты выбираешь, Шут? Быть может, отнести тебя в палатку Элдерлингов, где в окружении твоих вещей ты еще раз испытаешь уединение, которое так ценил?

Почему мы никогда не говорили с тобой о таких вещах? Ведь о своем лучшем друге необходимо знать все. Впрочем, имеет ли это теперь значение? Смерть есть смерть, пепел к пеплу… но я бы предпочел, чтобы твой дым унес ночной ветер. Посмеешься ли ты надо мной за это? Боги, неужели ты сможешь когда-нибудь посмеяться надо мной?

– Как трогательно.

Насмешливый голос, полный сарказма, так похожий на голос Шута, заставил мое сердце замереть и вновь мучительно забиться. Я постарался укрепить свои защитные стены, но не почувствовал атаки. Оскалившись, я повернулся, чтобы встретиться лицом к лицу с Бледной Женщиной. Она стояла у двери в свою спальню, кутаясь в белую горностаевую мантию с маленькими черными хвостами, которая свисала с ее плеч до самого пола, полностью скрывая тело. Несмотря на богатство одеяния, она выглядела измученной. Прекрасной лепки лицо показалось мне изможденным, а спутанные белые волосы свисали на плечи, точно высохшая солома. Бесцветные глаза потускнели и стали похожи на глаза выброшенной на берег рыбы.

Я стоял перед ней, прижимая к груди тело Шута. Я знал, что он мертв и она больше не в силах причинить ему боль, и все же отступил, словно хотел защитить от нее своего друга. Впрочем, я вдруг отчетливо понял, что никогда не мог этого сделать.

Бледная Женщина приподняла подбородок, обнажив белую шею.

– Брось его, – предложила она, – подойди и убей меня.

Неужели то, что она сама попросила меня об этом, показалось мне таким неприемлемым?

– Нет, – ответил я, и мне вдруг ужасно захотелось остаться одному. Я не собирался ни с кем делить свои последние мгновения с Шутом. Она не должна была стать свидетельницей моей скорби. – Уходи, – сказал я и не узнал своего рычащего голоса.

Она рассмеялась – сосульки разбились о камень.

– Уходи? И все? Уходи? Какая изощренная месть Фитца Чивэла Видящего! Нет, это должны воспеть барды! «И тогда он повернулся, держа своего Любимого на руках, и сказал врагу: уходи!»

Бледная Женщина рассмеялась, но в ее смехе не осталось музыки, так камни с грохотом несутся по склону горы; однако я ничего не ответил, и ее смех смолк. Она смотрела на меня и несколько мгновений казалась смущенной. Она искренне верила, что я оставлю Шута и брошусь на нее. Склонив голову, она разглядывала меня, а потом заговорила вновь:

• Предыдущая
• 163/213
• Следующая