Волшебный корабль - Хобб Робин - Страница 107
- Предыдущая
- 107/232
- Следующая
И вот теперь, в те краткие моменты, когда ей удавалось выкроить время для размышлений, Альтии казалось — покамест она сумела успешно доказать себе обратное. Все то, что дома, в Удачном, при начале пути, казалось благородным и дерзким, отсюда, из этого кубрика, выглядело глупым ребячеством. Переоделась мальчиком и удрала в море на первом же подвернувшемся корабле… Ну чем не дура набитая?!!
«И чего ради я это сделала? Почему?…» Почему не пошла на стоянку живых кораблей и не попросилась в матросы? Вправду ли она получила бы там уж такой от ворот поворот, как предрекал Брэшен?… Быть может, все обернулось бы и по-иному, и она бы теперь мирно посапывала на добром купеческом корабле где-нибудь в спокойных водах Внутреннего Прохода, уверенная и в заработке, и в том, что по прибытии в порт получит вожделенную рекомендацию?… И что ей взбрендило непременно наняться под чужим именем? Решила, видите ли, пробиться к цели сама и только сама, без поддержки громкой фамилии Вестрит и тени отца за спиной?… Ах, до чего же красиво выглядел ее план теплыми летними вечерами в Удачном, когда она сидела, поджав ноги, в задней комнате лавочки Янтарь и шила себе матросские портки… Глупая самоуверенная девчонка…
А Янтарь ей действительно помогла. И по части шитья, и ежедневными приглашениями к столу. Без нее у Альтии мало что получилось бы. Разобраться бы еще, с чего это Янтарь вот так внезапно надумала принять в ней участие. Сейчас Альтия готова была склониться к мысли, что странная женщина намеренно втравила ее в опасную авантюру. Невольно пальцы девушки поползли к горлу, к деревянной бусине, которую она не снимая носила на шее, на кожаном ремешке. Прикосновение согрело ей пальцы, и она покачала головой в темноте. Нет… Янтарь в самом деле была ей доброй подругой. Одной из очень немногих, которые у нее когда-либо были. Янтарь взяла ее к себе в дом. Помогала кроить и шить мальчишескую одежду… Более того, Янтарь сама одевалась мужчиной и наставляла Альтию, как вести себя, как двигаться, как ходить и сидеть, чтобы ее принимали за парня. Она объяснила Альтии, что была когда-то актрисой в небольшой труппе. Сыграла много ролей, как женских, так и мужских.
«Если придется говорить — голос должен исходить вот отсюда, — поучала она, надавливая Альтии под ребрами. — Но лучше старайся открывать рот пореже. И опасности меньше, что выдашь себя, и принимать станут лучше. И среди мужчин, и среди женщин болтунов куда больше, нежели умеющих слушать. Научись слушать людей — и тебе простятся очень многие недостатки…»
А еще Янтарь обучила ее пеленать грудь, да так ловко, что повязка казалась не толще плотной нижней рубахи, а торс становился вправду мальчишеским. Она же посоветовала наготовить интимных женских тряпочек из темной материи в виде… носков. «Тебя всегда поймут, если увидят, что ты стираешь грязные носки. А вообще постарайся, чтобы тебя считали невыносимым чистюлей. Стирай одежду вдвое чаще товарищей, и спустя время к этому все привыкнут. И еще. Привыкай обходиться меньшим количеством сна. Ибо тебе придется либо вскакивать раньше всех, либо ложиться самой последней — иначе кто-нибудь да разглядит твою наготу. И — самое важное. Ни с кем не делись своей тайной. Это не тот секрет, который один мужчина способен утаить от других. Если хоть кто-нибудь на борту прознает о том, что ты женщина, — всему конец…»
И это оказалось едва ли не единственным, в чем Янтарь, возможно, ошиблась. Брэшен ведь знал, что она девушка. И не выдал ее. Покамест не выдал…
Тут Альтия горестно усмехнулась собственным мыслям. «Вот видишь, Брэшен, я все же воспользовалась твоим советом. Я устроила так, чтобы переродиться в мальчишку. Причем не из семейства Вестритов…»
Брэшен лежал на своей койке, хмуро уставившись на противоположную стену. «Было же времечко, — размышлял он невесело, — когда я бы начал копытиться: „Да это ж платяной шкаф, а не каюта! Западло селиться в такой!..“» Теперь-то он понимал, какая это роскошь — отдельный уголок, куда можно уйти и затворить за собой дверь. Верно, второму человеку здесь было уже не повернуться — но все равно эта каюта принадлежала Брэшену и только ему, и никто не спал на его койке, кроме него. Здесь имелись деревянные гвозди для развешивания одежды. И уголок для моряцкого сундучка. А койка была даже оснащена бортиком, так что в любую качку он мог спать на ней почти что с удобствами. Ясно, каюты капитана и старпома были и попросторней, и получше обставлены. Даже на таком корыте, как «Жнец». Но на многих других кораблях второй помощник вообще жил наравне с простыми матросами. Так что следовало возблагодарить небеса и за этот чулан. Хотя для Брэшена он и оказался оплачен тремя человеческими жизнями.
Он записался в команду «Жнеца» рядовым матросом. И первую половину плавания пихался локтями в форпике, где обитала его вахта. Очень скоро стало понятно, что он был не только опытней большинства своих сотоварищей, но и гораздо прилежней в работе. «Жнец» был промысловиком из Свечного (так назывался городишко далеко на юге, на северном пограничье Джамелии). Корабль покинул родной порт много месяцев назад, еще весной. Команда его изначально была почти сплошь подневольной, настоящих моряков насчитывалась всего горстка, и им вменялось в обязанность всемерно обучать «сухопутных крыс» ремеслу. Часть «сухопутных крыс» были должники, отправленные на судно заимодавцами, желавшими хоть так выколотить из них долг. Другие оказались преступниками, выкупленными из тюрем сатрапа. Ворам и карманникам за время плавания предстояло либо основательно перековаться, либо погибнуть. На корабле воришке все равно деваться некуда. Его непременно поймают и изобличат, и товарищеский суд может оказаться куда суровей сатрапского… В общем, команда на «Жнеце» подобралась еще та. Люди работали без большого желания, и вряд ли стоило ждать, чтобы все они благополучно вернулись домой.
Так и получилось. К тому времени, когда «Жнец» добрался до Удачного, болезни, несчастные случаи и жестокие драки успели выкосить не меньше трети команды. Зато выжившие научились управляться с парусами, а также охотиться на медлительных черепах и мелких китов, водившихся в южных лагунах. Конечно, в этом последнем деле им было куда как далеко до профессиональных охотников и раздельщиков, кои до поры до времени путешествовали на «Жнеце», наслаждаясь бездельем и уютом сухого отдельного кубрика. Их было около дюжины. Они не стояли вахт и не таскали мокрые тросы. Зато когда появлялась добыча, для них наступала кровавая и яростная страда, длившаяся порой сутки за сутками без отдыха и без сна. При всем том охотники не были ни моряками, ни членами команды. Ничто не угрожало их жизням — разве только весь корабль перевернется и потонет. Или добыча умудрится запустить в них зубы.
Корабль понемногу пробивался на север, обходя морем пиратские острова и добывая зверя, где только было возможно. В Удачный «Жнец» заглянул набрать пресной воды и провизии, а также для кое-какого недорогого ремонта. Тут-то старпом и воспользовался случаем принять на борт новобранцев: дальнейший курс «Жнеца» лежал к Тощим островам.
Так и вышло, что «Жнец» оказался едва ли не единственным судном в порту, на которое возможно было наняться.
Шторма же, свирепствовавшие между Удачным и Тощими, давным-давно вошли в пословицу. Как и неисчислимые стада морских млекопитающих, которыми все кишело там накануне зимы, перед путешествием в более теплые воды. Зверь будет жирный: отъевшийся за лето. А молодые животные — сплошь одеты в отличные шкурки, уже достаточно большие, чтобы представлять собой ценность, и в то же время еще не испорченные шрамами от брачных баталий. Рисковое плавание, конечно. Но игра стоила свеч. Каждая звериная туша означала великолепную шкуру и толстый слой жира, а под ним — темно-красное мясо, чей вкус удивительным образом сочетал в себе соки морской и земной стихий. Сейчас в трюме «Жнеца» рядами стояли кадки с солью, заготовленные еще в Свечном. Скоро их набьют засоленными кусками добытого мяса, а большие бочки наполнят перетопленным жиром. Шкуры же отскребут, пересыплют солью и туго свернут. Как следует обработают их уже дома, на берегу…
- Предыдущая
- 107/232
- Следующая
