Волшебный корабль - Хобб Робин - Страница 71
- Предыдущая
- 71/232
- Следующая
Альтия содрогнулась от отвращения: и как ей в голову-то могло подобное взбрести?… Она поспешно нагнулась, чтобы стукнуть костяшками пальцев по доскам причала: Са, сделай так, чтобы Проказница ни в коем случае ничего подобного не сотворила!.. Выпрямляясь, Альтия почувствовала на себе чей-то взгляд. Она подняла глаза и увидела, что на нее смотрит стоящая поблизости Янтарь. Золотая женщина была одета в простое длинное платье цвета спелого желудя, а волосы падали на спину, заплетенные в длинную блестящую косу. Платье ниспадало мягкими складками, надежно скрывая все линии тела. На руках Янтарь, были перчатки: благородный наряд, не дававший рассмотреть мозоли и шрамы ее ремесла. Женщина стояла среди шумного столпотворения, царившего на причале, так спокойно и неподвижно, словно ее окутывал незримый стеклянный пузырь. Вот глаза Альтии встретились с темным золотом ее взгляда… и у девушки внезапно пересохло во рту. Было в этой Янтарь нечто… нечто не вполне от здешнего мира. Всюду вокруг царила кипучая суета, но там, где стояла она, был ни дать ни взять островок спокойствия и сосредоточения. А на шее у нее были простые деревянные бусы, отливавшие всеми мыслимыми оттенками коричневого. Эти бусы с удивительной силой притянули взгляд Альтии. Она невольно спросила себя, — может ли вообще кто-нибудь при виде их удержаться и не пожелать завладеть ими?…
Альтия оставила бусы и вновь посмотрела в лицо Янтарь, опять их взгляды скрестились. Янтарь не улыбнулась. Просто медленно повернула голову сперва в одну сторону, потом в другую, как бы предлагая Альтии полюбоваться своим профилем. Та, однако, обратила больше внимания на ее разные и плохо сочетавшиеся серьги. Она носила их в каждом ухе по нескольку штук, но внимание Альтии в основном привлекли две. В левом ухе извивалась сияющая змея. В правом искрился маленький деревянный дракон. Та и другая фигурки были с человеческий палец длиной, а вырезаны с таким искусством, что поневоле казалось — вот-вот оживут!
Альтия вдруг осознала, что непристойно долго рассматривает Янтарь. И… вновь, сама того не желая, посмотрела ей в глаза. Янтарь вопросительно улыбнулась ей. Альтия не ответила на улыбку, и по лицу золотой женщины разлилось презрение. Она поднесла тонкую руку туда, где, укрытая складками платья, должна была располагаться ее талия. Альтии показалось, будто затянутые в перчатку пальцы коснулись ее собственного живота: глубоко внутри начал расползаться ледяной ужас. Вновь она посмотрела в лицо Янтарь… та выглядела сосредоточенной и целеустремленной. И глядела на Альтию, точно стрелок из лука — на выбранную мишень. Они были наедине в этой толпе, людской поток обтекал их, не замечая… Собрав все силы — не только духовные, но и телесные, — Альтия вырвалась, как вырываются из чьих-то сомкнувшихся рук… или лап.
Повернулась и бегом бросилась наутек — наверх, в сторону Большого Рынка.
Она неуклюже спешила сквозь запруженные народом торговые ряды. Она наталкивалась на людей, а когда попыталась глянуть назад через плечо, то едва не свернула чей-то лоток, заваленный нарядными шарфиками. Нет, Янтарь и не думала гнаться за ней… Альтия умерила шаг и пошла дальше уже спокойней. Постепенно улегся бешеный стук сердца, зато Альтия начала чувствовать, что обливается потом на летней жаре. Две встречи — сперва с кораблем, потом с Янтарь — вычерпали ее до дна. Во рту было сухо, ноги почти подкашивались. «Какая же я дура. Навоображала себе неведомо что. Чего я так испугалась? Что, спрашивается, сделала мне Янтарь? Просто стояла и смотрела, и все. Не кричала, не угрожала…» Правду сказать, ничего подобного прежде с Альтией не случалось. Так что неожиданный срыв следовало скорее всего приписать страшному напряжению последних двух дней. И Альтия не могла припомнить, когда в последний раз ей доводилось как следует отобедать. Уж если на то пошло, с позавчеашнего дня у нее почти ничего не было в животе… кроме определенного количества пива. «Наверное, — решила она, — с голоду и мерещится».
Она облюбовала неприметный столик в небольшой уличной чайной и села. Как же славно было по крайней мере оказаться в тени, вне досягаемости жаркого послеполуденного солнца!.. Когда к ее столику подошел мальчик-слуга, она заказала вино, копченую рыбу и большой кусок дыни. Мальчик с поклоном удалился, Альтия же запоздало принялась соображать, хватит ли у нее денег расплатиться. Нынче утром она тщательно выбирала одежду, но о подобных мелочах не подумала. Ее комната в родительском доме была безукоризненно прибрана — как всегда, когда она возвращалась из плавания. В ящике комода, в уголке, лежали какие-то записи и немного монет; она, помнится, рассовала их по карманам — больше в силу привычки. Может, этих монеток и хватит заплатить за более чем скромную трапезу. Но, к примеру, комнатку в гостинице снять она уж точно не сможет. В общем, надо срочно думать о том, что предпринимать и как вообще продержаться. А не то придется самым унизительным образом идти обратно домой. Что называется, с поджатым хвостом.
Пока она таким образом размышляла, прибыл ее обед. Альтия исполнилась бесшабашности, велела принести воску и, накапав им на счетную палочку, оттиснула свое кольцо-печатку. Похоже, это будет последний раз, когда она посылает счет домой… в свой прежний, то есть, дом. Больше такой номер вряд ли пройдет. «Раньше надо было подумать, заставить Кефрию расплатиться за какой следует обед…»
Однако дыня оказалась хрустящей и сладкой, как мед, а рыба — душистой и нежной. Что касается вина… скажем так: ей и прежде доводилось пробовать гораздо худшее пойло, и, без сомнения, доведется в дальнейшем. «Ладно будем проявлять стойкость. Перетерпим — и однажды дела выправятся. Обязательно выправятся. А как же иначе?»
Она допивала вино, когда до нее с внезапной силой дошло: «Но ведь папы больше нет. И больше не будет. До конца моих дней. И эта часть жизни не выправится уже никогда…» Ей-то казалось, она успела притерпеться к горечи утраты. Ничего подобного — новое ощущение горя было столь велико и глубоко, что вконец обмякли колени. Самые мысли об этом причиняли невыносимую боль. Что бы ни случилось в дальнейшем, сколь бы долго она ни продержалась в своем намерении «перетерпеть» — а Ефрон Вестрит никогда не вернется домой, чтобы помочь, чтобы все наладить как надо. Ей — да и всему семейству — вообще никто теперь не поможет. Если кто что и сделает, так только она сама. Она, Альтия. Ей, кстати, не очень-то верилось, чтобы Кефрия сумела как надо распорядиться фамильным достоянием. Вместе с матерью они, может, и управились бы… но ведь и Кайл теперь в стороне не останется. Так вот. Спрашивается, что вообще будет с семьей Вестритов, если она, Альтия, полностью, так сказать, отойдет в сторону?
Ответ напрашивался только один: Вестриты вполне могут потерять все.
Совсем все.
И даже Проказницу.
Правду молвить, в Удачном до подобного пока еще не доходило… но вот, например, семейство Дивушет вплотную приблизилось к роковой черте. Дивушеты до того погрязли в долгах, что Совет Торговцев передал их живой корабль в распоряжение их основных заимодавцев — семей Конри и Риш. Старший сын Дивушетов должен был остаться на борту корабля… в качестве едва ли не подневольного слуги. И предстояло ему таковым оставаться, пока долги его семьи не окажутся выплачены… Выручил случай. Пока готовились необходимые бумаги, этот самый сын привел свой (пока еще свой) корабль в порт Удачного — да с таким грузом, что обрадованные заимодавцы тут жеотстали. Помнится, весь город радовался удаче толкового парня и некоторое время тот ходил прямо-таки в героях. Альтия пробовала представить Кайла в подобной роли… ничего не получалось. Ох, и не получится. Скорее уж этот век сдаст кредиторам и корабль, и собственного сына. Да еще и заявит Уинтроу, что это-де он во всем виноват. Альтия тяжело вздохнула и заставила себя думать о том, о чем ей было тяжелее всего размышлять. Что происходит с Проказницей?… Корабль только что пробудился; и если правда то, что говорят о живых кораблях, становление ее личности произойдет в последующие несколько недель. Все знатоки сходились на том, что в точности предугадать нрав корабля было практически невозможно. Некоторые бывали удивительно похожи на своих владельцев. Некоторые столь же удивительным образом оказывались им полной противоположностью. Альтия успела углядеть в характере Проказницы некую нотку беспощадности, от которой ей заранее делалось жутко. Что покажут несколько ближайших недель? Разовьется ли эта черта — или, может, окажется, что корабль унаследовал несокрушимое нравственное чувство, присущее ее отцу, Ефрону Вестриту?…
- Предыдущая
- 71/232
- Следующая
