Коронованный на кресте - Ходаковский Николай Иванович - Страница 24

• Предыдущая
• 24/121
• Следующая

Этот, тринадцатый, явно соответствует в данном случае самому правителю высшего центра, Властелину и Полюсу всех остальных двенадцати, образу самого Чакраварти, «Короля Мира».

Естественно, когда речь идет об «опасном месте», понимаемом как место, оставленное пустым, следует видеть в этом намек на инволюцию царства Артура или на дефадацию его властителей, так как здесь подчеркивается необходимость восстановления чего-то утраченного. В идеальном случае именно в это время рыцари Круглого Стола и должны отправиться на поиск Грааля. В средневековой литературе линии поиска Грааля и приключений рыцарей короля Артура неразрывно переплетаются друг с другом.

В таком случае царство Артура отождествляется обычно с царством Локриса или Логреса — то есть с древним названием Англии, с «Албанией» или «Белым Островом», с местопребыванием Грааля. И рыцари Артура пускаются на поиски Грааля, чтобы вернуть этому царству его былое великолепие и разрушить злые чары, обрушившиеся, согласно Мабискогиану, на эту землю. Грааль — это символ того, что было потеряно, но что должно быть найдено снова. Один человек должен вернуть Граалю все его качества, и он же и займет тогда рыцарское «опасное место».

Здесь Ю. Эвола отмечает некоторое раздвоение фигуры короля Артура. С одной стороны, существует сверхисторический «король Артур», символизирующий определенную миссию. С другой стороны, есть король Артур как тип исторического представителя этой миссии, участвующий в событиях, сходных с древнейшими рассказами об уничтожении и рассеянии Туата де Дананн и их потомков. Ю. Эвола напоминает эпилог древней легенды об Артуре, в которой мы снова сталкиваемся с символизмом женщины.

Два персонажа стремятся отнять у Артура его «Даму» — Квеннувар, Джиневру (это имя означает «белый дух», что еще раз подчеркивает символический характер образа). Первый — это Мэльвас, который уводит ее в свой город Гластонбэри, отождествляемый с морским «Городом Стекол».

В результате этого «Стеклянный Остров» подвергается осаде, и в конце концов дело кончается перемирием. Здесь в легенду вмешивается христианский элемент, так как Артур отдает остров в качестве феода представителю Церкви, обеспечив его безопасность. История передачи острова Артуром церкви служит как бы подтверждением «традиционной преемственности», сфабрикованным христианскими «евангелизаторами». Но этим дело не ограничилось: ссылаясь на трагический эпилог древней легенды, было объявлено, что король Артур умер и его могила находится в Гластонбэри. Так, древнейший центр сохранился, приобретя, однако, новое значение — значение центра христианского миссионерства в Англии.

Во второй версии истории о «Даме» короля Артура говорится, что, пока Артур был в походе, создавая легендарную мировую империю и завоевывая Рим, чтобы короноваться именно в этом святом городе, его племянник Модред, оставшийся на родине, захватил трон и овладел «Дамой» Артура, Джиневрой. В последовавшей за этим войне предатель был убит, но также пали и лучшие рыцари Круглого Стола. Сам Артур был смертельно ранен и перенесен на Аваллон, где чары женщин этой земли и особенно Морганды («Рожденной из Моря») излечивают его и позволяют ему снова выполнять его сакральные функции. Но раны короля Артура (особенно, согласно некоторым источникам, одна рана — от отравленного копья) каждый год снова открываются, и верные ему люди напрасно ожидают его возвращения. Однако и сегодня еще живет предание, согласно которому однажды король Артур все же снова появится с острова Аваллона и возглавит свое царство: поэтому некоторые британцы вплоть до этого времени не хотят более избирать себе королей.

Все эти данные следует отнести к периоду кризиса или междуцарствования, после которого должен начаться поиск Грааля.

Ю. Эвола справедливо отмечает, что легенда о короле Артуре является одной из многих форм общего мифа о невидимом вселенском императоре и правителе, а также о его проявлениях. Легенды через различные образы обязательно подчеркивают, что он «не умирает», что он лишь удаляется в недоступное место, откуда он однажды появится снова, что он «спит» и должен рано или поздно проснуться.

Ю. Эвола обозначает те аспекты, которые в перспективе разных традиций составляют универсальный имперский миф о новой манифестации «царства» (Regnum). Он говорит о необходимости рассматривать все средневековые формы этого мифа в общем и универсальном контексте, далеко превосходящем узкие границы сугубо христианских представлений. Уже в римскую эпоху, в ее имперско-языческий период, можно встретить определенные признаки пробуждения идеи золотого века, царь и правитель которого Кронос считался вечно живущим, но пребывающим в состоянии сна в гиперборейских регионах. При Августе пророчества сибилл возвещали о приходе «солнечного правителя», на которого ссылался и сам Гораций, когда он говорил о приходе гиперборейского бога золотого века, Аполлона. Вергилий также провозглашал близость нового золотого века, века Аполлона и «героев». Император Август именно в этом ключе осознавал свою символическую «генеалогию», идущую от Аполлона, и Феникс, часто появляющийся среди образов Адриана и Антония, также имел прямое отношение к идее воскресения примордиальной эпохи в Римской империи. Именно связь Рима со сверхисторическим и метафизическим принципом Империи (Imperium) лежит в основе самой теории непреходящести и вечности (aeternitas) Рима.

В византийский период имперский миф получил у Мефодия такую формулировку, которая, акцентируя так или иначе его связь с Александром Великим, снова обращается к вышеперечисленным темам. Здесь снова встречается мотив царя, которого посчитали мертвым, но который ожил и основал новый Рим. После его непродолжительного царствования появляются орды Гога и Магога, которым некогда Александр Македонский преградил путь, и начинается «последняя битва». Именно эта форма и была воспринята и широко развита средневековыми гибеллинами.

Ожидаемый император, сокрытый, но не умерший, пребывающий в недоступном и невидимом центре, здесь превращается в того или иного правителя Священной Римской империи: Карла Великого, Фридриха I, Фридриха II.

Раненый король, король, пребывающий в летаргии, король, умерший и лишь кажущийся живым, или живой, но лишь кажущийся мертвым, и так далее — таковы близкие и взаимозаменяющие темы, которые мы постоянно встречаем в цикле Грааля, вдохновенным особой жизненностью и силой последних высоких стремлений Запада восстановить свою сакральную структуру в согласии с законами великой, духовно-мужской и традиционно имперской цивилизации.

Особое внимание Ю. Эвола уделил мифам о пресвитере Иоанне, широко распространенным в средневековье. Так, в древней итальянской новелле говорится о том, что «пресвитер Иоанн, благороднейший индусский повелитель», отправил послов к императору Фридриху как к «подлинному зеркалу мира, чтобы узнать, насколько он мудр в словах и делах». От «пресвитера Иоанна» «Фридриху» (скорее всего, речь идет о Фридрихе II) были переданы три камня, и вместе с тем ему был задан вопрос о том, что является самой лучшей вещью на свете. «Император взял камни и не спросил об их достоинстве». На поставленный вопрос он ответил, что самая лучшая вещь на свете — это «мера». Из всего этого пресвитер Иоанн заключил, что «император был мудрым в словах, но не в делах, поскольку он не спросил о достоинстве камней, каждый из которых являлся столь ценным». Пресвитер Иоанн посчитал, что «эти камни, не будучи познанными Императором, со временем потеряют свою ценность», и потребовал их назад. Особенно ценным был один из камней, о котором пресвитер Иоанн сказал, что «он стоит больше, чем вся ваша Империя».

Согласно другой легенде, записанной Освальдом Шрайбером, Фридрих II получил от пресвитера Иоанна платье из несгораемой кожи саламандры, воду вечной молодости и кольцо с тремя камнями, дающее возможность жить под водой, становиться невидимым и неуязвимым. Камни пресвитера Иоанна чаще всего фигурируют в немецких текстах периода около 1300 года вместе с упоминаниями о силе, делающей невидимым.

• Предыдущая
• 24/121
• Следующая