Храм Фортуны II - Ходжер Эндрю - Страница 22

• Предыдущая
• 22/108
• Следующая

Лишь земляки Риновиста, похоже, не оставили мысль посчитаться с его убийцей, и вот теперь один из них явился с какой-то информацией. Слава Богам, он хоть не попал прямо к Германику.

Агенобарб собрался с духом и принял надменный и недоверчивый вид; рыжая борода воинственно топорщилась.

— Ты хорошо понимаешь, что говоришь? — вопросил он грозно. — Как ты мог что-то узнать об этом, когда столько времени прошло? Наверное, ты просто хочешь подвести под трибунал какого-нибудь своего личного врага, оклеветав его. Но за ложное обвинение полагается суровое наказание. Ты помнишь об этом?

Молодой галл смело встретил его взгляд.

— Помню, — сказал он. — Прошу тебя, выслушай меня, а потом сделаешь выводы. Если мое обвинение беспочвенно, я готов понести любую ответственность.

— Ну, говори, — бросил Агенобарб, делая вид, что ему абсолютно неинтересно.

Но он с ужасом вслушивался в каждое произнесенное галлом слово.

— У меня тут недалеко живет родственник, — начал тот свой рассказ. — Когда моя когорта пришла сюда, я отправился его навестить, в ту деревню, что лежит за холмом. Мы посидели, выпили вина...

— Вина... — хмыкнул Агенобарб многозначительно. — Ну, теперь понятно. После хорошей дозы еще и не такое может привидеться.

— Я прошу меня выслушать, — твердо сказал галл. — Иначе мне придется снова обратиться к командующему.

— Ладно, ладно, — испугался Домиций. — Я пошутил.

— Так вот, мы посидели, поговорили. И разговор вдруг зашел о бедном Риновисте. Мы оба его хорошо знали. И мой родственник вдруг сказал мне, что видел убийцу в ту ночь. Он расставлял силки на зайцев в лесу и был свидетелем, как тот человек вонзил меч в нашего командира.

— А почему же он не сообщил сразу? Ведь была даже объявлена награда? — спросил Агенобарб. — Наверное, он это потом сочинил, когда узнал обо всем. Да и как можно было что-то увидеть в такой темноте? Я же и сам был там, не забывай, и знаю, о чем говорю?

— Мой свояк ночью видит, как филин, — с гордостью сказал галл. — И он поклялся мне нашими Богами, что хорошо разглядел и запомнил того человека.

— Так почему же он не пришел ко мне? — с вызовом спросил Агенобарб. — Я же вел расследование этого случая по приказу Германика.

— Он побоялся, — ответил галл. — Своим он рассказал, но старики посоветовали ему не наживать себе неприятностей. Ведь убитый был галлом, а убийца, возможно, римлянином. Они сказали ему: «Если ты еще раз увидишь того человека, то сообщи нам и мы подумаем, как поступить». И свояк согласился.

— Умные у вас старики, — со злостью произнес Агенобарб. — Но ты-то вот явился к Германику. Тебе что, больше всех надо?

— Дело не в этом, — мотнул головой галл. — Вчера свояк пришел ко мне сюда. И тут, в лагере, он опознал убийцу.

У Домиция перехватило дыхание.

— Кто это был? — хрипло спросил он. — Офицер?

— Почему ты так решил? — удивился галл. — Нет, скорее этот человек походил на слугу. Я не знаю, кто он.

«Каллон, — подумал Агенобарб. — Слава Богам, он видел Каллона, а не меня. Но... Ведь египтянин не станет меня покрывать, расскажет все. И суд Германика будет коротким. Даже Ливия тут не поможет. Надо что-то срочно предпринимать».

— А ты не видел этого человека? — с опасением спросил он.

— Нет, — покачал головой солдат. — Свояк хотел мне его показать, но больше он не попался нам на глаза. Однако он здесь, в лагере, и найти его будет несложно.

— Это уж не твоя забота, — буркнул Домиций. — Ладно, сделаем так... Как тебя зовут?

— Гортерикс.

— Хорошо, Гортерикс. Благодарю за бдительность. Но это дело тонкое, тут нельзя спешить. Я по-прежнему отвечаю за ход расследования и возьмусь за это сам. Где сейчас твой родственник?

— Ушел обратно в деревню. У него там много работы. Но он обещал, что опознает убийцу. Я уговорил его сделать это, хотя он и боялся.

— А ты, значит, смелый, — ухмыльнулся Агенобарб — Ладно, скажи ему, пусть пока сидит тихо. Я сам соберу сведения обо всех подозрительных людях, а тогда он сможет указать на него пальцем. И сам смотри — никому ни слова. Нельзя спугнуть убийцу.

Гортерикс кивнул. Он, правда, ожидал, что его информация будет воспринята по-другому, но — командиру виднее. Возможно, так и нужно. Придется подождать.

— Хорошо, возвращайся в свою когорту, — махнул рукой Агенобарб. — Я сообщу, когда понадобится твой свояк. Положись на меня — если преступник действительно в лагере и его вина будет доказана, он не избежит возмездия. Мы, римляне, уважаем закон.

Гортерикс молча отсалютовал и ушел. А Гней Домиций еще несколько минут стоял на месте, ожесточенно теребя свою огненно-рыжую бороду и напряженно о чем-то думая.

Вышедший из палатки командующего Публий Вителлий заметил Агенобарба и подошел к нему.

— Ну, как? — спросил он. — Действительно было что-то важное?

Домиций вздрогнул от неожиданности, но тут же взял себя в руки и пренебрежительно мотнул головой.

— Да нет, ерунда всякая. Что-то не поделили с земляками, я толком так и не понял.

— И с этим он лез к Германику? — удивился Вителлий. — Вот уж оригинально они понимают субординацию и дисциплину.

— Союзнички, — презрительно протянул Домиций. — Такие же варвары, в сущности, как и те, за рекой.

— Ну, не совсем. Наша культура все-таки оказала на них сильное влияние. Они еще не римляне, но уже и не дикари.

— А, все они одинаковые, — бросил Агенобарб и развернулся, собираясь уходить. — Ну что, все обговорили? — спросил он еще напоследок.

— Да, — кивнул Вителлий. — Люблю я воевать под началом Германика. Четко, красиво, без суеты и ненужного напряжения. Да не обидится на меня наш достойный цезарь Тиберий, но в его войсках было по-другому. Старик слишком круто перегибал палку.

— Не советовал бы я тебе в наше время критиковать цезаря, — буркнул Агенобарб и торопливо двинулся к своей палатке.

— Вот то-то и оно, — грустно сказал сам себе Вителлий. — Наши правители уже, похоже, при жизни становятся непогрешимыми Богами. А это ужасно скучно. Да и небезопасно.

И он направился по своим делам.

Домиций резкими шагами вошел в свой роскошный; шатер, быстро огляделся и увидел раба, который чистил ковер.

— Позови сюда Каллона, мигом, — рявкнул он. — И скажи там, пусть мне принесут вина. Побольше.

Перепуганный раб стрелой вылетел из палатки.

Агенобарб шлепнулся в высокое удобное кресло и вытянул ноги. Закрыл глаза. Его кадык нервно подергивался под густой рыжей бородой, а пальцы рук беспокойно бегали по поручням кресла.

Через пару минут слуга принес ему большую чашу с красным крепким и сладким галльским вином, а вскоре появился и запыхавшийся Каллон. Раб объяснил ему, что хозяин не в духе и следует поторопиться.

— Заходи, — бросил Домиций, заметив остановившегося на пороге шатра египтянина. — Как же можно быть таким дураком, а, Каллон? Ты впутал нас в прескверную историю.

И он коротко, сжато пересказал своему вольноотпущеннику разговор с галльским офицером Гортериксом.

Египтянин побледнел, это было заметно даже несмотря на его смуглую кожу. Черные миндалевидные глаза с тревогой смотрели на хозяина.

Домиций сделал большой глоток из чаши, громко рыгнул и уставился на слугу.

— Что ж ты хватаешься за меч, не оглядевшись по сторонам? — со злостью спросил он, топнув ногой. — Видишь, как мы влипли по твоей милости, растяпа?

— Прости, господин, — покорно сказал египтянин, низко кланяясь. — Но ведь я исправлял твою ошибку.

Агенобарб поперхнулся и закашлялся. Каков наглец! Но сейчас не время учить его хорошим манерам. Каллон ясно дал ему понять, что не собирается брать всю вину на себя.

— Ладно, — буркнул он. — Теперь уже поздно выяснять, кто больше виноват. Надо подумать, как из всего этого выкручиваться.

Египтянин принял унылый вид и опять покорно поклонился. Он молчал, ожидая, что скажет хозяин.

• Предыдущая
• 22/108
• Следующая