Храм Фортуны II - Ходжер Эндрю - Страница 71

• Предыдущая
• 71/108
• Следующая

Сабин не успел еще даже немного освоиться, пробираясь сквозь густое скопление людей недалеко от гостиницы, когда почувствовал, что кто-то сзади резко дернул его за одежду. Трибун хотел обернуться, но какие-то рослые азиаты, словно невзначай, приперли его к стене, и плакал бы кожаный кошелек с золотом Паулина, если бы не Феликс.

Сицилиец с кошачьей быстротой рванулся вслед за щуплым вором, который ловко срезал кошелек с пояса трибуна и уже нырял с добычей в толпу. Бывший пират настиг его через несколько шагов, сильным ударом сбил на землю и отобрал украденное. Воришка только затравленно тряс головой, подтянув ноги к животу.

Двое его сообщников, которые блокировали Сабина, попытались было возмутиться, но трибун, вспомнив наставления Паулина, решительно положил ладонь на рукоятку меча и смело встретил дерзкий взгляд азиатов.

Те моментально стушевались и исчезли в толпе.

— Спасибо, — сказал Сабин Феликсу, принимая у него кошелек. — Как я так зазевался?

— Ты, наверное, никогда не бывал в больших восточных городах, господин, — улыбнулся сицилиец.

— Да, не приходилось как-то. А ты?

— Случалось, — уклончиво ответил Феликс, и они двинулись дальше по улице, пытаясь отыскать по оставленным Паулином адресам прокатное бюро Менелая, Дорожное агентство Патробия и продовольственный магазин некоего Хамшимозада.

Поиски продвигались не очень быстро, ибо латынь никто тут вообще не понимал, а греческий, на котором изъяснялся Феликс (Сабин слабо владел этим языком) весьма существенно отличался от местного диалекта, а потому объясняться приходилось в основном на пальцах, что, естественно, не ускоряло процесс расспросов.

Поплутав немного, они отыскали все-таки конторы Патробия и Менелая, где договорились обо всем необходимом, но вот с Хамшимозадом дело обстояло хуже. Возможно, Сабин не так произносил это странное имя, поскольку все спрошенные лишь пожимали плечами.

Кружа по городу, они вдруг оказались на какой-то небольшой площади, запруженной народом. Тут сновали юркие продавцы всего, что душа пожелает, от боевых слонов до зубочисток. Это было какое-то подобие римской Биржи, только, естественно с восточным колоритом.

Более солидные купцы стояли по краям площади, степенно переговариваясь, но мелкие торговцы так и путались под ногами, нагло хватая прохожих за одежду и прямо в ухо выкрикивая:

— Вот эликсир молодости! Купите эликсир!

— Смотрите, смотрите, арабские благовония! Таких вы больше нигде не найдете!

— Есть две девушки из Коммагены. Нежные, юные, их только что привезли. Не пожалеешь, господин!

— Жареные орехи! Финики в меду!

— Вино! Вино! Холодное вино!

Оглушенный этими воплями, Сабин принялся решительно пробиваться вперед, бесцеремонно расталкивая торгашей. Те совершенно не обращали внимания на непочтительное обращение и продолжали вопить.

— Купите!

— Посмотрите!

— Не пожалеете!

Уже на самом краю площади, когда казалось, что все позади, перед трибуном вдруг возник шустрый черноглазый мальчишка в грязной одежонке и с полотняной сумкой за плечами.

— Купи Богиню Тихе, господин! — заверещал он, отчаянно вращая матовыми белками. — Она принесет тебе удачу!

— Она сейчас принесет тебе смерть! — рявкнул злой и потный Феликс. — А ну проваливай!

Но мальчишка и не думал отступать, одной рукой он вцепился в тунику Сабина, а другой достал из сумки бутылочку зеленого стекла высотой с ладонь. Она была выполнена в виде статуи какой-то Богини.

— Вот Тихе, господин! Она поможет тебе! И сюда можно налить духи для твоей женщины! У тебя есть женщина, господин? Моя сестра живет тут, недалеко, пойдем, я провожу...

Феликс взмахнул рукой, чтобы дать юному своднику подзатыльник и отшвырнуть его с дороги, но Сабин вдруг остановил сицилийца. Трибун почувствовал какое-то волнение в груди, еще не отдавая себе отчета, что было тому причиной.

— А ну-ка, покажи, — сказал он мальчишке и взял бутылочку.

Несколько секунд Сабин рассматривал ее, а потом повернулся к Феликсу и спросил глухим голосом:

— Здесь что, есть храм этой Богини?

Сицилиец тоже присмотрелся к статуэтке и пожал плечами.

— Кто его знает, наверное.

— Есть, господин! — торжествующе завопил мальчишка, чувствуя поживу. — Хочешь, я покажу?

— Веди, — коротко ответил Сабин и бросил ему монетку. — Это за бутылочку.

— Мало... — заныл парень.

Феликс легонько пнул его ногой под зад, мальчишка вздохнул и двинулся куда-то в сторону от площади. Мужчины последовали за ним. Сицилиец подозрительно оглядывался по сторонам, но Сабин быстро шел вперед, ничего не замечая вокруг. На его лице застыло странное напряженное выражение.

Минут через пятнадцать мальчишка остановился и показал пальцем на высокое здание из белого мрамора.

— Вот храм Богини Тихе, господин. Я при нем работаю. Дай еще монету, и я проведу тебя внутрь.

— Сам найду, — буркнул Сабин, сунул руку в карман и высыпал на алчно раскрывшуюся ладонь юного сирийца несколько медных кружочков. — Иди отсюда, быстро.

Мальчишка, не помня себя от счастья, моментально исчез за каким-то углом.

— Пойдем, — сказал трибун Феликсу. — Посмотрим. Мне надо выяснить одну вещь.

Они двинулись к храму между двумя рядами киосков и лотков, с которых их настойчиво призывали купить всевозможные сувениры, включая и бутылочки, одна из которых уже лежала в кармане Сабина.

Не обращая внимания на продавцов, они прошли в прохладный вестибюль здания и огляделись. Тут же рядом оказался мужчина в белой жреческой одежде.

— Что вам угодно? — спросил он на правильном греческом языке. — Вы хотите помолиться, принести жертву или узнать судьбу?

Сабин увидел, что люди, видимо, паломники, которые толпой валили в храм, не задерживаются в вестибюле, а идут дальше и сворачивают направо, в следующий зал.

— Где статуя твоей Богини? — спросил трибун. — Я хочу посмотреть на нее, а потом определимся насчет жертвы и молитв.

— Иди за мной, господин, — ответил служитель культа, повернулся и двинулся в глубь храма.

Его наметанный взгляд сразу выделил римлянина из толпы бедняков, целыми днями ошивавшихся вокруг святилища, забивавших Богине голову своими дурацкими просьбами и почти ничего не жертвовавших на алтарь.

По пути жрец сказал что-то двум храмовым служителями с палками в руках, и те бросились в зал расчищать место для достойного посетителя.

Когда Сабин вошел в помещение, никто и ничто не мешало ему смотреть в оба глаза. Он посмотрел и вздрогнул.

Перед ним высилась статуя Богини Фортуны, точно такая же, какую он видел в храме на виа Аврелия под Римом, только гораздо больше и величественней.

Трибун долго смотрел на нее. Да, он не ошибся. Тот же венец на голове, тот же руль в руках, то же слегка надменное невозмутимое выражение лица.

— Что это за статуя? — спросил он, поворачиваясь к жрецу.

— О, это очень древняя статуя, — важно ответил тот. — Никто не знает, сколько ей лет. Ее привезли сюда из Греции еще солдаты Александра Македонского, а сколько она простояла в храмах Эллады, одному Зевсу известно. Так как насчет жертвы, господин?

Сабин не ответил и молча думал. Значит там, на виа Аврелия, была только копия, а настоящая Богиня находится здесь. Что ж, она славно поиграла судьбой трибуна Первого Италийского легиона. И это она забрала завещание Августа, которое могло изменить весь мир. Значит, такова была воля Богов. Как это говорил тот старик в святилище? Люди не могут быть равны Богам...

Что ж, он оказался прав. Божественный Август ушел из жизни несчастным обманутым старцем, лишившись всего. А теперь вот сенаторы в Риме лепят себе нового идола — Тиберия.

Сабин вспомнил судьбу, предсказанную ему жрецом с помощью мальчика-провидца. Да, они не очень ошиблись. Почта все вышло так, как и было объявлено оракулом.

"И вот теперь, — подумал Сабин, — я встретил ее опять. Опять Фортуна, капризная и легкомысленная. А может, наоборот, расчетливая и хладнокровная. Или просто безразличная и бездушная к людям.

• Предыдущая
• 71/108
• Следующая