Храм Фортуны II - Ходжер Эндрю - Страница 77

• Предыдущая
• 77/108
• Следующая

— Понятно, — кивнул Паулин. — А дубинка тебе зачем?

Мужчина грустно улыбнулся.

— Ты только что видел зачем, господин. Я часто хожу по городу ночами, ищу еду на свалках, потому что милостыню просить еще не научился. А дубинка помогает мне сохранить найденное, а иногда и жизнь.

— Да, а сегодня ты спас мою, — с благодарностью сказал Паулин. — Спасибо тебе, Каролунг. Так говоришь, ты сейчас свободен? А не хотел бы ты послужить у меня?

— Я согласен на любую работу, господин, — просто ответил британец. — У меня нет выбора.

— Ну что ж, принимаю тебя. Думаю, ты не пожалеешь, а мне нужны смелые, сильные и преданные люди. Ты раб или отпущенник?

— Я выкупился на волю. Об этом можно спросить у моего хозяина в Неаполе. Его зовут...

— Ладно, — махнул рукой легат. — Я верю тебе. Ты спас мне жизнь, а это лучшая рекомендация.

Он повернулся к Феликсу.

— Ну, сицилиец, позаботься о своем новом товарище. Вдвоем вам будет веселее.

Феликс радушно пожал руку британца.

— Я рад, что мы будем вместе, — сказал он. — Здорово ты треснул того негодяя.

— Ну, нам пора, — бросил Паулин. — Трибун, помоги мне, я обопрусь на тебя. Возвращаемся в гостиницу.

— А нам что прикажешь делать, господин? — вытягиваясь в струнку, спросил командир стражников.

— А вам надо бы более бдительно нести службу, любезный, — буркнул легат. — Развели тут бардак. Ладно, для начала проводите нас до гостиницы. У меня совершенно нет желания влипнуть сегодня еще в какую-нибудь веселую историю.

Солдаты окружили римлян, освещая дорогу факелами, и вся группа двинулась вперед.

Паулин чуть прихрамывал, но, опираясь на руку Сабина, мужественно шел дальше. За ними держались Феликс и британец Каролунг, чье колесо судьбы вдруг резко крутнулось в другую сторону по воле непредсказуемой Богини Тихе-Фортуны.

Паулин так и не лег спать в ту ночь. Когда вызванный хозяином гостиницы врач осмотрел и перевязал его колено, легат уселся писать рапорт цезарю и занимался этим до самого утра. А в десять часов вместе с Валерием Гратом отправился в канцелярию проконсула.

Сабин же хорошо отдохнул, утром плотно позавтракал, а после того расположился на террасе с книжкой в руках, греясь под еще нежаркими лучами южного солнца.

Время шло; трибун чувствовал себя расслабленным и спокойным. Вечером ему, правда, предстояло еще раз пройтись по ночным улицам Антиохии, но пока не стоило об этом думать.

Ближе к полудню, когда стало знойно и душно и трибун уже собрался переместиться под крышу, в прохладную комнату, на террасе появился гостиничный слуга и вежливо поклонился:

— Прости, господин, — сказал он. — Там к тебе просится какой-то человек. Я сказал, что ты занят, но он настаивает...

— Кто такой? — недовольно спросил Сабин.

Знакомых в Антиохии у него не было, а встречаться с каким-нибудь купцом, готовым всучить приезжему свой залежалый товар, или с магом и чародеем местного масштаба, обещающим за пару драхм сотворить любое чудо, он никак не хотел.

— Не знаю, господин, — виновато улыбнулся слуга. — Он не сказал. Это такой полный человек, богато одетый. Иностранец.

«Корникс? — подумал трибун. — Да, похоже. Быстро же я ему понадобился. Наверное, что-то случилось».

— Позови его, — приказал он. — И проводи сюда.

Через минуту на террасе действительно появился Корникс, коммерсант из Массилии, как он любил называть себя теперь.

Галл по-прежнему был одет в роскошный хитон, и перстни все так же блестели на пальцах, но вот лицо его выражало крайнюю растерянность и тревогу, а руки мелко дрожали.

Когда Корникс подошел поближе, трибун с удивлением заметил слезы в его узеньких черных глазах.

— Что случилось? — спросил он быстро, — На тебе лица нет. Твой корабль затонул?

— О, господин! — взвыл Корникс. — Хуже! Гораздо хуже! Какой я дурак, что не послушался тебя!

— Ага, — сказал Сабин, начиная кое о чем догадываться. — Сдается мне, ты получил куда меньшую прибыль, чем ожидал.

— Да какая там прибыль! — завопил галл. — Он же разорил меня! Просто разорил, подлец этакий!

— Кто?

— Да этот трижды проклятый Изреил! Я-то доверился ему, вел дело по-честному, но мерзкий иудей надул меня самым гнусным образом. Теперь у меня вообще ничего нет.

— Да что же произошло? — нетерпеливо рявкнул Сабин. — Говори, наконец. И перестань орать. У меня со слухом все в порядке.

Корникс, давясь слезами и гневом, заговорил. Из его сбивчивого рассказа трибун уяснил, что подлейший из людей, купец Изреил, который молится ослиной голове и не ест свиней только потому, что они его близкие родственники, бессовестно воспользовался доверчивостью честнейшего Корникса и нагло обманул его, пообещав огромную прибыль. Но оказалось, что прибылью тут и не пахнет, а скорее, можно угодить в тюрьму.

— Так, — медленно произнес Сабин. — Насколько я понял, этот иудей подбил тебя на какую-то незаконную сделку, а ты, дурень нарбонский, развесил уши и согласился?

Корникс грустно опустил голову.

— Что вы там накрутили? — грозно спросил Сабин.

— Да так, — всхлипнул галл. — С пошлиной, с накладными...

— Очень весело, — ледяным тоном произнес трибун, пронзая Корникса злым взглядом. — И что же ты теперь думаешь делать, великий коммерсант?

— Не знаю, — пробормотал галл. — Я хотел попросить тебя помочь. Ты же знаком с важными людьми...

— И не думай об этом, — резко перебил его Сабин. — Даже в мыслях у меня нет вмешивать цезарского легата Паулина в твои махинации. Что тебе грозит?

Корникс зарыдал.

— Груз уже арестован. Его конфискуют, если я не заплачу штраф. А если таможенники узнают, что мы с Изреилом подделали пропуск...

— Что? — процедил Сабин сквозь зубы. — Да ты с ума сошел, Корникс. Ну знал я, что ты не мудрец, но чтобы свалять такого дурака! Ты хочешь посидеть в местной тюрьме? Могу тебя уверить — удовольствие довольно сомнительное.

Галл повалился на колени.

— Спаси меня, господин, — завыл он. — Я не хочу в тюрьму. Я опять буду служить тебе, и пусть пропадет пропадом вся коммерция.

— А что ты скажешь дяде-арматору? — с улыбкой спросил трибун.

— И дядя пусть пропадет, — упрямо сказал Корникс так, словно это снимало все вопросы.

— Вот что, — произнес Сабин, — с властями я из-за тебя в конфликт вступать не собираюсь. У нас важное задание, и мы просто не имеем права вмешиваться во что-то еще. Предлагаю тебе следующее: я беру тебя в качестве моего слуги с собой. Паулин возражать не станет.

Но если вдруг за тобой придут стражники, я скажу, что ни о чем не знал, что встретил моего старого слугу и принял его на работу. И понятия не имел, что он занимался незаконными торговыми операциями. Это ясно?

— Ясно, — понурился Корникс.

— И ты это подтвердишь. А потом пойдешь под суд. Все, что я тогда смогу, это дать тебе немного денег на адвоката.

— Хорошо, господин, — еще ниже свесил голову Корникс. — Спасибо тебе. Я согласен.

— Вот и отлично. Я так понимаю, что ни золота, ни жилья у тебя теперь нет?

— Нет, — вздохнул бывший коммерсант. — Разреши мне быть возле тебя. Я ведь не заплатил тому жулику, хозяину моей гостиницы, да и матросы с моего корабля ищут меня по всему городу, чтобы получить жалованье. Да еще стражники... О, Боги, как я влип!

— Да уж, — с укором произнес трибун. — Смотри, впредь будь умнее. Ну, иди вниз, найдешь там Феликса, объяснишь ему что и как, и он тебя устроит. Пока никуда носа не высовывай. Мы, видимо, будем выезжать завтра утром, а до того сиди тихо.

— Феликс, — пробормотал галл. — Я бы уж лучше предпочел Цербера. Ведь этот проклятый сицилиец меня изведет насмешками.

— Что ты там бормочешь? — подозрительно спросил Сабин.

— Да ничего, господин, это я так.

И он с унылым видом поплелся вниз по лестнице.

Сабин с улыбкой глядел ему вслед. Он никогда не верил в деловую хватку Корникса, и случившееся с галлом его абсолютно не удивило. Правда, трибун был уверен, что этот самый Изреил действовал в сговоре с таможенниками и вся афера была организована и раздута единственно для того, чтобы облапошить и обобрать беднягу Корникса.

• Предыдущая
• 77/108
• Следующая