Храм Фортуны II - Ходжер Эндрю - Страница 86

• Предыдущая
• 86/108
• Следующая

Почему же императрица распоряжается в апартаментах цезаря? Неужели правда то, что ему довелось уже услышать в Риме: его бабка вертит Тиберием как захочет, поскольку знает какую-то тайну, связанную с ним, и цезарь боится собственной матери как огня.

«Нет, это невозможно, — подумал Германик. — Это не по-римски. Где же достоинство верховного правителя огромной Империи?».

— Угощайся, сынок, — сладким голосом произнес Тиберий, указывая на еду и кувшины с вином. — Разговор у нас будет серьезный, так что не мешает подкрепиться.

Германик глотнул из кубка и машинально отщипнул одну виноградину от пышной грозди. Аппетита у него не было.

— Ну что ж, не будем терять времени, — заговорил цезарь. — Сейчас я попробую представить тебе обстановку, которая на сегодняшний день сложилась в государстве, а потом поговорим о том задании, которое я бы хотел тебе поручить.

Итак, начнем с Ренской границы. Ну, тут я ничего нового тебе сказать не могу — ты знаешь ситуацию гораздо лучше меня. Добавлю только, что назначение на должность главнокомандующего тамошними легионами уже получил Друз, мой сын и твой названный брат. Он отправится на место как только закончит свои дела в городе.

Кроме того, у меня есть сведения, что вождь херусков, этот ваш пресловутый Херман, оставил наконец безумную мысль соперничать с Римом и обратил свое внимание на земли племени маркоманнов, где вождем небезызвестный мне Маробод.

Ты, наверное помнишь, как лет десять назад этот варвар — а молодость он провел в Риме и кое-чему научился — сколотил крепкий Племенной союз и стал непосредственной угрозой Империи.

Тогда я сказал Августу, что Маробод для нас опаснее, чем Пирр и Ганнибал и Божественный со мной согласился. И набрал войско из двенадцати легионов и уже был готов стереть этих дерзких маркоманнов с лица земли, как вдруг начались волнения в Паннонии, которые переросли вскоре в открытое восстание.

Пришлось заключить с Марободом мир, и двигать армию на мятежников. Да, паннонцев я тогда разгромил, — Тиберий хихикнул, — но вот Богемия, где властвовал Маробод, так и осталось независимой и является ею до сих пор.

И союз его, должен сказать, не развалился, а наоборот, набирает силу. Это, кстати, было одной из причин, по которым я отозвал тебя из Германии. Ведь херусков ты уже изрядно отделал, а маркоманны пока еще не познакомились близко с мощью наших легионов и стоит, наверное, преподать им урок.

Тиберий махнул рукой и тряхнул головой.

— Я хотел сказать — стоило. Теперь — как я и предполагал, говоря тебе о пользе междоусобиц между варварами — нас, кажется, выручил твой приятель Херман.

По моим сведениям, он собрал кое-какую армию и двинул ее на юг, на земли маркоманнов. Что ж, кто бы не победил в этой войне, Рим извлечет свою выгоду. Если проиграет Херман, он будет окончательно раздавлен. Скорее всего его убьют свои же воины. А если слабее окажется Маробод — тоже не плохо. Мы лишимся опасного противника, постоянно угрожающего нам на границе Реции и Норика.

Итак, с германскими племенами ясно. Похоже, там сейчас наступит долгожданное затишье, и ты, дорогой мой сын, как никто послужил этому святому делу.

Тиберий одобрительно улыбнулся Германику и глотнул из своего кубка. Императрица тоже неартикулированным звуком выразила свое согласие с этим высказыванием.

— Спасибо, — с чувством ответил Германик. — Я рад, что у вас столь высокое мнение о моих заслугах, сам я оцениваю их намного скромнее. Тогда, если ты позволишь, отец, перейдем к следующему вопросу. Ведь Империя не ограничивается одной Германией.

— Ты как всегда прав, — кивнул Тиберий. — Следующая наша головная боль это Нумидия. Точнее, она стала нашей головной болью недавно. Ведь со времен царя Юбы, разбитого Цезарем, все там было почти спокойно. Но теперь...

Тиберий горестно покачал головой.

— Ты уже слышал о событиях в Африке? — спросил он.

— Кое-что, — ответил Германик. — Ничего определенного. Ты получил рапорт проконсула?

— Нет еще, — поморщился Тиберий. — Что-то медлит Камилл. На него не похоже...

Короче, мне известно лишь то, что некий Такфаринат, местный племенной вождь, который служил в нашей вспомогательной кавалерии, поднял восстание, перерезал римлян в Рузикаде и угрожает границам Проконсульской Африки, и самому Карфагену.

Что ж, надеюсь что Фурий Камилл — опытный военачальник — сумеет справиться с этой бандой. В его распоряжении два легиона. Хотя войска и разбросаны на значительной территории, можно все-таки собрать их в кулак и так врезать по проклятым нумидийцам, чтобы у них еще на сто лет пропала охота воевать с Римом.

— Это правильно, — кивнул Германик. — Но я не думаю, что ты хочешь поручить мне усмирение нумидийского мятежа. Это не столь значительная угроза для Империи, к тому же — как ты сам сказал — Фурий Камилл может прекрасно с этим справиться.

— Совершенно верно, — согласился Тиберий. — Естественно, я и не собирался отправлять тебя в Африку

Есть дело поважнее. Но сначала закончим наш обзор. Италия. Что у нас в Италии? Должен признать, слава Богам, все спокойно. После подавления мятежа раба Клемента население ведет себя благоразумно и не поддается на провокации.

Слова о «рабе Клементе» кольнули Германика в самое сердце. Ведь Херея и Сабин уверяли, что восстание поднял никакой не раб, а настоящий Агриппа Постум, законный наследник Божественного Августа. Что ж, сейчас нет уже смысла вступать в дискуссию. К этому вопросу можно будет вернуться потом, когда они с цезарем останутся одни. Германик не хотел обсуждать щекотливую тему в присутствии императрицы.

Но он чувствовал себя в полной растерянности. Где же все-таки истина? На стороне Ливии или на противоположной? Кто-то ведь его вводил в заблуждение, это точно. Но кто? Сенатор Сатурнин? Или родная бабушка?

Германик резко встряхнул головой, отгоняя болезненные мысли. Сейчас не время...

— Я слушаю тебя, достойный цезарь, — повернулся он к Тиберию. — Продолжай, прошу.

— Так вот, — вновь заговорил принцепс, — в Италии обстановка хорошая. Сенат и народ верны мне и в этом немалая твоя заслуга, мой сын. Ведь ты благородно отказался от титула цезаря, который тебе предлагали эти подлые бунтовщики, легионеры на Рене.

— Они искупили свою вину, — холодно ответил Германик. — Кровью. И неужели ты мог подумать, что я способен на предательство?

Эти слова были произнесены с такой горечью, что Тиберий смутился. Его выручила Ливия.

— Отнюдь, внучек, — твердо сказала она. — Я всегда говорила Тиберию, что на тебя он может рассчитывать всегда и во всем. Уж я-то тебя знаю, самый честный и благородный человек из известных мне.

— Спасибо бабушка, — ответил растроганный Германик. — Мне приятно, что ты так обо мне думаешь.

А вот Тиберию этот разговор явно был неприятен и он поспешил прервать его, подумав мельком:

«Ничего, полюбезничайте. Меня-то ты, почтенная матушка, не обманешь своим притворством. А Германик, конечно, хороший парень, но, к сожалению, весьма глуп. Ну, может, и не к сожалению. Ладно, уже очень скоро я вам покажу, кто истинный хозяин в стране».

— Так вот, сынок, — продолжал он все тем же слащавым тоном, — теперь переходим к сути дела. Как ты уже мог догадаться, главную проблему нашу составляет теперь не Германия, не Африка, не Италия, а Восток. Да, этот непредсказуемый Восток, вечный источник наших забот.

Ведь там, за Евфратом, затаился враг не менее опасный, чем разбитые тобой германцы. Это Парфия. Сильная, мощная держава. Ее армия многочисленна, ее военачальники смелы и решительны. У нее много союзников, даже среди тех народов, которые, вроде бы покорились Риму и признают нашу власть. И главное — у парфян есть золото, много золота, на которое они могут купить себе новых друзей.

Тема золота явно не давала цезарю покоя в последнее время.

— К тому же, — продолжал он, — есть еще и престиж Рима, который на Востоке не восстановлен до сих пор.

Хитрый Тиберий знал слабое место Германика — ради укрепления престижа и достоинства любимой Родины он был готов на все.

• Предыдущая
• 86/108
• Следующая