Граница льдов - Престон Дуглас - Страница 23

• Предыдущая
• 23/95
• Следующая

Пока они шли по мостику, Бриттон смотрела на него с легкой улыбкой.

— «Ролвааг» приводится в движение паровыми котлами, а не дизельными моторами, как другие суда, — сказала она, повысив голос, чтобы перекрыть шум. — Хотя у нас есть аварийный дизель для электричества. На современных судах вроде этого нельзя терять источник энергии, потому что сразу лишаетесь всего: компьютеров, навигации, пожарного оборудования. Мы называем это «покойник в воде».

Они прошли еще через одну тяжелую дверь машинного зала в передней части судна. Бриттон закрыла ее, затянула запорный рычаг и пошла по коридору, который закончился у закрытых дверей лифта. Макферлейн следовал за ней, радуясь тишине. Капитан остановилась у лифта и посмотрела на него оценивающим взглядом. Вдруг он понял, что у нее на уме было не только показать ему замечательный «Ролвааг».

— Мистер Глинн хорошо говорил, — заговорила наконец Бриттон.

— Я рад, что вы так думаете.

— Знаете, команда может быть суеверной. Просто удивительно, как быстро слухи и предположения обретают черты реальности в каютах. Я думаю, этот разговор сильно ударит по сплетням.

Она немного помолчала и снова заговорила:

— У меня было чувство, что мистеру Глинну известно много больше, чем он сказал. Но действительность не дает оснований так считать. Я думаю, он знает меньше, чем хочет показать. — Она искоса взглянула на Макферлейна. — Это так?

Макферлейн замялся. Он не знал, что сказали капитану Ллойд и Глинн, а точнее, что они утаили. Однако он считал, что чем больше она знает, тем благополучней будет судно. Он чувствовал родство с ней. Они оба совершили большую ошибку. Их обоих жизнь потрепала сильней, чем обычного человека. В душе он доверял Салли Бриттон.

— Вы правы, — сказал он. — Суть в том, что мы почти ничего о нем не знаем. Мы не знаем, как такая большая штука пережила удар. Мы не знаем, почему его не съела ржавчина. Те немногие данные электромагнитных и гравитационных измерений камня, которые у нас есть, противоречивы, даже невероятны.

— Понимаю, — сказала Бриттон и посмотрела Макферлейну в глаза. — Он может быть опасен?

— Так думать нет причин. — Он замялся. — Думать, что не опасен, тоже нет причин.

Наступила пауза.

— Меня интересует, представляет ли он опасность для моего судна и моей команды?

Макферлейн пожевал губы, обдумывая ответ.

— Опасность? Он адски тяжелый. Его будет очень сложно перемещать. Но когда он будет успешно уложен в люльку, хочется верить, что это будет менее опасно, чем полный груз горючей нефти. — Он посмотрел на нее. — И Глинн кажется человеком, который никогда не рискует.

Бриттон задумалась на мгновение. Затем кивнула:

— На меня он произвел такое же впечатление: осторожен до предела. Мне нравится иметь на борту такого человека, потому что в следующий раз, когда я посажу корабль на риф, я собираюсь тонуть вместе с кораблем.

«Ролвааг»

3 июля, 14 часов 15 минут

Когда славный корабль «Ролвааг» пересекал экватор в виду берегов Бразилии и дельты Амазонки далеко на западе, на носовой палубе судна начался освященный временем ритуал, который соблюдается на океанских судах сотни лет.

Тридцатью футами ниже палубы и почти на девятьсот футов ближе к корме доктор Патрик Брамбелл распаковывал последнюю коробку с книгами. С тех пор как он начал работать, ему почти каждый год приходилось хоть раз пересекать эту линию, и он находил в высшей степени безвкусными сопутствующие этому событию церемонии: «нептунов чай», в котором кипятятся носки и рукавицы палубных матросов, и пошлые шутки «морских волков».

Он с самого выхода «Ролваага» из порта распаковывал и размещал свою обширную библиотеку. Это занятие он любил почти так же, как чтение книг, и никогда не позволял себе спешить. Сейчас он провел скальпелем вдоль последнего стыка, заклеенного упаковочной лентой, открыл картонную коробку и заглянул внутрь. Трепетными пальцами вынул верхнюю книгу — «Анатомию меланхолии» Бертона, погладил ее прекрасную, отделанную кожей обложку и поставил на последнюю свободную полку. Следующим появился «Неистовый Роланд», потом роман Гюисманса «Наоборот», «Лекции о Шекспире» Кольриджа, эссе доктора Джонсона «Праздношатающийся». Ни одна из книг не имела касательства к медицине. Фактически из тысячи с лишним книг различной тематики, составлявших походную библиотеку Брамбелла, только десяток, не более, могли быть отнесены к профессиональным справочным пособиям. Их он держал отдельно, в медицинском кабинете, чтобы удалить профессиональный налет со своей взлелеянной библиотеки. Доктор Брамбелл был в первую очередь читателем, а уж во вторую — врачом.

Наконец коробка опустела. Брамбелл вздохнул, испытывая смешанное чувство удовлетворения и сожаления, и отступил назад, обозревая ряды книг, аккуратно расставленных на полках. Пока он этим занимался, послышался стук далекой двери, а потом звук размеренных шагов. Брамбелл ждал, не двигаясь, надеясь, что это не к нему, но уже уверенный в неизбежном. Шаги смолкли, и со стороны приемной донесся легкий двойной стук.

Брамбелл снова вздохнул, совсем иначе, чем раньше, быстро оглядел каюту в поисках хирургической маски, поднял ее и надел. Брамбелл убедился, что это неплохой способ поторопить пациента. Он последний раз бросил любящий взгляд на книги, вышел из каюты и закрыл за собой дверь.

По пути к приемной Брамбелл прошел длинным коридором мимо лазаретных палат с пустыми койками, мимо операционной и патологоанатомической лаборатории. В приемной оказался Эли Глинн со скоросшивателем под мышкой.

Взгляд Глинна остановился на хирургической маске.

— Я не сообразил, что вы с кем-то.

— Ни с кем, — сказал Брамбелл через маску. — Вы первый посетитель.

Глинн еще задержал взгляд на маске. Потом кивнул:

— Прекрасно. Мы можем поговорить?

— Конечно.

Брамбелл повел его в смотровую. Он находил Глинна самым необычным созданием из всех, кого встречал. Человек культурный, не получающий от этого удовольствия; человек с даром рассказчика, никогда им не пользующийся; человек с прикрытыми серыми глазами, который сделал своей профессией изучение слабостей других людей, скрывая свои собственные.

Брамбелл закрыл за собой дверь смотровой.

— Садитесь, пожалуйста, мистер Глинн, — сказал он и указал на скоросшиватель. — Я полагаю, это медицинские карточки? Они опоздали. К счастью, у меня еще не было нужды к ним обращаться.

Глинн сел.

— Я отобрал несколько штук, на которые, вероятно, вам следует обратить внимание. Большинство обычны, но есть исключения.

— Понятно.

— Начнем с команды. У Виктора Хоуэлла тестикулярный крипторхизм.

— Странно, что у него это не скорректировано.

Глинн поднял глаза.

— Возможно, ему не нравится мысль о ноже там, внизу.

Брамбелл кивнул.

Глинн пролистнул несколько карточек. В них были жалобы на болезни, присущие любой произвольно выбранной человеческой группе: несколько диабетиков, хроническое смещение дисков, один случай аддисоновой болезни.

— Довольно здоровая команда подобралась, — заметил Брамбелл, испытывая слабую надежду, что встреча подошла к концу.

Но нет. Глинн достал еще пачку карточек и объяснил:

— Здесь психологические характеристики.

Брамбелл просмотрел список имен.

— А где люди из ЭИР?

— У нас немного другая система, — сказал Глинн. Сведения о сотрудниках ЭИР доступны только при особой необходимости.

Брамбелл ничего не сказал. С таким человеком, как Глинн, спорить бесполезно. Глинн достал из своего портфеля еще две карточки, положил их Брамбеллу на стол и откинулся на спинку стула.

— В действительности меня волнует только один человек.

— И кто же это?

— Макферлейн.

Брамбелл стянул маску на подбородок.

— Лихой охотник за метеоритами? — спросил он удивленно. — Это правда, парень приносит с собой атмосферу какого-то беспокойства.

Глинн постучал пальцем по верхней карточке.

• Предыдущая
• 23/95
• Следующая