Розеттский ключ - Дитрих Уильям - Страница 35

В общем, французы столкнулись с нами утром восемнадцатого марта, когда капитан Станделет огибал мыс Кармель и входил в залив, ограниченный Хайфой на юге и Акрой на севере. Три корабля грузовой эскадры капитана Станделета сбежали. Однако еще шестерым не удалось скрыться, и в их трюмах оказались осадные орудия, стреляющие двадцатипятифунтовыми снарядами. Одним махом мы захватили самое мощное оружие Наполеона. После утренней вахты меня провозгласили защитником Акры, ловкачом Яффы и хранителем тайн. Наградили также и обещанной медалью, султанским орденом Льва, который Сидней Смит тут же выкупил у меня обратно, чтобы отдать мой долг Мухаммеду, после чего в моем распоряжении осталась буквально пара монет.

— «Тратьте меньше, чем зарабатываете, — вот вам и философский камень», — наставительно произнес он. — Как вы понимаете, я тоже знаком с афоризмами вашего Франклина.

Итак, я прибыл в этот древний, укрепленный крестоносцами город. Наш морской курс проходил вдоль берега, параллельно столбам дыма, отмечавшим продвижение по суше войск Наполеона. Судя по донесениям, во время этого перехода его полки постоянно подвергались нападениям мусульманских отрядов, но именно в Акре ожидалось главное противоборство.

Этот город расположен в северной части средиземноморского залива Хайфа, на полуострове, на две трети окружен водой, а гавань его защищена молом. Акра меньше Иерусалима, протяженность ее крепостных стен со стороны моря и со стороны суши составляет менее полутора миль, но выглядит она более преуспевающей и почти такой же многолюдной. Ко времени моего прибытия французы уже подошли к городу со стороны суши, и над полумесяцем их лагерей выделялись трепещущие на ветру триколоры.

В обычные времена Акра представляет собой замечательный городок, с его приморских стен открывается отличный вид на аквамариновые рифы, а со стороны суши к стенам подходят зеленеющие холмы. От расположения французов к его рвам тянется древний, но давно пересохший акведук. Очаровательные контуры крытых черепицей зданий, башен и навесов подчеркивают красоту внушительного, зеленоватой меди купола главной мечети и ее пронзающего небо минарета. Над извилистыми улочками нависают верхние этажи домов. Пестреющие яркими навесами базары заполняют оживленные центральные улицы. Весь порт пропитан запахами соли, свежей рыбы и специй. В прибрежном районе расположены три главных постоялых двора, или караван-сарая, как их тут называют, служащих одновременно гостиницами и складами для прибывших на судах товаров: Хан эль-Умдан, Хан эль-Франджи и Хан эль-Шуарда. Уравновешивает все это очарование возвышающийся вблизи северных стен дворец правителя, мрачное здание времен крестоносцев с круглыми башнями по углам, его суровый облик смягчают лишь окна гарема, что выходят в обширные тенистые сады, зеленеющие между дворцом и мечетью. Мощная цитадель в этом хаотично застроенном средневековом городке с черепичными крышами напомнила мне строгого и грозного школьного директора, надзирающего за ватагой озорных рыжеволосых учеников.

Правительственные и религиозные здания занимают северо-восточный квартал города, а крепостные стены, выходящие на север и на восток, объединяет мощная угловая башня. Именно она станет ключевой точкой будущей осады, и французы в итоге назовут эту твердыню la tour maudite, «проклятая башня». Но сможет ли Акра дать отпор захватчикам?

Многие явно думали, что не сможет. Следуя за баркасом «Тигр», мы направились к берегу на лихтере Мухаммеда и, достигнув причала, увидели, что весь берег запружен беженцами, стремящимися покинуть город. Вместе со Смитом и Мухаммедом я протолкался через близкую к состоянию паники толпу. В основном спешили сбежать отсюда женщины с детьми, но большинство богатых купцов также заплатили Джеззару за свой отъезд огромные отступные. Выживание в военное время порой зависит от денег, а рассказы об ужасной бойне в Яффе уже разнеслись по всему побережью. Захватив с собой посильную поклажу, люди оплачивали проезд на торговых судах. Встревоженная женщина бережно держала серебряный кофейный сервиз, а орущие малыши цеплялись за подол ее платья. Торговец хлопком запихнул за набитый золотыми монетами кушак заряженные пистолеты. Очаровательная черноглазая девчушка лет десяти, едва не плача, прижимала к груди скулящего щенка. Используя африканских рабов в качестве пробивной силы, в первые ряды вырвался краснолицый банкир.

— Не обращайте внимания на бегущих в панике обывателей, — сказал Смит. — Без них нам будет только легче.

— Неужели они не доверяют городскому гарнизону?

— Сам гарнизон не верит в свои силы. Джеззар, конечно, может навести страх на любого, но французы до сих пор сокрушали все встреченные войска. Ваши орудия помогут нам. У нас теперь больше пушек, чем у Бони, и мы сделаем из них отличную батарею прямо у Сельских ворот, укрепив защиту выходящих на сушу стен. Но именно угловая башня будет тем крепким орешком, о который этот задиристый корсиканец сломает зубы. Она находится дальше всего от берега, и ее оборону трудно поддержать нашей морской артиллерией, и тем не менее она самая надежная твердыня этой крепости. Она станет кровавым щитом Акры, но подлинным нашим секретным оружием является один человек, который ненавидит Вони даже больше нас.

— Вы имеете в виду Мясника-Джеззара?

— Нет, я имею в виду сотоварища Наполеона по королевской военной школе в Париже. Наш пикардиец Луи Эдмон де Фелипо сидел за одной партой с этим корсиканским пролазой, и в юности пикардийский аристократ наставил много синяков провинциальному выскочке. Фелипо всегда побеждал Бонапарта на экзаменах, и именно Фелипо закончил школу с лучшими успехами и получил прекрасное назначение. Если бы революция не вынудила наших друзей-роялистов покинуть Францию, то сейчас он, скорее всего, командовал бы Наполеоном. В прошлом году он тайно вернулся во Францию в качестве нашего агента и помог мне бежать из тюрьмы Тампль, представившись полицейским комиссаром и заявив, что меня переводят в другую камеру. Он никогда не проигрывал Наполеону, выиграет и на этот раз. Пойдем, познакомитесь с ним.

«Дворец» Джеззара сильно смахивал на бывшую парижскую Бастилию. Перестраивая его, крестоносцы стремились не украсить, а всячески укрепить здание, для чего прорубили в его стенах множество бойниц, причем две трети орудий Джеззара было нацелено не на французов, а на подвластный ему город. Мощная и неприступная, эта цитадель была так же неумолима, как железный кулак правления Джеззара.

— В дворцовых подвалах разместился арсенал, на первом этаже — казармы, на втором — управленческие конторы, на третьем — апартаменты Джеззара, а на самом верху его гарем, — дал пояснения Смит, особо показав на последнее заведение.

На окнах гарема я заметил традиционные металлические решетки, скрывающие его обитательниц, как птичек в клетке. Словно сочувствуя затворницам, между ними и растущими внизу пальмами летали стайки ласточек. Я не горел желанием навестить эти султанские владения, имея печальный опыт вторжения в каирский гарем. Египтянки мне попались на редкость пугливые.

Мимо здоровенных оттоманских стражников мы прошли в массивные, обитые железом деревянные двери и оказались в полутемном помещении. После ослепительного солнца Леванта этот зал напоминал подземелье. Прищурившись, я пригляделся к обстановке. На этом этаже разместилась преданная гвардия Джеззара, и казармы выглядели на редкость малонаселенными. Из темноты на нас настороженно взирали солдаты, уныло чистившие мушкеты и точившие клинки. Они выглядели почти такими же радостными, как новобранцы в Вэлли-Форде.[17] С лестницы донесся звук быстрых шагов, и к нам спустился гибкий и более оживленный француз в изрядно запачканном и потрепанном белом мундире армии Бурбонов. Должно быть, это и был Фелипо.

Будучи заметно выше Наполеона, этот изящный в движениях военный обладал той томной самоуверенностью, что выдает знатное происхождение. Фелипо отвесил вежливый поклон, изобразив слабую улыбку, но его черные глаза, похоже, оценивали все с точностью артиллерийского расчета.