Розеттский ключ - Дитрих Уильям - Страница 44

На высокой, доходящей мне до пояса купеческой кровати с балдахином, затейливой резьбой и выдвижными нижними ящиками лежал объемистый тюфяк. Первой забравшись на кровать, Мириам откинулась на спину, поэтому я видел ее в тусклом свете. Нет зрелища более очаровательного, чем женщина, готовая принять мужчину. Ее мягкость обволакивает, как объятия теплого моря. Формы ее тела выглядели таинственным, неисследованным белоснежным холмистым кряжем. Вспомню ли я вообще, как поступают в таких случаях? Мои прошлые связи, казалось, остались в другой жизни. Внезапно меня пронзило острое — точно нож в сердце — воспоминание об Астизе, но его рассеяла заговорившая Мириам.

— Это один из тех моментов, Итан, о которых мы с тобой говорили.

И тогда я медленно и нежно овладел ею. Сначала из глаз ее полились тихие слезы, а потом, жарко прильнув ко мне, она заплакала навзрыд. Я тоже крепко прижался к ней, задыхаясь от нахлынувшего волнения, и с навернувшимися на глаза слезами размышлял о судьбах Астизы, Наполеона и Мириам, о том, скоро ли французы предпримут очередную атаку, разъярившись, как под стенами Яффы. Если они прорвутся внутрь, то поубивают всех нас.

Я повернул голову, чтобы она не видела ни моих слез, ни тревожного выражения лица, и вскоре нас сморил блаженный сон.

Около полуночи меня разбудил какой-то толчок. Я схватился за пистолет, не сразу узнав Мухаммеда.

— Какого черта? — прошипел я. — Неужели мы не вправе спокойно отдохнуть?

Он приложил палец к губам и кивнул головой в сторону двери, явно приглашая меня последовать за ним.

— Сейчас?

Он снова многозначительно кивнул. Вздохнув, я сполз на холодный пол и прошел следом за ним в большую гостиную.

— Зачем ты притащился сюда? — недовольно проворчал я, закутавшись в покрывало, как в мантию.

Город, похоже, успокоился, пушки затихли.

— Простите, эфенди, но сэр Сидней и Фелипо сказали, что дело совсем неотложное. Французы выстрелили за городские стены какой-то стрелой, а на ней обнаружилось ваше имя.

— Стрелой? Благословенна память Исаака Ньютона, в каком веке мы живем?

На той стреле болтался холщовый мешочек. А к нему действительно привязали записку с изящно написанным именем: «Итан Гейдж». Франклин порадовался бы оперативности такой почты.

— Как они узнали, что я здесь?

— Заряженная цепь лучше всякого знамени объявила о вашем присутствии. Не сомневаюсь, что о ней теперь пойдет слух по всей провинции.

Вполне вероятно. Что же, интересно, решили послать мне наши враги? Раскрыв мешочек, я вытряхнул на ладонь его содержимое.

Это было кольцо с рубином размером с вишню, и к нему прикладывалась лаконичная записка: «Ей нужны ангелы. Монж». Мир закачался у меня перед глазами.

Последний раз я видел это кольцо на пальце Астизы.

Мухаммед пристально следил за мной.

— Это кольцо вам о чем-то говорит, мой друг?

— И это все? Никаких других сообщений?

Подпись несомненно принадлежала Гаспару Монжу, французскому математику, с которым я виделся в лагере под стенами Яффы.

— Вас ведь впечатлил не только размер камня, верно? — не отставал Мухаммед.

Я устало опустился на диван.

— Я знал носившую его женщину.

Значит, Астиза жива!

— А по какой это причине французам так приспичило забрасывать к нам ее кольцо?

А действительно, по какой причине? Я повертел кольцо, вспоминая о его происхождении. Я же сам настоял, чтобы Астиза взяла его из подземной сокровищницы, что мы обнаружили под Великой пирамидой, хотя она протестовала, говоря, что такие трофеи сулят проклятие. Потом мы забыли о нем и вспомнили только тогда, когда она старалась забраться по веревке ко мне в плетеную корзину улетающего воздушного шара Конте, а граф Силано в отчаянии ухватился за ее лодыжки. Она вспомнила о проклятии и умоляла меня стащить с нее кольцо, но мне не удалось. Поэтому, не желая тянуть меня вниз, где поджидали французские солдаты, она обрезала веревку и с криком полетела в Нил вместе с Силано. Шар так резко взмыл вверх, что я упал на дно корзины и не увидел, чем закончилось их падение, слыша только стрельбу и крики французов, а когда поднялся и пригляделся к залитой солнцем реке… то ничего не смог разглядеть. Казалось, Астиза таинственно исчезла с лица нашей земли. И вот теперь она подает знак.

К тому же в записке говорится об ангелах. Найденных нами серафимах. Придется забрать их обратно у Мириам.

— Они хотят, чтобы я заинтересовался и пришел к ним.

— Так, значит, это ловушка! — заключил мой спутник. — Они боятся вас и вашего электрического колдовства.

— Нет, не думаю, что это ловушка.

Я не обольщался на свой счет, отлично понимая, что вряд ли они сочли меня столь грозным противником, что решили выманить из крепости и пристрелить. Вероятнее всего было то, что они не отказались от нашего общего поиска Книги Тота. И если что-то и могло вновь привлечь меня на их сторону, то это перспектива встречи с Астизой.

— Заряженная цепь просто подсказала им, что я жив, и, кроме того, они узнали, что у меня есть еще кое-что важное. Насколько я понимаю, это связано с моими поисками в Иерусалиме. И они знают, что если я и соглашусь вернуться к ним, то только из-за новостей об этой женщине.

— Эфенди, не собираетесь же вы покинуть крепость?!

Я оглянулся на спальню, где мирно спала Мириам.

— Я должен.

Он недоумевающе глянул на меня.

— Из-за какой-то женщины? У вас ведь уже есть одна, прямо здесь, под боком.

«Из-за того, что нечто очень важное ждет своего повторного открытия и благо или вред от его использования способны изменить судьбу мира», — подумал я.

— Мне нужно помочь французам найти книгу, но потом украсть ее у них. Для этого, Мухаммед, мне понадобится помощь. Как только я отыщу Астизу и то древнее сокровище, то должен буду бежать из Палестины. И мне может помочь тот, кто знаком со здешними дорогами.

Он побледнел.

— Я едва унес ноги из Яффы, эфенди! Опять попасть в руки этих французских шайтанов…

— Ты получишь свою долю от величайшего сокровища на земле, — попытался я завлечь его.

— Величайшего сокровища?

— Если мы найдем его, конечно.

Он задумался.

— Какую долю?

— Ну, скажем, пять процентов, по-моему, это вполне приемлемая цена за твои услуги.

— За то, что проведу вас через пустыни Палестины? Пятую часть как минимум!

— Может, мне дешевле будет нанять другого проводника. Семь процентов — самое большее, что я могу предложить.

Он склонил голову.

— Ладно, тогда сговоримся на десяти, это еще более-менее приемлемо. Плюс небольшой подарок, если нам понадобится помощь моих братьев, кузенов и дядьев. Вы также оплачиваете покупку лошадей и верблюдов. Оружия и пропитания. Все эти траты будут казаться вам сущей мелочью, если вы действительно найдете огромное сокровище.

Я вздохнул.

— Давай мы для начала посмотрим, сумеем ли целыми и невредимыми добраться до Монжа.

Меня, конечно, мучила совесть из-за такого неожиданного изменения планов. Только что я наслаждался объятиями Мириам, прелестнейшей из встреченных мной женщин, и вот уже собирался забрать у нее моих серафимов и тайно ускользнуть из города, чтобы узнать об Астизе, не сказав спящей бедняжке даже доброго слова на прощание. Я чувствовал себя законченным подлецом и не имел ни малейшего представления, какое оправдание не будет звучать по-хамски. Я вовсе не собирался предавать Мириам и хотел лишь сохранить преданность первой женщине, любя их обеих, но по-разному. Красавица Астиза, увлекшая меня за собой на путь поиска древних знаний, открыла мне душу Египта, приобщив к его древним тайнам. Мы познакомились после того, как она пыталась убить меня, сам Наполеон руководил тем маленьким штурмом, что помог нам захватить ее. Потом она не раз спасала меня от смерти и заполнила бессмысленность моего существования, дав цель в жизни. Мы стали не только любовниками, но и верными друзьями, объединенными общими поисками, и едва не погибли в Великой пирамиде. У меня были самые веские основания, чтобы отправиться на поиски Астизы, — присланное кольцо разожгло воспоминания, подобно попавшей в порох искре, — но к ним примешивалась легкая неловкость грядущего объяснения с Мириам. Такого рода повороты обычно расстраивают женщин. А следовательно, мне придется выяснить, зачем прислано кольцо Астизы, освободить ее, познакомить этих двух женшин, а потом…