Выбери любимый жанр

А у нас во дворе…: - Цюрупа Эсфирь Яковлевна - Страница 20

Предыдущая
20/20

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

Но Ариадна кричит:

— Не хоту! Не буду! Это не моя «нулёвка»!

И он отпускает её, растерянный.

— Не моя! Не моя! — кричит Ариадна уже сверху, через перила. — Я люблю другую школу, которая вся играет и поёт! — И она убегает.

Он, огорчённый, слушал, как затихают её шаги: значит, не будет он ходить вместе с Некотухой в школу, не будет носить её ранец?..

Василий Игнатьевич, поднимаясь по лестнице, услышал крик Ариадны, увидал нахмуренного Родиона, понял: человек страдает.

Он обнял его, легонько встряхнул:

— Ну-ка, парень, улыбнись!

И сам улыбнулся так дружески, что и Родион улыбнулся в ответ. Он думал: «Ничего, гулять всё равно будем вместе».

А Некотуха мчалась наверх. Вот дверь её, Ариадниной, квартиры. Мимо!

Она не чувствует под собой ног, она не бежит вовсе, а летит, как ласточка, подхваченная весенним тёплым воздухом.

Восьмой этаж… Ариадна колотит в дверь обоими кулаками. Ей открывает Надя. С удивлением глядит вслед Ариадне, которая, не поздоровавшись, потеряв в прихожей капор, сразу прорывается в комнату.

Старый музыкант сидит в кресле у окна. Оборачивается на стук и топот. Внимательно, молча следит, как маленькие, нетерпеливые руки откидывают крышку рояля, ложатся на клавиши.

Глеб Сергеевич неслышно встаёт, пододвигает ей сзади круглую скамеечку, и она, сама того не замечая, садится. Надя снимает с неё пальто. Когда стягивают рукава, Ариадна послушно отдаёт одну руку, потом другую, но руки сами возвращаются на клавиши.

Ариадна нажимает одну из них. Робкий звук раздаётся в ответ. Она вслушивается в то, что принесла с собой, и, повинуясь этому, никому не слышному, нажимает другую, третью клавишу.

Отклонив голову набок, Некотуха пальцем подбирает только ей слышный мотив. Она хмурится, топает ногой.

И вдруг Ариадна опустила руки, и они беспомощно повисли вдоль её худенького тела.

— Что ты? — спросила Надя. — Почему ты перестала играть? Ведь уже складывается песенка…

— Нет! Нет! Нет! — в отчаянии крикнула Ариадна. — Она не получается! Она у меня совсем тоненькая, одна-одинёшенька! А на самом деле она не такая. Я ведь слышала… У неё много голосов, она сильная, дружная… А я не могу… Ничего не могу…

И Ариадна заплакала.

Старый музыкант погладил её встрёпанную голову.

— Она совсем не одинокая, не слабая. Она сильная и радостная. Вот сейчас сама услышишь. Играй.

Но Ариадна только мотала головой и всхлипывала.

— Играй, Ариадна! — требовательно повторил Глеб Сергеевич. — Музыканту нельзя быть нюней. Никаких слёз! Играй! — приказал он.

Ариадна подчинилась силе, прозвучавшей в голосе учителя. И вдруг солнечный дождь звуков рассыпался вокруг Ариадниной мелодии, зазвучал в лад с нею. Это побежали по клавишам быстрые Надины руки.

И ещё один голос подхватил и повёл песню Ариадны. Старый музыкант, прижав подбородком к плечу скрипку, гибким, уверенным движением вёл смычком по струнам.

Теперь у песни Ариадны стало много голосов, и лицо Ариадны просияло.

Глеб Сергеевич смотрел на счастливую девочку и понимал, что сегодня случилось очень важное: в её сердце, в её маленькие пальцы вошла музыка.

А когда всё отзвучало и стало тихо в комнате, Ариадна молча поднялась, отодвинула круглую скамейку и подошла к учителю.

Она привстала на цыпочки, чтобы дотянуться к нему, такому высокому, чтоб он услышал всё и чтоб понял всё, всё…

— Я хочу! — Она даже не заметила, что впервые произнесла слово правильно. — Хочу! И пускай отдельно правой и левой… И медленно… хоть сто раз повторять… И пусть считать вслух и хвостатые четвертушки и восьмушки… — Она говорила торопливо, сбивчиво, боясь, что её прервут, помешают высказать всё, что бушует в ней. Она сказала: — Я хочу в ту школу, которая вся поёт и играет… Я буду стараться очень, очень…

Он сразу всё понял и ответил:

— Значит, будем заниматься. Будем работать!..