Легион хаоса - Хольбайн Вольфганг - Страница 67

• Предыдущая
• 67/80
• Следующая

“Почему бы и нет? — подумала она. — Если не удастся получить здесь место, то Рон, вероятно, был не самым худшим вариантом, чтобы провести с ним время. Пока я не найду себе что-либо получше”.

Она подняла свою сумку, открыла ворота и решительным шагом направилась к дому. Дом и сад — или, скорее уж, маленький парк — были темными, только за одним окном высоко вверху на третьем этаже светился одинокий огонек.

Глория шла медленно и при этом внимательно осматривалась по сторонам. Дом казался старым, как Рон и говорил, но он был — также, как и сад — очень ухожен. Чувствовалось, что здесь водились деньги. Очень много денег. Это ей понравилось.

Что-то коснулось ее лица.

Глория резко остановилась, испуганно огляделась по сторонам и подняла руку к щеке, к тому месту, где она почувствовала прикосновение. Оно было едва заметным, как мимолетное дуновение ветерка. Может быть, это насекомое, которое в темноте потеряло ориентировку и ударилось о ее щеку.

Девушка нахмурилась, покрепче ухватила свою сумку и двинулась дальше.

Через несколько секунд она почувствовала еще одно прикосновение, немного более сильное, чем в первый раз, и кроме того, ей показалось, что она что-то увидела: маленькую, размытую тень, которая порхала у нее перед лицом и которая мгновенно исчезла, как только она подняла руку и ударила по ней.

Ее сердце забилось чуть-чуть быстрее. На мгновение ее охватил страх, но она тут же подавила его, мысленно обругала себя глупой коровой и, прищурившись, стала всматриваться в темноту. Глорию можно было упрекнуть во многих недостатках, но только не в трусости.

Где-то между нею и тщательно подстриженным кустом рододендрона справа от дорожки что-то двигалось; игра беспокойных маленьких теней, которые беспорядочно метались вверх и вниз.

“Что это было? — подумала она. — Мошки?” Но мошки не толкутся в темноте. Кроме того, она бы их услышала.

Не обращая внимания на предостерегающий внутренний голос, она поставила свою дорожную сумку и осторожно приблизилась к кусту. Тени стали отчетливее, превратились в маленьких серых насекомых, которые толклись как сумасшедшие. Одно из них метнулось в ее сторону, но тут же поспешно отлетело назад, когда она подняла руку и помахала ей. И тут Глория узнала, кто же это.

Моль. Просто рой маленьких, неприметных серых насекомых.

Девушка улыбнулась, покачала головой, удивляясь собственному любопытству и глупости, и пошла назад к тому месту, где оставила свою сумку.

Когда она нагнулась за сумкой, что-то коснулось ее руки. И на этот раз прикосновение причинило ей боль.

Вскрикнув, Глория выпрямилась, увидела порхающее около ее руки серое Нечто и вслепую ударила по нему. Она попала. Маленькое насекомое, кувыркаясь, упало на дорожку.

Глория раздавила его.

Гравий под ее ногой заскрипел, когда она повернула ногу над крошечным насекомым, как будто перемалывая кости.

Ее рука все еще болела. Глория поднесла руку ближе к глазам и попыталась в слабом лунном свете рассмотреть место, куда ее укусила моль, так как это мог быть только укус. Но единственное, что она увидела, это маленькое серое пятнышко на коже, как пыль.

Она с отвращением вытерла руку о юбку, взяла свою сумку и пошла дальше.

К ней подлетела моль, в миллиметре от ее лица свернула в сторону и слегка коснулась ее лба кончиками крыльев.

Глория испуганно вскрикнула, ударила по насекомому и поскользнулась на гравии. Она беспомощно взмахнула руками, потеряла равновесие и упала. Ее сумка лопнула и содержимое высыпалось на дорожку.

И внезапно отовсюду появились насекомые. Казалось, что маленькие серые точки в один миг заполнили все пространство вокруг нее. Ее окружал целый рой беззвучно порхавших насекомых, которые снова и снова прикасались к ее лицу, рукам, к голой коже ног и к шее.

От страха Глория закричала. Обезумев от паники, она била вокруг себя руками, давила их десятками и скрючилась от ужаса, когда целя туча уродливых серых мотыльков села на ее лицо.

В первое мгновение их прикосновение было легким, почти нежным, как поглаживание. Но потом появилась боль. Непереносимая боль.

Над нею в доме вспыхнул свет. Раздались взволнованные голоса, потом распахнулась дверь и послышались быстрые приближающиеся шаги.

Но Глория уже ничего не слышала! Внезапно боль исчезла, так же быстро, как и появилась. Девушка чувствовала лишь усталость.

Такую смертельную усталость.

В библиотеке кто-то был. Кто-то выключил большой свет и зажег маленькую керосиновую лампу на письменном столе, и огонь в камине пылал вовсю. В кресле с высокой спинкой перед камином сидела широкоплечая фигура в шелковом халате.

— Рольф! — удивленно воскликнул я. — Что… — Я запнулся, захлопнул дверь и поспешил к нему, но на полпути остановился. На его широком лице было такое выражение, которое я никак не мог распознать. Что-то между печалью и упреком.

— Ты… не внизу? — осторожно спросил я.

— Говард и сам справится с багажом. Но он тоже считает, что я в своей комнате и сплю. Он не знает, что я сейчас нахожусь здесь, да и ему незачем об этом знать. Я должен поговорить с тобой, — сказал Рольф. Его голос звучал иначе, чем обычно. Очень серьезно. — Если, конечно, у тебя есть на это время.

— Разумеется, есть. — Я повернулся к маленькому чайному столику рядом с дверью, на котором стояли стаканы и бутылки. — Выпьешь? — спросил я. Рольф кивнул, и я смешал для нас двоих крепкое виски. Мои руки дрожали так сильно, что кубики льда звенели как маленькие колокольчики, когда я со стаканами в руках шел к Рольфу.

Он взял у меня из рук один из них, пригубил его и смотрел, как я нервно опустился в кресло и одним глотком осушил полстакана. При этом я поперхнулся и закашлялся.

Но ироничного смеха, которого я ожидал от него, не последовало. А сейчас задним числом мне бросилось в глаза еще вот что: диалект Рольфа исчез. Он говорил на чистейшем оксфордском английском, который я слышал впервые в жизни. До сих пор он только однажды забыл при мне свой диалект, на котором обычно говорил и который развил до совершенства.

В тот раз его жизни угрожала серьезная опасность.

— Итак? — спросил я, немного отдышавшись. — В чем дело?

— Ты разговаривал с Говардом?

Я кивнул. Мое лицо помрачнело. Он пришел, чтобы упрекать меня?

— Он пакует вещи, — пробормотал я. — Но это ты и сам знаешь.

— Да, — ответил Рольф. — Поэтому я и должен поговорить с тобой. Может быть, он прислушается к тебе. Мне он не дал сказать даже слова.

— Ко мне? — В последний момент я подавил приступ гомерического смеха, который был готов сорваться с моих губ. — Рольф, это же моя вина, что он пакует вещи.

— Чушь, — энергично возразил Рольф. — Неужели ты думаешь, что Говард сбежал бы как обиженный школьник только потому, что вы поспорили? — Он покачал головой, одним глотком осушил стакан и нервно завертел его в руках. — Мы бы все равно уехали, раньше или позже. Ваш небольшой спор лишь ускорил отъезд. Это связано с этим Ван дер Гроотом.

— Мне Говард это уже говорил, — пробормотал я. — Но не больше. Что… случилось?

— Случилось? — Лицо Рольфа помрачнело. Его руки крепко сжали стакан. Раздался хруст, и в толстостенном стакане для виски возникла серпообразная трещина. Лицо Рольфа исказила гримаса.

— Что случилось? — продолжал он. — Случился этот Ван дер Гроот. Мне надо было проломить ему череп, пока еще было для этого время. Я, идиот, должен был знать, что случится. — Рольф презрительно фыркнул. — Но правде говоря, я уже много лет ждал этого.

— Я… не понимаю ни одного слова, — сказал я запинаясь. — Вообще, кто он такой этот Ван дер Гроот?

— Что! — сказал Рольф. — Вопрос должен звучать: “Что такое Ван дер Гроот?”, Роберт. Эту историю не так легко объяснить. Но ты должен мне обещать ни словом не обмолвиться перед Говардом, что я был здесь.

— Конечно, — сказал я. — Я ничего не выдам. Да до сих пор я и не слышал ничего такого, что бы я мог выдать.

• Предыдущая
• 67/80
• Следующая