Темная сторона луны - Карр Джон Диксон - Страница 8
- Предыдущая
- 8/64
- Следующая
– Я действительно совсем не против рассказать вам об этом, капитан Эшкрофт. С вами очень легко говорить, не то что с некоторыми людьми, которых я могла бы назвать по имени…
– Ну, успокойтесь, мэм!
– Но я совсем не думала, что вы окажетесь таким. – Камилла откинула назад прядь волос. – Рип Хиллборо убедил мистера Мэйнарда обратиться в полицию, чего тот не хотел делать. Когда Мэдж сказала, что из Чарлстона приедет детектив…
– Это испугало вас, не так ли?
– Я испугалась до смерти! Даже хотела убежать и спрятаться. В рассказах…
– Я знаю, мэм. Знаю! Если бы мы вели себя так, как это описано в детективных историях, то попадали бы в неприятности каждый раз, когда появлялись. Большинство людей относятся к нам недоброжелательно: полиция всегда не права, любой матерый преступник прав всегда. Это тяжелая и неблагодарная работа, и за нее очень мало платят, но мы в конечном итоге не такие уж плохие ребята, слышите?
– Капитан Эшкрофт, – сказала нежно Камилла, – могу я задать вам вопрос? Вы довольно хорошо знаете мистера Мэйнарда, не так ли?
Капитан Эшкрофт, возможно, и был сильным человеком, но уж никак не молчаливым.
– Я знаю Мэйнардов, – охотно ответил он, – почти столько же, сколько себя помню. Они владели здешней землей почти триста лет; я, строго говоря, не из таких, хотя мой прадедушка и был главным артиллерийским офицером на «Пальметто», когда прадедушка Генри командовал им. – И, сделав в сторону Камиллы извиняющийся жест, он откусил кончик сигары «Кинг Эдвард» и закурил ее. – В последнем поколении их было всего двое, Ричард и Генри. Ричард, старший, умер неженатым пару месяцев назад; он унаследовал собственность, а у них, надо заметить, до сих пор есть что наследовать.
Но Генри, который на восемь или десять лет старше меня, никогда не приходилось беспокоиться об этом. Он был любимчиком матери; вы знаете, что это значит. Его отправили в шикарную подготовительную школу на севере – в Уильяме или Амхерст или куда-то в этом роде, точно не знаю. Его мать оставила ему хорошее состояние, так что он мог делать все, что ему нравится, и жить за границей, что он и делал почти до тех пор, пока Гитлер не вошел во Францию.
Такова моя часть этой истории, и я вполне счастлив ее рассказать. В начале полудня в субботу, восьмого, нам в офис позвонили. Накануне, ночью, на острове Джеймс произошел какой-то скандал. «Джо, – сказал мне шеф (я обычно этого не рассказываю; меня зовут Джозефус, в честь Джозефуса Даниэльса из Северной Каролины), – Джо, – сказал он, – мы не можем сказать, что это было, возможно, вообще ничего не было. Все же ты знаешь народ. Отправляйся в поход и посмотри».
А теперь, маленькая леди, ваша очередь. Бояться вам, такой славной и миленькой девушке, совершенно нечего. Это случилось почти неделю назад, так? И вы уже один раз рассказали об этом сегодня утром? Не хочу вас пугать, поверьте мне! Но я согласен с молодым мистером Билом, что там творится что-то очень и очень странное, и был бы благодарен за любую вашу помощь.
– Хорошо, – согласилась Камилла.
Она все еще сильно нервничала, в ее глазах сквозило напряжение. Алан зажег для нее сигарету, когда прикуривал свою, но она сразу же отодвинула ее. Сжав руки, она посмотрела в окно, словно прислушиваясь к стуку каблуков по тротуару, потом она повернулась.
– Мистер Мэйнард, – начала Камилла, – в тот вечер уехал в Ричмонд. Валери Хьюрет и доктор Шелдон пришли на ужин, а Боб Крэндалл приехал из Голиафа. После ужина мы пили кофе в заднем саду. Мы вернулись в дом около десяти часов, и, мы все можем засвидетельствовать это, к пугалу никто не притрагивался.
Теперь настала очередь Джозефуса Эшкрофта изобразить на лице страдание.
– Извините за выражение, мэм, но вы слышали, что я сказал про это чертово пугало?
– Вы ведь расследуете кражу пугала, не так ли?
– Я не знаю, что именно я расследую, мэм. В этом-то вся беда. Продолжайте.
– Ну, мы вернулись в дом около десяти часов. Валери Хьюрет и доктор Шелдон уехали вместе примерно в это время. Остальные, Мэдж, и Янси, и Рип, и Боб Крэндалл, и я…
– Эй, мэм! Эй! Не нервничайте и говорите помедленнее! Вы же не говорите… вы же не хотите сказать…
– Сказать что?
– У Марка Шелдона есть жена, они женаты меньше года, и она очень славная женщина. Разрази меня бог! Вы ведь не предполагаете, что между миссис Хьюрет и молодым доктором что-то происходит?
Камилла пришла в ужас:
– Сказать это? Предположить это?!
– Мэм?..
– Мне бы и во сне такое не привиделось! Как и никому другому. Они просто знакомые, вот и все. Они уехали вместе потому, что живут рядом, где-то внизу у Восточного залива в Чарлстоне. Она слишком стара для него, в любом случае, даже если она и не выглядит на свои годы. Если Валери кем-то и интересуется, то, как Мэдж думает, она интересуется отцом Мэдж.
– Или мистером Крэндаллом, может быть? Это моя собственная догадка, я могу глубоко ошибаться. К тому же, если говорить о том, кто кому нравится, мисс Мэйнард говорит, что вы…
Его глаза коротко скользнули вокруг стола. Камилла покраснела и выпрямилась:
– Мэдж говорит что?
– Ничего, мэм, аб-со-лютно ничего! Однако! Поскольку вы пользуетесь доверием молодой леди и, возможно, догадываетесь…
– Я не пользуюсь доверием Мэдж! Мэдж на самом деле ни с кем не откровенничает. Она милая девушка, как сказали бы вы. Но у нее бывают настроения. И эти настроения не следует воспринимать всерьез, как и рассматривать Мэдж в качестве знатока по любым вопросам, касающимся меня.
– Не буду, мэм. Все же! Даже если вам кто-то и нравится, то что в этом дурного?
– Ну, знаете, мистер Иегосафат Эшкрофт!..
– Джозефус Эшкрофт! Можно просто Джо.
– Пожалуйста! – попросила Камилла, опять превращаясь в послушную девушку. – Я ничего не знаю про полицейских, особенно про таких полицейских, как вы. Но что мы, в самом деле, делаем? Мы обсуждаем некие довольно пугающие события прошлой пятницы или просто сидим и мирно сплетничаем?
– Вы удивитесь, мэм, сколько весьма грозных реальных доказательств можно похоронить в таких праздных сплетнях. Я не говорю, что странными делами в Мэйнард-Холле занимается кто-то, кто крутит любовь не с той женщиной или вообще с какой бы то ни было женщиной. Но это, может быть, как раз и объясняет все, не так ли, а вовсе не события, случившиеся много лет назад.
– Ну…
– Мы можем позже все пообсуждать, мэм, если вы просто продолжите свой рассказ, а я пока подумаю.
– Простите, капитан Эшкрофт! Где я остановилась? Ох, да! – Камилла положила руки на стол и глубоко вздохнула. – Значит, Мэдж, и Янси, и Рип, и Боб Крэндалл, и я вернулись в дом. Днем было тепло, но стало прохладно, когда наступили сумерки. От воды поднялся туман, что, как говорят, бывает часто. Мы впятером пошли в библиотеку, большую комнату, которая находится налево от парадной двери, четыре ступеньки вниз, с книгами за решетками и ранней викторианской мебелью, обитой желтым атласом. Потом они стали рассказывать истории про привидения.
– Кто именно рассказывал истории про привидения?
– Янси и Рип. Янси начал рассказывать одну такую историю, Рип ответил рассказом об отрубленной руке, которая живет собственной жизнью и ползает по вещам, чтобы душить людей. С самого понедельника, понимаете, Рип и Янси старались переплюнуть друг друга и произвести впечатление на Мэдж. Они продолжают это и теперь…
– Они терпеть друг друга не могут, эти двое, не так ли?
– Нет, совсем не могут! Но оба начали с того, что были неимоверно вежливы друг с другом, даже слишком вежливы, если учитывать агрессивность Рипа.
– Они оба увлечены молодой леди, не так ли?
– О да! Я не выдаю ничьих секретов, когда так говорю. При малейшей возможности любой из них загнал бы вас в угол и стал пространно рассказывать о своих чувствах.
– Кого же предпочитает она?
– Не знаю. Я ближайшая подруга Мэдж. Ее так долго продержали в вате, что, возможно, я ее единственная подруга. Но, как я уже сказала вам, Мэдж не откровенничает о подобных вещах, она сама себе гораздо лучшая советчица, чем… – Камилла замолчала, а затем продолжила: – В общем, истории про привидения все продолжались и продолжались. Боб Крэндалл попытался разрядить атмосферу рассказом о жизни в газете в маленьком городке в те старые времена, когда еще не было телетайпов; репортер диктовал машинистке то, что называлось «шпаргалкой». А еще он цитировал некоторые типографские ошибки, которые были просто прелестны, хотя я не намерена сейчас их повторять. Это не важно! Как бы мы ни переводили темы, о чем бы ни начинали говорить, мы снова и снова возвращались к чему-нибудь злобному и сверхъестественному. Скажите честно! Рассказы о привидениях в век космоса! Это было совершенно нелепо, вам не кажется?
- Предыдущая
- 8/64
- Следующая
