Притворщица - Холбрук Синди - Страница 20

• Предыдущая
• 20/86
• Следующая

— Кого?

— Да есть у меня в родне такая моралистка. Старая дева. Затворница. Ничего толком не знает про мужчин, но убеждена, что все они — подлецы и обманщики. — Он хитро прищурился. — Ну а ты-то сама почему не замужем? Ты что, избегаешь мужчин?

— Да нет, — покачала головой Изабель, — по правде сказать, наверное, я не замужем именно потому, что не отношусь к тем женщинам, о которых ты говорил. Не умею обстряпывать свои дела. Просто живу как живу, как умею. Мама умерла, когда я была еще маленькой, и на меня легло воспитание Джоша. Отец всегда был погружен в свои научные занятия, и до нас с Джошем у него просто не доходили руки. Так что кому-то нужно было следить за тем, чтобы в доме было чисто, чтобы на столе была еда, чтобы Джош был под присмотром, а счета — оплачены. И так это тянулось и тянулось… И дотянулось до того, что мне уже двадцать лет, и что?.. И ничего!.. И никого!..

— Обидно?

— Нет, пожалуй. Ведь я никогда и не задумывалась надо всем этим. Нет, конечно, и у меня бывают всякие глупые мечты — как у любой женщины, наверное, — она засмеялась. — И в этих мечтах за мной является прекрасный рыцарь на белом коне. Он увозит меня в свой высокий замок, и мы живем с ним много лет в любви и полном согласии.

Она с улыбкой посмотрела на Терренса, и тот улыбнулся в ответ:

— Трогательно.

— И в этих мечтах никогда не употребляется местоимение «я», — призналась она. — Только «мы» и «наше».

Изабель подтянула колени к груди и положила на них подбородок. Ожидающе посмотрела на него.

— Наивно, правда? Во всяком случае, твой взгляд на мир куда ближе к действительности. Я полагаю, что понятия «свобода» и «мы» — несовместимы.

Наступило долгое молчание. Терренс сидел, сосредоточенно уставясь в одну точку.

— Эй! — окликнула его Изабель. — Терренс!

Он тряхнул головой и вскочил на ноги.

— Ну что, пора ложиться спать!

— Спать? — Изабель не могла представить себе, как они устроятся на ночь в этой комнате с одной кроватью.

— Да, — негромко повторил он. — Спать.

Сердце гулко забилось в груди Изабель.

— Д-да… хорошо.

Он ободряюще посмотрел на ее напряженное лицо.

— О господи, да успокойся ты, ничего тебе не угрожает. Сейчас я уйду, ты приготовишься ко сну и ляжешь в постель. А потом я вернусь в номер и устроюсь на полу. Одно одеяло для меня пожертвуешь?

Он подошел к кровати и переложил на стул одно из одеял. Подумал и прибавил туда же одну подушку.

— И это, ладно? Ты не возражаешь?

— Но как же ты… на полу? — спросила Изабель.

— Мне все равно, я могу спать где угодно, — беззаботно ответил Терри. — Ну, все, я пошел. Полчаса тебе, я думаю, хватит? Устраивайся. И поживей. Нам обоим сегодня не мешает выспаться хорошенько!

И он вышел из комнаты, громко хлопнув за собою дверью.

Изабель проводила его задумчивым взглядом. Похоже, она чем-то задела Терренса, расстроила, рассердила. Но чем? И насколько сильно? Странно. Ведь под конец она полностью принимала правоту Терренса, а он почему-то этого не оценил. Нет, все-таки они странные, эти мужчины!

— Полчаса… полчаса… — пробормотала она себе поднос.

Полчаса! Да, пожалуй, сейчас неподходящее время, чтобы размышлять о странностях мужской натуры!

Изабель вскочила и стала лихорадочно готовиться ко сну. Она умылась, переоделась в ночную сорочку и юркнула под одеяло. Скорости ее можно было только позавидовать: она уже лежала в постели, а от отведенного ей времени оставалась еще добрая половина.

Девушка потянулась было, чтобы задуть свечу, но остановилась. Не стоит. Иначе Терренс ничего не увидит, когда вернется. Она еще раз убедилась в том, что одеяло подоткнуто так, что из-под него ровным счетом ничто не торчит и не высовывается. Затем закрыла глаза и принялась считать. Трудно сказать, до какого числа добралась Изабель в своем счете, но то, что ее упражнение в математике длилось не менее часа, — это точно.

Но вот наконец дверь тихонько заскрипела.

— Изабель, — послышался негромкий голос Терренса.

Отвечать ей не хотелось. Пусть лучше думает, что она уже спит. Она поглубже зарылась под одеяло.

— Изабель! Ты не спишь?

Она почувствовала, что он склонился над нею. Слышала его дыхание. Изабель затаилась, ожидая худшего. Жуткие мысли понеслись у нее в голове. Вот сейчас он откинет одеяло, и… Но додумать она не успела.

— Ну ладно, — раздался голос Терренса. — Тогда я гашу свечу.

Укрытая с головой, Изабель могла только предположить, что в комнате стало темно. Затем послышались шорохи, возня, сопение, и вдруг кровать вздрогнула от сильного толчка.

— Проклятие! — вновь послышался голос Терренса, за которым последовало новое шуршание и новая возня.

Изабель напряженно прислушивалась, пытаясь представить, что же происходит сейчас там, внизу, на ковре.

Она осторожно высунула голову из-под одеяла и открыла глаза. Ее окружала кромешная тьма, и там, в этой тьме, скрывался мужчина. Впервые в жизни Изабель оказалась в такой компании: запертая комната, тьма и мужчина.

«Что лучше, — подумала она, — не спать и быть настороже? Или, напротив, постараться уснуть? Да, но если я усну, то могу упустить момент, когда он решит наброситься на меня. А если не буду спать? — возразила она сама себе. — Разве я справлюсь с ним?»

Ну что, что он там притих? Что делает? Что замышляет? А может, ничего не замышляет. Просто лежит себе на холодном, жестком полу и пытается заснуть. Бедняжка… А она бессовестно разлеглась здесь как барыня — одна в огромной кровати, где еще столько свободного места! Вполне хватило бы, чтобы приютить и обогреть этого несчастного человека. «Вы — бессердечная дрянь, мисс Изабель Клинтон!» — сказала она самой себе едва слышно. И тут же испуганно прикусила губу. Боже мой, откуда у нее взялись подобные мысли? Разделить постель с мужчиной? Ну уж нет!

Нет?

Однажды зародившись в ее мозгу, мысль о спящем рядом мужчине уже не покидала головы Изабель, а фантазия принялась услужливо подбрасывать в топку разгорающегося желания все новые и новые детали. Сильные руки с упругими, перекатывающимися мускулами. Широкие плечи. Грудь, покрытая темным пушком. Горячие губы. Запах его одеколона. Тепло, струящееся от большого сильного тела…

Изабель испуганно вздрогнула, зажмурила покрепче глаза и поспешно принялась считать в уме овец, чтобы отогнать, отвести подальше от себя это наваждение, этот соблазн.

И тут, неожиданно для нее самой, ее губы негромко, но явственно шепнули:

— Мы.

Мы… Это значит — она и мужчина, лежащий на полу в двух шагах от нее.

Мы… Это значит — мужчина и женщина.

Мы… Это значит — каждый за двоих и двое в одном.

Мы…

Теплая волна стала подниматься из самых заветных глубин существа Изабель, и она впервые в жизни ощутила в себе пробуждающуюся женщину.

Открытие этих новых, дремавших в ней доныне сил ошеломило Изабель. Мощь этих сил — напугала ее.

Плотнее сжав ресницы, она с удвоенной энергий принялась считать овец.

В то самое время, когда Изабель, укрывшись с головой, считала овец, на окраинной темной улице Лондона появилась тонкая юношеская фигура. Поспешно выйдя из наемного кеба, молодой человек торопливо направился к глухому, мощенному булыжниками переулку. Когда он переходил улицу, в тусклом свете фонаря матово блеснули его белокурые волосы, озаренные лихорадочным огнем, как у всех влюбленных, глаза.

Он достиг заветной двери, задраэт голову вверх, разыскал глазами вожделенное окошко, заметил тусклый свет, пробивающийся сквозь давно не мытое стекло, и улыбнулся. Затем нетерпеливо постучал.

— Молли! — позвал юноша громким шепотом. — Молли, открой!

Ответа не последовало. Молодой человек повторил попытку, стуча посильнее и восклицая уже во весь голос:

— Молли, дорогая, это я! Открой! Я же знаю, что ты не спишь!

Наконец дверь распахнулась и на пороге появилась Молли в накинутом на плечи красном засаленном халате. При виде позднего гостя ее зеленые глаза по-кошачьи сверкнули.

• Предыдущая
• 20/86
• Следующая