Миры обетованные - Холдеман Джо - Страница 55

• Предыдущая
• 55/73
• Следующая

— Ладно, — согласился фермер. — Ваши планы?

— Надо подумать, — вздохнула я. — У меня проездной билет на все экспрессы подземки и наземные поезда США, действующий в течение ближайших сорока пяти дней. Возможно, покатаюсь, попутешествую…

— Хорошая мысль. — Перкинс налил в мою чашку кофе и подал её, горячую, прямо мне в руки.

— А вы что намерены делать? — спросила я фермера. — Уедете? Останетесь?

— У меня было время поразмыслить над этим. Ну, во-первых, далеко отсюда мне не уехать, просто-напросто денег не хватит, — сказал Перкинс. — Во-вторых, зачем уезжать? Тут, у себя, я для охотников — как на ладони. Однако никто не покушался на мою жизнь. О чем это говорит? Никто не замышляет ничего худого против меня. Хотели бы убрать — давно уже убрали бы. Да, видно, я не представляю для них никакого интереса. А сейчас — лучшее для меня время года. Практически никаких тебе работ по хозяйству, на ферме. Сиди себе в доме и читай книги. Три месяца отпуска — награда за то, что девять месяцев в году гну спину на ферме.

Мы поболтали ещё с часок, вспоминая Бенни. Когда моя одежда окончательно просохла, Перкинс почистил одежду щетками на крылечке и, вернувшись в дом, вручил её мне.

— Не станешь возражать, если на этот раз я не отвернусь? Слишком долго не видел женского тела, — пояснил он.

— Ради Бога, любуйтесь, — ответила я, сбросила с себя одеяло, не спеша оделась, и все то время, пока я одевалась, фермер сидел напротив на стуле и глядел на меня грустными и голодными глазами. Конечно же, я могла оказать ему чисто дружескую услугу, от меня бы не убыло; но в тот час я чувствовала себя уставшей и даже подавленной. Подозреваю, у Перкинса тоже было препоганейшее настроение.

Он проводил меня до велосипеда, который я оставила на проселке возле столба, и мы сдержанно попрощались. Я заверила Перкинса, что обязательно его навещу, если судьба снова занесет меня в эти края, но, без сомнения, мы оба знали, что никогда больше ноги моей здесь не будет.

По возвращении в Нью-Йорк я обнаружила в своем почтовом ящике принесенную посыльным, адресованную мне записку. Благо, она была не от Джеймса. Руководство «Космос-клуба» извещало меня, что сегодня вечером в клубе состоится экстренное собрание, на котором будет рассмотрена ситуация, складывающаяся вокруг Кейп-Тауна. Что там с ним ещё стряслось?

Стоило пойти. Вообще-то я должна была появиться в Нью-Йорке только завтра, тогда же, когда и Джефф.

Я разобрала чемодан и устроила стирку, закончив, поспешила в, клуб. До начала собрания было ещё далеко, и я намеревалась посвятить свободное время чтению, сидя в тиши и покое ресторана «Лиффи». Мне очень не хотелось оставаться одной у себя в комнате в общежитии.

Чтение было для меня своеобразным бегством от действительности, и я всегда была рада пуститься в эти бега, вне зависимости от того, лёгкий или трудный путь мне предстоял. На этот раз текст мне попался очень трудный для усвоения, но вместе с тем и захватывающий — история экономики Соединенных Штатов от Вьетнамской войны до Второй Революции. Я с головой ушла в мир науки, хотя было очевидно — моя академическая карьера накрылась, — стараясь таким образом напрочь отключиться от своих повседневных забот и мыслей, беспрестанно мучивших меня.

Пока я путешествовала вокруг света, я не очень-то следила за политикой, за развитием событий и не сознавала, как далеко в тупик зашли отношения между Мирами и Америкой. За три последних дня я натерпелась такого кошмара, что просто удивительно, как это солнце, глядя на наши земные злоключения с небес, не стало вставать на западе.

В клуб на собрание пришли всего тринадцать человек. Большинство из них уже побывало в Кейп-Тауне. Они вернулись в Нью-Йорк улаживать свои дела. Многие студенты остались сидеть «на чемоданах» во Флориде. А некоторым повезло, они уже были дома, на орбите. Я узнала, что девять дней назад Соединенные Штаты ввели временный запрет на продажу дейтерия, предназначенного для космических полетов в Миры. И это при том, что незадолго до правительственного запрета корпорация «Сталь США» взвинтила цены на дейтерий до астрономических!

Студент с Мазетлова Стив Розенберг, взявшийся просвещать меня по данному вопросу, продолжал:

— Исследователи Ново-Йорка обнаружили на Луне два новых участка с залежами руды, содержащей углеродистый хондрит. По оценкам экспертов, разработка месторождений не потребует особых усилий. Узнав об этом, американцы повели себя весьма агрессивно. В ответ на меры, принятые американцами, Торговая палата Миров подняла цену на энергию, поставляемую на Землю. Правительству Соединенных Штатов передан график-лист с указанием предполагаемых ежемесячных тарифов на солнечную энергию, поставляемую Мирами. Стоимость мегаватта будет возрастать ежемесячно до тех пор, пока цена на дейтерий не снизится до прежнего уровня. И сразу после этого США ввели эмбарго.

— Что, вероятно, не было неожиданностью для Координаторов, — сказала я.

— Думаю, что нет. В наших накопителях пока достаточно дейтерия для того, чтобы обеспечить отправку на орбиту всех граждан Миров, находящихся сейчас на планете. И ещё останется запас горючего. Миры постараются вернуть своих граждан на орбиту так быстро, как это только возможно. Вот почему главным вопросом стал вопрос о Кейп-Тауне, — сказал Стив.

Я знала, что «город» Кейп-Таун на самом деле представляет собой некий табор, состоящий сплошь из палаток, жалких лачуг и грязных хибар. Он расположен у центрального въезда на территорию космодрома. Граждане Миров допускались на посадку в порядке очереди, согласно поданным заявкам. Эвакуация граждан Миров должна была завершиться по плану к первому мая. Итак, через неделю я могла бы быть уже дома.

Однако эвакуация проходила совсем не так гладко, как то задумывалось. Люди испытывали большие неудобства. Дабы сэкономить топливо, для полетов был задействован всего один, пусть и очень мощный, шаттл. Каждому из нас было разрешено взять с собой лишь семь килограммов багажа. Сюда входил и вес одежды, в которой пассажир ступал на борт корабля. Все его емкости, за исключением пассажирского отсека, были заполнены морской водой.

— Зачем нам морская вода? — спросила я у Стива.

— Во-первых, в ней масса ценнейших химических элементов, — ответил Розенберг. — Соль, понятно, пойдет в пищу. Но самое главное, в морской воде есть тяжелый водород: дейтерий и тритий. Мы давно заметили, что вся морская вода, которую продает нам корпорация «Сталь США», — это «легкая» вода, из неё выкачан тяжелый водород. Прежде это не играло для нас никакой роли. Ведь всегда было дешевле приобрести тяжелый водород на Земле, чем строить на орбите завод по его производству. Теперь ситуация изменилась. Джулис Хаммонд разъяснила нам на прошлой неделе, что, имея одну тонну полноценной морской воды, мы можем выработать до сорока тонн тяжелого водорода. Вот сколько дейтерия и трития в тонне морской воды!

— Значит, мы построим завод на орбите? — спросила я.

— Такие вещи не возводятся за одну ночь, — сказал Розенберг. — Но мы его уже начали строить. Через месяц или около того, возможно, мы уже будем гнать воду на наш завод. И нам не понадобятся поставки топлива с планеты.

— Лобби в курсе? — поинтересовалась я.

— Да… это их ещё больше сплотило, — ответил Стив.

У меня были большие сомнения на сей счет, но я промолчала.

Собрание прошло очень нервно, напряженно. Разговоры велись в основном вокруг того, что включать в разрешенные семь килограммов. Я решила, что лучше пойду на посадку голой и босой, но свой кларнет на Земле не оставлю. Ну, а если всерьез… Что такого ценного у меня есть с собой, кроме кларнета и дневника на листочках папиросной бумаги? Конечно, я бы чувствовала себя скверно, если бы не привезла друзьям в Ново-Йорк сувениры. Несколько пачек сигарет для Дэниела, несколько бутылок «Гиннесса» для Джона. Возьму на корабль и картину Бенни, в память о нем. А что же останется мне на память о Джеффе?

• Предыдущая
• 55/73
• Следующая