Кельтика - Холдсток Роберт - Страница 30

• Предыдущая
• 30/79
• Следующая

– Чем это ты занимаешься? – шепотом спросила она, словно боялась, что роща ее услышит.

– Смотрю сны, – ответил я. – А ты мне помешала. Я хотел узнать причину кое-чего, а ты разрушила чары.

Она вдруг пришла в восторг и попросила:

– Давай я тоже буду смотреть с тобой сновидения. Ну, пожалуйста! Дай и мне посмотреть.

– Нет, это опасно. Нужно всегда ставить защиту на свои чары. Неужели твой отец не научил тебя этому?

– Ты мне не доверяешь.

– Да, угадала. Я не доверяю тебе. Я не доверюсь никому, кто не ставит защиту на свои видения. А теперь уходи, Ниив. Я хочу помочь Урте.

Она рассердилась и отпрянула от меня, уселась на землю, неподвижные глаза на бледном лице пристально уставились на меня. Я пытался узнать, почему утэны покинули крепость, но мне это не удалось. Я чувствовал надвигающуюся опасность и хотел вернуться в сон, чтобы увидеть, что было дальше.

Я установил простенькую защиту от девичьего любопытства и снова погрузился в видения.

Когда я вернулся из своих грез в ночную рощу, Ниив рядом не было. Я слышал голоса приближающихся мужчин и свет факелов. Ошеломленный от неожиданности, я поднялся и пошел навстречу Урте и его товарищам, которые несли на плечах завернутое тело Уриена, чтобы захоронить его в святилище среди деревьев под пирамидой из белых камней. Когда печальная церемония закончилась, Урта разыскал меня.

Я рассказал ему, что ясно видел, как его утэны уходят из крепости, но не смог разобрать, что было дальше.

Нападавшие подошли с запада, через долины. Они подобрались к крепости под покровом ночи, когда небо было затянуто черными грозовыми тучами, сначала были видны лишь факелы. Здесь не обошлось без колдовства. Я не смог рассмотреть ни лиц грабителей, ни их коней. Я слышал грохот, слышал, как все рушится, но ничего не видел.

Псы за высокими стенами бесновались, они носились по большому кругу, вожаком был самый крупный в стае. Жители бросились к стенам: кто с пращой и камнями, кто с луком и стрелами, кто-то с копьями с металлическими наконечниками. Они тоже кричали, это был угрожающий рев, вопль ярости. Они стучали железом о железо, чтобы отпугнуть нападающих. Но эту толпу призраков напугать было невозможно.

Лавина факелов устремилась на холм. Ворота распахнулись, словно от страшного удара. Отчаявшиеся защитники рассредоточились и сражались с врагом, которого они видели, а вот я нет.

А вскоре псы набросились на своих хозяев.

Все произошло так быстро, что я не сразу понял, что изменилось. Они вдруг застыли, прекратив свою круговую оборону, прижали уши, высунули языки и все уставились в одном направлении, словно их позвали. Потом они развернулись, приняли охотничью стойку и кинулись за убегающей добычей. Я увидел женщину, которая тащила за руки двоих детей, мальчика и девочку, она кричала от ужаса и ярости, а два мастифа гнались за ними. За собаками двигались факелы. Вся группа исчезла в темноте, они убегали в сторону реки, в сторону Рощи Герна.

В доме Урты шла резня. По-моему, мальчик сражался за свою жизнь.

И вдруг все прекратилось.

Поток факелов устремился вниз по холму. Битва закончилась так же неожиданно, как и началась. Я снова слышал ржание коней и крики воинственных всадников, но чары застилали мне глаза.

Урта молча слушал мой рассказ о странных событиях. На его лице читались задумчивость и усталость, словно ничего нового он не услышал. Я тоже устал, кости свербило, я хотел есть. Было далеко за полночь. Мы вернулись в крепость и собрались печальной компанией в доме утэнов.

Урта тихо сказал:

– Вы знаете, я ходил в то холодное место… Похйолу, на то озеро… потому что мне сказали, что там я найду объяснение своим опасениям. Но ответом оказался сам факт моего отъезда, моего отсутствия.

Он был безутешен, и я оставил его в покое.

Сразу после восхода солнца рожок на Арго протрубил трижды – нас звали на корабль. Мы с Ур-той вышли на крепостной вал через главные ворота. К нам скакал Рубобост. Его конь Рувио снова был в порядке. Дак спешился у подножия холма и крикнул нам, что на другом берегу объявился старик, который хочет видеть Урту. У старика лук и стрелы, он грозится застрелить любого, кто попробует переплыть к нему, пока он не разрешит.

– Как он выглядит?

Дак подробно описал сине-зеленый рисунок, покрывающий левую руку старика, и его прическу: череп был выбрит за исключением пучка седеющих волос на макушке, пучок сначала поднимался вверх, как ножка гриба, а сзади рассыпался конской гривой. У него не было двух пальцев, по одному на каждой руке, но это не мешало ему стрелять из лука.

– Арбам! – выдохнул Урта. – Отец Айламунды. Старый хитрый волк! Он спасся. А принимал ли он участие в сражении?

Вопрос был обращен к даку.

– Судя по его виду, – крикнул в ответ Рубобост, – и по незажившим шрамам на руке и шее… очень даже участвовал.

Он развернулся и поскакал к кораблю, который охранял, а мы отправились пешком вслед за ним, все, кроме Илькавара, – он остался в крепости, чтобы петь и играть для мертвых.

Человек, поджидавший нас на другом берегу, приготовился к тому, чтобы в одиночку отражать нападение. Пять тонких копий были воткнуты в землю рядом с ним, два щита: один круглый, другой овальный – были прислонены друг к другу, топор с двойным лезвием лежал у правой ноги, а меч в ножнах – у левой. Он стоял напротив пристани, скрестив руки на груди. Он был бос, ноги покрашены черной краской. Его щеки покрывала седая щетина, взгляд жесткий, седые волосы завязаны конским хвостом: они шли вверх от макушки, а потом рассыпались по плечам. На нем была кожаная безрукавка и брюки в зеленую и красную полоску, затянутые на талии веревкой.

– Ну что, Урта, вернулся с победой? – прокричал удивительный старик с другой стороны реки, когда Урта подошел к камышам на нашей стороне. – Привез ли ты котел Игнориона, из которого пили первые короли?

– Нет, у меня его нет.

– Тогда, может быть, ты привез копье Ллуга, которое не падает на землю, не сразив семерых врагов? А может, ты привез заколку от его плаща, которая стряхивает дичь с дубов, если ее правильно вколоть?

– Нет, ничего этого у меня нет.

– Тогда ты, наверное, нашел и убил самого огромного и самого свирепого вепря, в два человеческих роста, на клыках которого до сих пор висят охотники-неудачники, запутавшиеся в собственных ловушках? Ты грозился убить такого! Ты принес его зуб и клыки?

– Нет, отец. Я ничего не принес с собой. Но не потому, что не искал.

– Тогда ты, должно быть, принес серебряный щит Диадары, в котором мы можем видеть не только своих отцов, но и не родившихся еще детей, охотящихся в Царстве Теней Героев? Ведь за ним ты пошел. Ты хотел увидеть будущее своих земель.

– Нет, и щита у меня нет. Меня обманули.

– Но у тебя хотя бы есть что-то интересное, чтобы рассказать детям, истории для утэнов и их братьев? Истории о приключениях, от которых зимней ночью замолкнут даже мертвецы из Страны Призраков?

– Нет, и этого у меня нет.

– Почти год, – крикнул старик, – почти год, Урта! И ничего не привез.

– Меня вел сон, но он меня обманул, – крикнул в ответ Урта. – А вернулся я в кошмар. – И добавил мягче: – Я рад тебя видеть.

– Я же совсем не рад тебя видеть, – крикнул в ответ строптивый старик. Он схватил с земли копье и угрожающе замахнулся в Урту. – Ты должен был находиться здесь. Ты не должен был бросать свою славную крепость на произвол судьбы из-за какого-то сна. Плохие дети вырастают, становятся мужчинами и могут измениться. А что потеряно – не воротишь. Ты должен был остаться!

– Согласен с тобой. И от этого боль утраты еще сильней. Я рад тебя видеть, Арбам. Но если ты хочешь со мной сражаться, хочешь отомстить – нам лучше перебраться на отмель у холма.

Арбам долго не отвечал. Потом поднял левую руку, на ней видны были два свежих пореза, еще не заживших, они шли от плеча к локтю. Урта вздохнул и слегка сгорбился, затем, повернувшись ко мне, прошептал:

• Предыдущая
• 30/79
• Следующая