Тень кондотьера - Стерхов Андрей - Страница 30

Даром, что в истинном обличии, как и все прочие теперешние драконы, облака взбивал он впитавшими багряность многих закатов и рассветов крыльями всего лишь три-четыре раза в году, однако разговоров злопыхательских на предмет неких мифических злодеяний чудища краснокрылого хватало на долгие-долгие месяцы. А то и на годы. И уж чего только молва людская ему не приписывала, в каких грехах смертных только его не обвиняла. То якобы корову яловую он из стада уволок, то посевы ячменя на дальних угодьях пожёг, то всю воду из колодца на хуторе у Чёртовой развилки выдул. Не удивительно, что боялись, немудрено, что считали олицетворением вселенского зла. Люди, они такие доверчивые и такие охочие до наветов пустых. Один с умным видом ляпнет какую-нибудь чушь несусветную для красного словца да ещё и по пьяной лавочке, а все ему верят, а все поддакивают. И главное очевидцы всегда находятся. Как правило, из тех бойких на язык, которые лично встречались с теми, кто своими собственными глазами видел то, как оно вроде бы, будто бы, якобы всё приключилось.

И было бы всё это смешно, когда бы ни было так грустно. Ведь до того дошло, что любую, самую малую, самую ничтожную напасть стали приписывать козням дракона. А уж когда слух в конце июля 1502 года прошёл, что краснокрылый дочь мельника, красавицу-раскрасавицу, за болото, в чащобу у Ведьминого холма для своих мерзких утех уволок, тут, конечно, гнев людской достиг своего апогея. И никому даже в голову не пришло разобраться, что на самом-то деле с ней такое стряслось. Не сбежала ли девчушка заневестившаяся с каким-нибудь проезжим паном-рыцарем? Не соблазнилась ли карьерой воздушной гимнастки цирка бродячего? Не плюхнулось ли невзначай в омут глухой, потянувшись за цветком кубышки? Нет, никто ничем подобным не озаботился. Никто ничего проверять не стал. Даже мамки-дядьки-родственники. А зачем проверять? Виновный-то уже объявлен. Дракон девчонку уволок. Дракон и всё тут.

Вынесли вердикт сгоряча и, как оно у людей водится, давай орать, давай проклинать медного и всяческими ему карами грозить. А когда наорались вдосталь, когда угомонились и чуток в ум вошли, послали ходоков с челобитной к князю-заступнику. Ну а тот – вот другим правителям пример – в высочайшей аудиенции не отказал, хоть до вечера и промурыжил, но всё-таки принял. Выслушал, как государственному мужу положено, с великим участием, гнев праведный охотно разделил и пообещал устроить змею поганому кровавый хоровод. Где поймаем, сказал весомо, кулаком воздуху погрозив и желваками мужественно поиграв, там головы, сколь бы там у него их ни было, и оторвём. Объявил и, дланью махнув, дозволил ходоком удалиться с достоинством. А когда удалились, сделал лицо попроще и стал репу чесать.

Слово княжеское оно, что тот алмаз, нет его твёрже, да только самому ерундой подобной заниматься было Александру недосуг, имелись дела и поважнее. Да и не больно-то, по правде говоря, хотелось. Не царское, в смысле не княжеское это дело – по лесам день-ночь, в жару-хлад скакать да чудовищ всяких там в корень обнаглевших выискивать. Посему подумал-подумал да и огласил оформленное в княжеский указ высочайшее повеление. Так, мол, и так, разрешаю добровольцам в лесах моих княжеских дракона выискивать, дозволяю пытаться, дерзать и пыжиться. Истребившему гада крылатого выйдут от княжеских щедрот великие преференции, а помимо того злата пуд и славы, сколько унесёт. Словом, с Богом, верные подданные мои, сезон охоты объявляется открытым. Дальше: подпись, дата, княжеская печать ультрамарином.

И ведь нашлись, нашлись желающие волю князя исполнить и на этом деле материально и морально приподняться. Не сказать, чтобы прямо толпами повалили, но десяток подобных удальцов-храбрецов в месяц набирался. А в иной месяц и все два. Однако дракон Дрымг-Ынжал-Кутш он хоть и был медным, но при всём своём природном миролюбии, при всём своём добродушии несусветном спуску подобным охотникам не давал. В том числе и настоящим Охотникам. Этим – особенно. Обычных дуралеев просто трепал чтоб не повадно было, а вот трёх профессиональных драконоборцев на веки вечные пришлось ему успокоить. Но тут уж по-другому никак. Тут – либо ты, либо тебя. Жизнь, чёрт бы её побрал несуразную. Жизнь.

Медный, он не золотой, крови чурается, поэтому кручинился-горевал Дрымг-Ынжал-Кутш после всякого-каждого смертоубийства ужасно. Просто места себе с непривычки не находил и муками совести изводил себя ночами бессонными чуть ли не до умопомешательства. Вот потому-то и обрадовался до чрезвычайности, когда по прошествии мучительного года предложил ему странник по имени Тапсашар весьма ловкий и изящный из этой сложной ситуации выход. А был тот Тапсашар как раз караимом. И не просто караимом, а караимом из Ордена львов истинной веры чёрного народа. Орден сей тайный истинной вере магией правильной чуток пособлял. Как пособлял? Да по-разному. Но только сейчас не об этом, сейчас о том, что именно предложил медному дракону Дрымгу-Ынжалу-Кутшу эмиссар ордена караимских магов маг Тапсашар.

Трудно в подобное поверить, но предложил он медному следующую штуку провернуть. Ты, говорит он ему, как срок подойдёт истинное крылатое обличие принять, дай мне заранее знать. А когда случится, позволь себя на цепь посадить и к князю в замок привести. Не потехи, разумеется, ради, но для того исключительно, чтобы показал я князю надменному, как слово веры истинной чудище зловредное в ягнёнка безобидного может обратить. А что из этого нашего небольшого представления выйдет, то и малому ребёнку понятно. Увидев чудо такое расчудесное, князь великий непременно одумается, пустоту решения своего во вновь открывшихся обстоятельствах осознает и за ненадобностью отменить лютый указ. И всем тогда станет хорошо. И самому князю, и подданным его, и нам, приверженцам караимской веры, и тебе, ни в чём неповинному медному дракону. Вот что сказал Тапсашар, вот что он предложил.

И так он убедительно всё это обрисовал, с таким пылом и страстью опытного проповедника всё это выложил, что пренебрёг горемычный Дрымг-Ынжал-Кутш правилом драконов никогда и ни при каких обстоятельствах людям не верить. Поверил. И согласился. Мало того, на радостях дал слово с этого дня и до самой своей смерти помогать всячески членам тайного ордена и защищать их в меру своих сил от разных бед и напастей. Никто его, ясен пень, за язык тянул, сам сказал, в душевном порыве. И оно понятно, что в душевном порыве, да только что для одного душевный порыв, то для другого реальная возможность грамотно обставиться. Как услышал маг Тапсашар посулы дракона, не будь дурак, подсуетился и тут же организовал лист, чернила и перо гусиное. Ну а дальше понятно. Бард на ту бумагу сгоряча данное обещание собственной рукой в лучшем виде перенёс, лекарь его подписал, а кузнец кровью чёрной скрепил.

В ближайшую же Ночь Полёта исполнили они всё, что задумали. Обратился Дрымг-Ынжал-Кутш и дал себя в цепь заковать. А Тапсашар по уговору его к воротам княжеского замка на той цепи сопроводил. Продемонстрировал силу веры своей. Удивил князя.

На самом деле удивил.

Правда, удивлялся Александр недолго. Выказав лучшие качества державного мужа, быстро взял себя в руки, ситуацию мгновенно оценил, выхватил у стражника пику, да и воткнул её прямо в сердце дракона. Чешуя медного ослепительно красива, да тонка до безобразия, проткнуть большой силы не требуется. Тык один разок, и всё, нету бедного медного.

Долго потом три мёртвых головы с остекленевшими глазами во дворе замка на высоченных шестах висели, ещё дольше их по ярмаркам возили. А славу воина, одолевшего дракона, Александр себе забрал. Всю забрал. Без остатка. Что же касается золотишка, тоже не стал зазря разбрасываться, ведь сам же змея зарезал. Так что всё без обмана. А вот вернуться караимам разрешил. То ли благородство проявил, то ли сообразил, что таких изворотливых ребят лучше при себе держать. В любом случае молодец.

Виноват ли человек-маг Тапсашар в гибели медного дракона Дрымга-Ынжала-Кутша – на то воззрения драконов разошлись диаметрально. Соответственно разошлись они диаметрально и на то исполнять ли данное убиенным обещание или, юридическим языком говоря, посчитать его ничтожным. У нас ведь драконов так – один дракон слово дал, держат все, но тут случай-то особенный. Тут подумать нужно было. Тут с кондачка нельзя было ничего решать.