Тень кондотьера - Стерхов Андрей - Страница 58

Всякий знает, что если обыкновенный человек чего-то очень сильно захочет, он этого вполне может добиться. Даже самого невероятного может добиться. Просто ему нужно очень хотеть и иметь терпение дождаться исполнения желания. Чем серьёзней желание, тем больше надо его хотеть и тем дольше ждать. И оно ясно почему. У обычного человека Силы немного, желание исполняется с отсрочкой: товар получишь лишь тогда, когда внесёшь последний платёж. Таков закон первобытной, изначальной, неосознанной, вульгарной магии. Так откуда вдруг, вопреки этому закону, оказалось у Леры столько Силы, чтоб осуществить внезапно возникшее желание? Вот вопрос. Всем вопросом вопрос.

Самое забавное, что ответ я на него уже знал. Только на самом деле, ничего в этом забавного не было. Припомнился мне и внезапный прилив счастья, и телефонное мурлыканье Леры припомнилось и настроение её приподнято-игривое. В общем, всё припомнилось. Оставалось только удостоверится в очевидном, вкусить, как говориться, горькую правду. Вкусить и ужаснуться.

Спустя несколько минут, когда мы уже усадили в машину хотя и переставшую плакать, но всё ещё пребывающую в онтологическом шоке девушку, я отвёл Вуанга в сторону и спросил без экивоков:

– Скажи, у вас с ней было?

– Ты, маг, о чём? – поначалу не понял он.

– Спрашиваю, кроме занятий сумиэ у вас что-то было?

– Если ты о том, о чём я подумал, то да. И поверь, гармонии космоса то, что между нами произошло, не нарушит. Всё было красиво.

Хоть и был я внутренне готов к такому ответу, однако всё равно взвыл:

– Ты что, дурак?!

В ответ он лишь пожал плечами, мол, а что тут такого.

И тут я завёлся с пол-оборота, ткнул ему в грудь кулаком:

– Понимаю, что людей ненавидишь, но что девчонка тебе такого сделала? Зачем решил ей жизнь сломать?

– Ничего не решал, – возразил Вуанг, – сама захотела.

– Захотела? Говоришь, захотела? А ты предупредил её, что ведьмой станет? Предупредил ты её? А ведь она уже… Ты видел, как она урода тормознула? Сволочь ты, Вуанг, безответственная. Вот ты кто.

– Может, и сволочь, но почему сразу безответственная? Надо будет, позабочусь о ней.

– Ерунды, пожалуйста, не пори. Позаботится он. Через пару дней нырнёшь в Подземелье, через неделю забудешь, как её зовут. А мне расхлёбывать. – Всё больше распаляясь, всё сильнее негодуя, я взъерошил пятернёй патлы. – Не понимаю. Нет, ничего не понимаю. Скажи, разве в городе мало весёлых сговорчивых ведьм? Мало? Самец хренов.

– Обидные слова говоришь, – упрекнул меня воин, всем своим видом показывая, что не испытывает, ни стыда, ни раскаяния. – А я, между прочим, только что жизнь тебе спас.

– Ты не мне жизнь спас, ты себе жизнь спас. Забыл, что ты и я – одно?

– Но я, Хонгль, и ей жизнь спас. И сейчас. И четыре с половиной часа назад.

Нечего мне было ему на это возразить, этот похотливый негодяй был абсолютно прав. Если бы между ним и Лерой не произошло то, что между ними произошло, моя неугомонная помощница сейчас бы была мертва. Не было у меня аргументов против этого очевидного факта. Махнул я от досады рукой, развернулся и направился к машине. Воин постоял, ещё постоял, пожал плечами и двинул следом.

Всю дорогу до дома Леры мы молчали, у каждого из нас имелось нечто такое, о чём стоило подумать в одиночку. А по приезде девушка, чей перепуганный вид говорил сам за себя, честно призналась:

– Мужчины, я вас боюсь. – Помолчала и добавила тихо: – И без вас оставаться тоже боюсь.

– Не нужно нас бояться, – стыдясь глядеть ей в глаза, сказал я. – Мы, Лера, на светлой стороне. Мы хорошие. Мы свои. Ты меня поняла?

Юная особа, стоящая на пороге вступления в сообщничество сущих в заговоре против пустоты бытия, кивнула:

– Да, Егор, поняла.

– Если хочешь, – предложил я, – Петр Влади… Петр останется с тобой. Если, конечно, хочешь.

Она размышляла не долго:

– Да, Егор, пусть он останется.

Когда они скрылись в подъезде, стрелки моих "Командирских" встретились на самом верху. Я устало вздохнул и ткнулся лбом в руль. Прошёл ещё один день вечности.

Помню, как-то очень давно, в ту пору, когда я был ещё мал и глуп, гуляли мы по осеннему лесу с моим наставником, с нагоном серебряного вирма Акхта-Зуянца-Гожда, с досточтимым учителем Гождей. Шли мы с ним лесом по извилистой тропе, он, как и положено умудрённому опытом нагону, – чинно и не спеша, я – словно щенок, то и дело убегая вперёд, возвращаясь и вновь убегая. И вот в одном месте, не заметив переползавший змеёй через тропу корень осины, я, беззаботно пинающий палую листву, споткнулся и кубарем полетел в залитый туманом овраг. А когда выбрался наверх, высказался в том смысле, что неплохо было бы знать наперёд, где и когда споткнёшься. Не из пустого любопытства, разумеется, а для того исключительно, чтобы иметь возможность соломку заранее подстелить. Падать-то больно. Улыбнулся в ответ досточтимый Гожд самой мудрой из всех своих мудрых улыбок, и, отряхивая меня, сказал: милый мой Хонгль, для того, чтобы никогда не ошибаться, нужно прочитать специальную книгу о том, как прожить жизнь, никогда не ошибаясь. Не распознав иронии, я тут же загорелся желанием прочесть сей удивительный учебник, схватил наставника за рукав и стал умолять, чтобы он обязательно-обязательно дал мне его по возвращению с прогулки. Однако досточтимый Гожд тут же охладил мой наивный пыл. Мальчик мой, сказал он, лукаво улыбаясь, увы, но просьбы твои напрасны. Чтобы прочитать такую книгу, ты должен прежде её сочинить. Ведь книга о чужой жизни тебе не поможет, тебе нужна книга, описывающая коллизии твоей собственной жизни. Ахнул я от обиды и воскликнул: учитель, но ведь на то, чтобы написать такую книгу, уйдёт вся моя долгая драконья жизнь? Вся, без остатка? Ничего не сказал мне на это старый мудрый маг, лишь молча кивнул. Разочарованный немало, хотел я было опечалиться, но – ах, юность, юность, до чего же беззаботна и ветрена ты – отложил печаль на время заката. А в следующий миг увидал, что пялится на меня из ветвей огромная полярная сова, и вовсе мне стало не до того. Обо всём на свете позабыл.

Прекрасно знаю, что чудес на свете не бывает, но, говоря откровенно, многое бы отдал, чтобы иметь на полочке такую вот замечательную книженцию. Полцарства, коня и в придачу диск с фильмом "Неизвестная тварь" в режиссёрской версии отдал бы я за неё. Читал бы с карандашом в руке по вечерам, конспектировал, учил наизусть, и шагал бы по жизни, горестей не ведая. Допускаю, что было бы скучно, вполне допускаю. Но уж лучше от скуки подыхать, чем от стыда гореть, когда очередная твоя граничащая с глупостью ошибка оборачивается для кого-то крупной неприятностью. Хорошо ещё, если только неприятностью, а если настоящей бедой?

Это я к тому, что серьёзно подвёл меня Вуанг, круто подставил. И по-настоящему напряг. Ведь ответственность у нас даже не общая, она просто у нас одна на троих. Поскольку в плане исходный, не искажённой магией реальности мы составляем одно разумное существо, весь спрос за прегрешенья каждого из нас троих – с дракона. Знающие люди не скажут: виноват во всём тот молчаливый бритый нагон, чья брутальная непосредственность запросто подминает социальные условности. Знающие люди скажут: золотой дракон виноват. Впрочем, не так уж и важно было, что там скажут или не скажут знающие люди. Важно было, что совесть призывала не бросать девчонку на произвол судьбы. А против совести, как известно, не попрёшь. Попрёшь – умоешься.

В подобную ситуацию я попал впервые, но понимал, что действовать нужно решительно, но в тоже время осторожно. И в принципе, отъезжая от дома Леры, уже знал, с чего нужно начать. Конечно же, с покупки вафельного торта. С чего же ещё?

Торт, расплатившись кусочком пластика, выданным мне лучшим из миров, купил в первом же круглосуточном супермаркете, что попался на пути. Красивый такой торт, килограмма на полтора, украшенный разноцветными кремовыми финтифлюшками и посахарёнными цукатами. И как только пристроил аккуратно этот шедевр кондитерского искусства на сиденье пассажира, сразу позвонил домой Альбине Ставиской.