Сердцеед - Ховард Линда - Страница 12
- Предыдущая
- 12/48
- Следующая
Джон наблюдал за ее лицом, Мишель была так близко от него, но в то же время невообразимо далеко. Какие-то беды и заботы занимали все ее мысли, иначе бы Мишель ни за что на свете не позволила ему ухаживать за своими руками. Он хотел знать, что за размышления сделали ее такой тихой и печальной, почему она так упрямо стремиться работать на ранчо, ведь она и сама, должно быть, понимает, что это занятие ей не по силам.
- Когда Вы хотите получить свои деньги? - спросила она тихо.
Джон вздрогнул, его рот напрягся, когда он выпрямился и помог ей подняться.
- Деньги – это не то, чего я хочу, - ответил он.
Ее глаза вспыхнули зеленым огнем, когда она взглянула на него.
- Я уже объясняла вам, что не собираюсь становиться шлюхой, даже для Вас! Или Вы думали, я обрадуюсь предложению спать с вами? Конечно, вам же нужно поддерживать свою репутацию … жеребца.
Рафферти знал, что его иногда так называют, но Мишель произнесла это слово с холодным презрением. Он всегда ненавидел этот ее тон, такой ледяной и высокомерный, вот и сейчас мгновенно разозлился настолько, что перед глазами поплыли красные круги. Джон наклонился к ней так близко, что лица их оказались на одном уровне, а губы почти соприкоснулись. Мишель даже смогла разглядеть золотые искорки, вспыхнувшие в его горящих черных глазах.
- Когда мы окажемся в одной постели, сладкая, ты сама решишь, верны ли слухи о моей репутации.
- Я не буду спать с вами, - медленно произнесла она сквозь сжатые зубы.
- Черта с два не будешь. Но только не из-за этого проклятого ранчо.
Джон выпрямился и снова схватил ее за руку.
- Давай прямо сейчас уладим это дело с долгом, чтобы больше ты не швыряла мне в лицо свои оскорбления.
- Вы сами начали все это, - бросила она по дороге на кухню.
Джон положил несколько кусочков льда в стакан и наполнил его водой, а затем уселся на одном из стульев. Мишель следила за тем, как он пьет воду, за движениями его сильного горла, и опять едва уловимая дрожь пронеслась по ее телу. Стремительно она отвела свой взгляд, проклиная неудержимое, какое-то первобытное желание, которое возникало в ней от одного только его вида.
- Я совершил ошибку, - сказал он коротко, - деньги не имеют к этому никакого отношения. Мы кружили друг возле друга с самой первой встречи, шипели и фыркали, как две разъяренные кошки. Теперь настало время все уладить. Что касается долга, то здесь все просто, я уже решил, как поступить. Дело касается того участка земли, который ты планировала продать. Ты просто передашь его мне в счет уплаты, и мы квиты.
Мишель не знала, как реагировать и что отвечать на это. Одна ее часть хотела наброситься на Джона, разгневанная его самодовольством и уверенностью в том, что она все-таки ляжет с ним в постель, другая же часть вздохнула от облегчения, оттого, что вопрос с долгом разрешился так легко. Джон мог погубить ее жизнь, настаивая на немедленной выплате наличными, но он почему-то не сделал этого. Конечно, он все равно остался в выигрыше, потому что приобрел хорошее, богатое пастбище. Но все же, он подарил ей надежду, возможность спасти ранчо. Она даже не ожидала такого исхода и теперь сидела и просто смотрела на него. Джон ждал, но когда она так ничего и не ответила, откинулся назад на своем стуле, и лицо его стало еще более решительным.
- Но есть одно условие, - произнес он, растягивая слова.
Облегчение покинуло ее, оставляя в душе боль и пустоту.
- Представляю, что за условие, - горько пробормотала девушка.
Таким образом, они опять вернулись к тому, с чего начинали свой разговор.
Рафферти криво усмехнулся.
- Ты не о том подумала, детка. Мое условие простое: ты должна принять мою помощь. Мои работники с завтрашнего дня займутся всей тяжелой работой на ранчо. И запомни хорошенько, если я еще хотя бы раз, услышу, что ты полезла чинить эту чертову изгородь, я так тебя отшлепаю, что целый месяц будешь сидеть только на подушке. Мишель вспыхнула:
- Но если ваши работники сделают мою работу, я опять задолжаю Вам.
- Я не считаю это долгом, я называю это обычной помощью соседу.
- А я называю это вашим стремлением вновь поставить меня в зависимое положение.
- Да называй как пожелаешь, это твое личное дело. Но ты всего лишь слабая женщина, а не десяток сильных мужчин, и у тебя нет, ни сил, ни возможностей заботиться о таком огромном ранчо. И помощников ты тоже не можешь сейчас нанять, поскольку нет
денег. Ты не на многое способна в данных обстоятельствах, так что хватить противиться и выставлять иголки. В конце концов, ты сама виновата во всем. Если бы ты не так сильно любила покататься на лыжах, то не была бы сейчас в таком бедственном положении.
Мишель отшатнулась и подняла на Джона свои зеленые глаза, лицо ее побледнело.
- О чем Вы говорите?
Рафферти поднялся на ноги и посмотрел на нее прежним взглядом, выражающим неодобрение ее легкомысленным поступкам.
- Основной причиной, по которой твой отец занял у меня деньги, было то, что он хотел позволить тебе отдохнуть с друзьями в Сент-Морице в прошлом году. К тому времени он и так уже увяз в долгах, но тебя тогда это мало беспокоило, не так ли?
Мишель еще сильнее побледнела. Она посмотрела на него так, как будто он ее ударил, и Джон слишком поздно заметил, что натворил своими словами. Стремительно он обогнул стол и подошел к девушке, но она отстранилась от него и сжалась, словно раненое животное.
Как глупо и нелепо, теперь ей нужно приложить столько сил, чтобы вернуть деньги, потраченные на поездку, в которую она даже не хотела ехать! Все, в чем она нуждалась тогда, это просто побыть одной в каком-либо тихом месте, чтобы зализать свои раны и оправиться от последствий чудовищного брака. Но папа решил, что ей вредно оставаться в одиночестве, и лучше будет съездить со старыми друзьями, развеяться, развлечься. Мишель не хотелось расстраивать его своим отказом, поэтому и согласилась.
- Я ведь даже не хотела ехать, - прошептала она, и к ее ужасу слезы полились у нее из глаз. Она не хотела плакать, она не плакала все эти годы, только однажды, когда умер ее отец, и уж тем более, она не желала расплакаться перед Рафферти. Но она так устала, Роджер испугал ее сегодня своим звонком, и этот разговор стал последней каплей. Горячие слезы тихо катились вниз по ее щекам.
- Бог Мой, только не плачь, - пробормотал Джон, обнимая ее, и прижимая лицом к своей груди. Это словно нож в сердце – видеть горькие слезы на ее нежном лице, потому, что за все время, что он знал Мишель, он ни разу не видел ее слез. Мишель Кэбот всегда смотрела на жизнь с улыбкой или с вызовом, но никогда со слезами. Он понял, что предпочитает ее острый язычок этому беззвучному плачу.
Только на мгновение она прислонилась к нему, позволила ему поддержать своей силой. Это было так прекрасно, оказаться под его защитой, в кольце его надежных сильных рук, и Мишель захотелось позабыть обо всем на свете, навсегда довериться ему. Девушку испугало это желание, она напряглась в его руках, и Джон тут же отпустил ее. Мишель с силой провела ладонями по щекам, стирая влагу, и закрыла глаза, не позволяя пролиться оставшимся слезам.
Его голос звучал тихо.
- Я думал, ты знала.
Она бросила на него недоверчивый взгляд и отвернулась. Какой же дрянью он ее считал! Он всегда думал, что она избалована и испорчена, да она и не возражала против этой оценки, но ведь в этом была не только ее вина. С детства отец ни в чем не мог отказать ей, баловал, ему так нравилось выполнять малейшую ее прихоть. Но Джон, видимо, представлял ее еще и легкодоступной, эгоистичной, злой.
- Я ничего не знала, но это не меняет дела. Я все равно должна Вам эти деньги.
- Завтра с утра мы поедем к моему адвокату, и он позаботится об этом проклятом долге, оформит все официально. Я заеду за тобой в девять часов, будь готова к этому времени. Мои работники тоже приедут со мной, чтобы починить изгородь и вывезти сено к стаду.
- Предыдущая
- 12/48
- Следующая
