Встреча с судьбой - Коул Кресли - Страница 26

• Предыдущая
• 26/61
• Следующая

Продолжая плакать, она с сопением повторила его слова: – Должно, но не утешает.

Вот ужас. Это же просто невыносимо. Он не представлял, что сказать, не знал, как успокаивать женщин, когда они плачут. В конце концов, ничего не говоря, притянул Мари на подстилку и обнял за плечи.

Пока она слепо смотрела на огонь, он одной рукой пригладил ее волосы, убрав с лица, а другой смахнул со щеки слезы. Потом взял в рот кончик ее заостренного ушка, и в ответ оно задергалось.

Постепенно ее веки налились свинцом и глаза закрылись. Но и тогда слезы продолжали струиться.

– Брось, ведьма… не плачь, – пробормотал он.

Когда ее дыхание стало ровным и глубоким, Бауэн понял, что она спит, и изучающе посмотрел на ее лицо. Ее маленький носик был слегка присыпан светлыми веснушками, а подбородок упрямо вздернут. Изящный овал лица окружал рыжий ореол вьющихся волос.

Рубиновые губы во сне немного приоткрылись. Потрясающей красоты женщина, хотя и маленькая.

«И, боги, помогите мне, возможно, она… моя».

Не в состоянии бороться с собой, он прилег рядом и, обняв, притянул к себе ее мягкое, миниатюрное тело: Она вздохнула, Он пощекотал носом ее шею. Ее ушко снова дернулось. И она свернулась в его объятиях уютным калачиком. Даже во сне она реагировала на него так, будто принадлежала ему.

Две вещи он знал наверняка. Первое: возможность обладать ею – будет ни с чем не сравнимое удовольствие. И второе: чтобы быть в ней уверенным, ему придется при первой же возможности содрать с нее пластырь.

Мари проснулась среди ночи с неотступным желанием прочитать письмо. И причиной этого желания была, судя по всему, примитивная ревность.

Поднявшись с подстилки, она заподозрила, что он тоже проснулся, но ничего не сказал, когда она принялась рыться в его вещах. В самом деле, что мог он сказать после того, как копался в ее сумке?

Вытащив письмо, она нахмурилась, обнаружив, что оно от валькирии Нике и адресовано Мари. Но почему Макрив не отдал его ей? Вместо этого ублюдок сломал печать и прочитал его сам!

Метнув в его сторону гневный взгляд, она пробежала глазами по строчкам.

«Марикета!

Со счастливым Приращением! Береги дар. Что-то вроде отмычки… фрагмент загадки для «Ведьмы в зеркале».

С любовью, леди Нике, протовалькирия.

Не зря мне мама говорила, Чтоб к зеркалу тому не подходила. Боялась, видно, что себя другую Могу я в том стекле увидеть. И губы алые, как кровь, Могли мне прошептать Слова, что не должна я знать!

P.S. Ты все еще должна мне пятьдесят баксов».

Что за чертовщина? Какое зеркало? Это о матери Мари? С чего Нике взяла, что Мари это нужно?

Мари была знакома с Нике всю свою жизнь и потому знала, что валькирия при всей своей несобранности никогда ничего не делала просто так. На самом деле Мари достаточно долго находилась рядом с ней, чтобы знать: все, что делала Нике – не важно, насколько дико и непоследовательно это выглядело со стороны, – всегда имело конкретную цель.

Помня об этом, Мари взяла письмо и, шлепая босыми ногами, прошла мимо Макрива и костра к воде. У водоема опустилась на колени и уставилась на гладкую поверхность, гадая, не заключена ли в словах какая-то магическая формула.

Чары Мари не всегда попадали в цель, но все ведьмы делались исключительно уязвимыми для внешних проклятий, когда пользовались магией в отношении себя. В этом случае чары открывали «ворота» и все, что угодно, могло проникнуть внутрь.

Как учила Элиана: «Когда тянешься к внешним источникам магической силы, теряешь то, что имеешь, и становишься уязвимой».

Сила Мари была бесконтрольна, практически бесполезна. Что ей было терять? Разве что способность отшвырнуть Макрива?

Решившись, она начала шептать слова раз, два… при третьем произнесении ее отражение заколебалось, по воде пошла рябь. Потом она увидела нечто потрясающее. Ее глаза превратились в зеркала, а волосы поднялись вокруг головы, хотя при отсутствии ветра они спокойно струились по спине. В воде отражалась она и в то же время не она.

– Что… что это? – прошептала Мари. Отражение заговорило, отвечая:

– Колдовство. Мари колдовала?

– Кто ты? – спросила она изумленно.

– Ты, – ответило отражение.

– Но как?

– Ты Зеркальная ведьма. Отражения передают тебе твои силы.

Голос звучал как у Мари, только искаженно, как ветер, просеянный сквозь покрытую изморосью листву.

– Я могу ворожить, глядя в зеркало?

Она знала несколько ведьм, обладающих такими способностями.

– Ты настоящая предсказательница.

Ого. Очень полезный талант. Истинные предсказательницы встречались довольно редко. Говорят, они могли не только предсказывать с помощью зеркала, как астрологи по звездам, но и использовать их в качестве фокусирующих инструментов, защитных талисманов, даже в качестве порталов для путешествий.

– Но я не понимаю. Я никогда не пользовалась зеркалом для своей магии.

– Идем со мной. Я покажу.

Мари отшатнулась, от страха кровь застыла в жилах.

– Туда?

– Ты готова, Мари?

– Для чего? – Она чувствовала, как страх борется с соблазном, побуждение – с протестом. Это могла быть уловка колдуньи, заклятие с целью лишить Мари ее сил. Она резко покачала головой: – Нет, не готова…

Когда из водной глади вынырнула бледная рука, Мари хотела броситься бежать, но осталась на месте, загипнотизированная сверкающим яблоком, протянутым ей на почти прозрачной ладони.

– Попробуй… – искушал ее вздыхающий голос отражения.

Бауэн сглотнул и протер глаза…

Мари стояла у воды и тянулась к яблоку, предложенному ей призрачной мокрой рукой.

Вскочив на ноги, он с рычанием бросился к ней: – Не прикасайся к нему!

Его рык отозвался многократным эхом. Летучие мыши по темным углам взвились в воздух. Подбегая к воде, он краем глаза заметил отражение, не совпадавшее с реальной Марикетой. Ведьма даже не взглянула на него, в то время как женщина в воде не сводила с него ярких глаз.

Бауэн прыгнул к Марикете и, вырвав из ее руки яблоко, швырнул о стену с такой силой, что оно разлетелось брызгами. Тут их атаковали летучие мыши. Он повалил Мари на землю, накрыв ее собой.

Прошло несколько минут, прежде чем стая схлынула, и Мари открыла глаза. Он увидел в них себя, пока ее взгляд не прояснился.

– Ты дала слово, что не будешь при мне заниматься магией!

– Я думала, что ты спишь.

– Еще хуже!

Бауэн проснулся, ощутив, что больше не обнимает теплое округлое тело ведьмы, и испытал невероятное разочарование, поразившее его до глубины души. Услышав, что она роется в его вещах, решил, что ею движет та же причина, что двигала им, – любопытство, желание узнать о нем больше. Но ее, как оказалось, заинтересовало то зловещее письмо.

– Ты рылась в моих вещах!

– А ты в моих! Почему ты не отдал мне письмо? Ведь оно адресовано мне!

– Потому что предвидел, черт побери, что случится нечто подобное. Существо в воде появилось, вызванное рифмой, да? Что это за бесовщина?

– Не знаю.

– Она была похожа на тебя, но в дьявольском обличье. Если не знаешь, что это такое, то как можно быть уверенной, что оно не причинит тебе вреда?

Мари попыталась пожать плечами.

– Как я могу охранять тебя, – выдохнул он, – если ты вытворяешь такое? – Именно поэтому он так ненавидел магию. Это был враг, которого он не видел, не понимал, не знал, как от него защититься. Он ничего не понял в той рифме, но почему-то болезненно среагировал на нее. – Сомневаюсь, что ты имеешь хоть малейшее представлении о том, чего не можешь знать.

– Не имею.

Она скользнула взглядом по его лицу. Ее глаза без колдовского свечения были чертовски красивыми. Опушенные густыми черными ресницами, они имели серый цвет грозовых туч и были такими же неотразимыми, как все остальное в ней. У него возникло чувство, будто ей предназначено вот так смотреть на него. Зов инстинкта заставлял верить, что он правильно поступил, решив ее оберегать, и теперь был вознагражден тем, что держал ее в своих руках целую и невредимую.

• Предыдущая
• 26/61
• Следующая