Госпожа замка Меллин (Хозяйка Меллина) (Другой перевод) - Холт Виктория - Страница 27

• Предыдущая
• 27/60
• Следующая

Войдя в ворота, я оказалась на кладбище. Здесь стояла особая тишина — тишина вечного покоя, и я на какое-то мгновение пожалела, что не взяла с собой Элвину. Она сразу показала бы мне могилу матери.

Смогу ли я вообще найти ее среди бесконечных рядов надгробий, крестов и памятников? Но тут мне пришло в голову, что у Тре-Меллинов не может быть простого захоронения. Надо искать склеп фамильный, а это будет проще.

Заметив неподалеку огромное сооружение из черного мрамора с позолотой, я направилась к нему и обнаружила, что это склеп семьи Нэнселлоков. Тут меня осенило, что Джеффри Нэнселлок погиб в тот же день, что и Элис.

Ведь мне рассказывали, что их нашли вместе. На плите были выбиты имена покойных Нэнселлоков с середины восемнадцатого века. Правильно, мне говорили, что семья Нэнселлоков поселилась в Маунт Уиддене намного позже того, как в Маунт Меллине появились первые Тре-Меллины.

Без всякого труда я нашла имя Джеффри — оно было, естественно, последним. Он умер в прошлом году, семнадцатого июля. Надо было скорей возвращаться, чтобы свериться с записями в дневнике.

Я повернулась, чтобы идти назад, и увидела, что ко мне направляется Селеетина Нэнселлок.

— Мис Лей, — воскликнула она, — я так и думала, что это вы.

Я покраснела, вспомнив, что прошлой ночью она была среди гостей в солярии.

— Решила прогуляться до деревни и вот оказалась здесь, — объяснила я.

— Вы нашли наш фамильный склеп.

— Да. Очень красивое сооружение.

— Пожалуй, если склепы могут вообще быть красивы. Я часто прихожу сюда, — сообщила мне она, — чтобы принести цветов на могилу Элис.

— Да-да, конечно, — пробормотала я.

— Вы, разумеется, видели склеп Тре-Меллинов?

— Нет.

— Он вон там. Пойдемте, я покажу вам. Она провела меня к склепу, который не уступал в роскоши только что виденному. На черной плите — ваза с маргаритками, похожими на розовые звезды.

— Это я их принесла. Ее любимые цветы, — губы Селестины дрожали, казалось, она сейчас заплачет.

Взглянув на дату, я увидела, что она совпадает с датой смерти Джеффри Нэнселлока.

— Мне пора возвращаться, — сказала я. Селеетина кивнула. Горе мешало ей говорить. Я подумала, что она-то любила Элис, и, может быть, больше, чем кто-либо другой. Я уже совсем было собралась рассказать ей о своей находке, но заколебалась. Память о вчерашнем позоре была еще слишком свежа. А что если она снова напомнит мне, что я всего лишь гувернантка и не имею никакого права вмешиваться в дела своих хозяев?

Я распрощалась с ней и, уходя, видела, как она опустилась на колени перед могилой. У ворот я еще раз оглянулась: лицо ее было закрыто руками, а плечи сотрясались от рыданий.

Придя домой, я тут же вытащила дневник. Шестнадцатого июля, накануне того дня, когда Элис, по рассказам, бежала из дома с Джеффри Нэнселлоком, она записала, что должна завтра зайти к ювелиру по поводу броши, которая понадобится ей для приема восемнадцатого июля.

Женщины, собирающиеся бежать из дома, таких записей не делают.

Я чувствовала, что у меня в руках пусть косвенное, но все же доказательство того, что рядом с телом Джеффри Нэнселлока в разбившемся поезде нашли не Элис. Но тогда придется вернуться к тому же вопросу. Что случилось с Элис? И если не она похоронена в склепе из черного мрамора, то где она?

Каждое утро я просыпалась в предвкушении новых открытий, но дни, как один похожие друг на друга, тянулись однообразной чередой, и в моем расследовании я не продвинулась ни на шаг.

Прекрасно понимая, что в моих руках находится очень важная улика, я не знала, как поступить дальше. Может, рассказать Коннану Тре-Меллину о том, что я прочитала в дневнике его жены? Было совершенно ясно, что она не собиралась никуда уезжать и тем более исчезать так внезапно. Я уже хотела было так и поступить, но передумала, не вполне доверяя Коннану Тре-Меллину. Размышляя о судьбе Элис, я вдруг подумала: если предположить, что Элис не ехала в том поезде, значит кто-то знает, что в действительности с ней произошло. Кто может это знать? Тре-Меллин? Соседи? Слуги?

Но была, пожалуй, еще одна причина, по которой мне не хотелось говорить об Элис с Коннаном Тре-Меллином. С Питером Нэнселлоком говорить на эту тему скорее всего бесполезно: он слишком легкомысленный, любой разговор превращает в флирт.

Лучше всего было бы поговорить с его сестрой Селестиной. Она любила Элис, они были дружны. И все-таки что-то удерживало меня от такого шага. Селестина Нэнселлок жила в другом мире, она принадлежала обществу, границы которого не смела переступать обыкновенная гувернантка, о чем недвусмысленно мне уже дали понять. Я и так позволила себе слишком многое.

Миссис Полгрей? Наверное, она была бы не прочь со мной поговорить, но я сама не желала этого разговора. У меня никак из головы не шли ее привычка пить чай с «капелькой» виски и отношение к Джилли.

Именно поэтому я и решила на время оставить свои сомнения при себе. Наступил октябрь, а осенью эта часть Англии необычайно красива. Неистовый юго-западный ветер, одновременно теплый и влажный, казалось, впитал в себя все ароматы пряностей солнечной Испании; он подхватывал тонкие паутинки и развешивал их на кустах и ветках деревьев. Издалека они напоминали легкие газовые шарфики, усыпанные бриллиантами. Дни стояли жаркие, как в начале лета.

— В Корнуэле лета долгие, — повторял Тэпперти.

Нередко с моря ветер пригонял туман, который окутывал дом, сливаясь с серым камнем, так что из беседки на южном склоне порой невозможно было различить ни дома, ни моря, ни неба. В такие дни чайки кричали очень тоскливо, словно напоминая о бренности мира. Но цветы продолжали цвести — синие, розовые, желтые. Такое огромное количество цветов я видела только в оранжереях. Цвели и розы, и фуксии.

Однажды я спустилась в деревню и на двери церкви заметила объявление: конные состязания состоятся первого ноября.

Вернувшись, я рассказала об этом Элвине, которая, к моей радости, пришла в неописуемый восторг. У меня были опасения, что она возьмет и откажется от нашей затеи, что с приближением конного праздника в ней проснутся все ее прежние страхи. Я сказала ей:

— Осталось всего три недели. Неплохо было бы побольше позаниматься в эти дни.

Она живо согласилась.

Я предложила изменить распорядок дня, чтобы мы могли ездить верхом не только после обеда, но и по утрам.

Получив одобрение, я пообещала ей:

— Я посмотрю, как это лучше устроить. Коннан Тре-Меллин уехал в Пенэане. Узнала я об этом совершенно случайно, когда Китти принесла вечером воды.

— А хозяин сегодня днем уехал. Вернется теперь только через неделю, никак не раньше, — сказала она.

— А как же конный праздник? — спросила я.

— Ну, к празднику он обязательно будет дома. Он же один из судей. Нет, праздника он никогда не пропускал.

Я разозлилась на него. Мне он мог ничего не говорить о предстоящем отъезде, но как не зайти попрощаться с дочерью?

Я много думала о нем. У меня возникли сомнения, действительно ли он поехал в Пензанс. Может быть, и леди Треслин срочно понадобилось навестить своих родственников?

Прекрати немедленно! — стыдила я себя. — Что это на тебя нашло? Какие мысли тебе приходят в голову! И совершенно бездоказательно, между прочим.

Я убедила себя, что пока Тре-Меллин в отъезде, думать о нем не стоит.

С моей стороны это было достаточно искренне. Зная, что его нет в доме, я действительно почувствовала облегчение. Запирая на ночь дверь спальни, я понимала, что это совершенно излишне, но продолжала так делать из-за сестер Тэпперти. Мне не хотелось, чтобы они догадались, что все это время я запиралась от Коннана Тре-Меллина: хотя и совершенно необразованные, в таких вопросах они соображали совсем не плохо.

— Сейчас надо сосредоточиться на подготовке к состязаниям, — сказала я Элвине.

Я раздобыла программу праздника. Для детей школьного возраста устраивались соревнования в прыжках, и я решила записать Элвину в группу для начинающих, где у нее будет больше шансов на успех. Весь смысл затеи в том, что она должна победить и выиграть приз, чтобы удивить отца.

• Предыдущая
• 27/60
• Следующая