Опавшие листья - Коллинз Уильям Уилки - Страница 23

– Посмотрите на эту бронзовую женщину с часами в руках, это Регина, удаляйтесь от нее. Прощайте.

Амелиус очутился на улице. Регина смотрела из окна столовой. Он послал ей воздушный поцелуй, она улыбнулась и поклонилась.

– Черт с ними, с другими! – пробормотал Амелиус про себя. – Я вернусь сюда завтра же.

Вернувшись в свой отель, он нашел на столе три письма.

Первое, распечатанное им, было от его хозяина и содержало в себе счет его за последнюю неделю. Когда Амелиус взглянул на итог, он представлял собой тип серьезного молодого человека. Он взял перо, чернила, бумагу и стал, прилежно делать вычисления. Деньги, которые он великодушно раздавал или ссужал, выставлены были в его отчете так же, как и деньги, потраченные им на самого себя. Результат можно было вкратце выразить следующими словами: «Нужно проститься с гостиницей и перебраться на квартиру».

Придя к этому благоразумному решению, он распечатал другое письмо. Оно было написано стряпчим, который имел с ним сношения еще в Тадморе по делам наследства.

Амелиус развернул вложенное письмо и взглянул на подпись. Имя, находившееся там, мгновенно перенесло его в Общину, писавшая была мистрис Меллисент.

Письмо начиналось следующими словами:

Амелиус положил в сторону письмо, растроганный и опечаленный безыскусственной преданностью, в нем выражавшейся. Он испытал какое-то неприятное удивление, прочитав строки, в которых намекалось на любовь его к молодой, красивой англичанке. Здесь (по совершенно различным побуждениям) повторялось предостережение мистрис Фарнеби другой женщиной с другого конца света! Это было странное совпадение. После минутного размышления он обратился к третьему письму. Ему было тяжело, душа его нуждалась в облегчении.

Третье письмо было от Руфуса Дингуэля, он извещал, что окончил свою поездку в Ирландию и в скором Бремени явится к Амелиусу в Лондон. Превосходный американец со свойственной ему откровенностью и простотой высказывал свое горячее восхищение ирландским гостеприимством, ирландской красотой и ирландским виски. «Для этой дивной страны недостает одного, чтоб быть настоящим земным раем, – писал Руфус, – но настанет день, когда мы отправим американского министра для Ирландской республики». Рассмеявшись над этой забавной вспышкой, Амелиус перевернул страницу. Как только глаза его упали на первый параграф, он изменился в лице и уронил письмо на пол.

Мистрис Фарнеби, Меллисент, Руфус, все трое совершенно посторонние, незнакомые друг другу, и все наперерыв стараются отговорить его от молодой, красивой англичанки! Не буду обращать внимания, сказал себе Амелиус, женюсь на Регине, если согласится выйти за меня.

В течение трех недель сколько могло случиться происшествий, сколько перемен! Что касается Амелиуса, то он в один из пасмурных, дождливых ноябрьских дней перебрался в весьма приличные меблированные комнаты и за умеренную плату. Он стоял у огня и грел спину с видом солидного англичанина. Недорогое зеркало над камином отражало голову и плечи нового Амелиуса. На нем было другое платье, его социальное положение изменилось. Он уже стал строго экономить. В скором времени он будет женатым человеком.

Хорошо быть экономным, но еще лучше (может быть) сделаться мужем красивой молодой особы. Главное же стремиться к нравственному совершенствованию и уметь примириться с обстоятельствами. На лице нового Амелиуса выражалась тревога, и расположение его духа было не совсем спокойное.

В первый раз в жизни он занимался пошлым вопросом о полу шиллингах и об уплате наличными, что приводило его в раздражение. Но у него были более серьезные причины для тревоги, чем эти. Он не мог пожаловаться на свою возлюбленную. Не прошло еще двенадцати часов, как он запинаясь, с сильно бьющимся сердцем спросил Регину: любите ли вы меня настолько, чтоб выйти за меня замуж? И она тихо ответила «да, если вы того желаете». Какой восторг овладел им, когда она в первый раз позволила ему поцеловать себя и согласилась, после усиленных просьб с его стороны, возвратить ему один поцелуй, только один. Но затем преследовал Амелиуса целый ряд серьезных рассуждений, даже и после того, как он распростился с ней.

У него были два врага, две женщины, готовые энергично противодействовать его браку.

Советница и друг Регины, Сесиль, сразу его невзлюбившая, (сама не знала за что) упорствовала в своем неблагоприятном мнении о новом друге семейства Фарнеби. Это была молодая замужняя женщина, и она имела большое влияние на Регину, которая обещала ей при случае покориться ее воле, забывая свою собственную. Другое, еще более сильное и неблагоприятное влияние, было влияние мистрис Фарнеби. Невозможно себе представить более родственной благосклонности, сестринской или материнской нежности, которую она выказывала Амелиусу при редких встречах с ним, нисколько не стесняясь присутствием третьего лица. Не упоминая о том, что произошло между ними в то достопамятное свидание, мистрис Фарнеби осыпала его вопросами и откровенно показывала, что потерянная надежда, которую она возложила на него, твердо укоренилась у нее в душе. «Много ли вы разъезжали по Лондону?» «Много ли видели девушек, которые занимали ваше воображение?» «Не соскучились ли вы сидеть на одном месте, не скоро ли соберетесь в путешествие?» Вот вопросы, которые она задавала ему, когда они оставались наедине. Если же случалось Регине войти в это время в комнату или Амелиусу удавалось отправиться к ней в какую-нибудь другую часть дома, мистрис Фарнеби мешала их свиданию и прерывала беседу влюбленных. Она по-прежнему твердо хотела подвергнуть Амелиуса случайностям и приключениям холостой жизни. На последней неделе ему удалось добиться от Регины тайного свидания, благодаря хорошо оплаченной преданности ее горничной. Теперь он намеревался переговорить с мистером Фарнеби и просить руку его приемной дочери и был уверен, что два женских влияния будут действовать против него, даже если б удалось ему получить благоприятный ответ от самого хозяина дома.