Индийский веер - Холт Виктория - Страница 27

• Предыдущая
• 27/98
• Следующая

— Я чувствую, что только так можно поговорить без опасения. Вокруг очень много народа. Они могут услышать. Моя мать говорит о лондонском сезоне, — начала разговор Лавиния.

— Она ни о чем не догадывается?

— Конечно, нет. Почему вдруг?

— Мой отец задает опасные вопросы о Линденштайне.

— О, это слишком далеко, чтобы о нем кто-нибудь знал. Лондонский сезон, подумай только.

— Тебе хочется туда?

— Конечно, хочется. Я смогу выйти замуж за богача с тем, чтобы суметь расплатиться с тетей Эмили. Эта женщина — акула.

— Ты так не думала, когда поехала к ней.

— Я не знала, что это будет стоить так дорого.

— Как долго тебе придется платить?

— Больше года… если не смогу добиться, чтобы мама увеличила денежное пособие.

— Почему ты не попросишь Фабиана?

— Я не могу ему сказать, зачем мне нужны деньги, а он пожелает узнать.

— Не можешь ли ты сказать ему, что это твоя тайна?

— Ты не знаешь Фабиана. Он хочет знать все. Он всегда был таким. Нет. Пока не найду богатого мужа, я должна буду платить из собственного содержания.

Я посмотрела на нее с удивлением: как она может так говорить? Разве она никогда не думала о маленькой Флер? Не хотела иногда побыть со своим ребенком?

Я спросила ее об этом.

— О да, — ответила она, — но я не могу, понимаешь? Те двое ухаживают за ней. Они уже полюбили ее.

— Я скоро поеду туда и увижу их. Я хочу тоже увидеть Флер.

— Вот и хорошо. Ты сможешь рассказать мне, как она.

Я удивлялась, как быстро восстановила она свою прежнюю уверенность. Смиренная, боязливая Лавиния быстро исчезла. Она пережила свое несчастье и, как я могла видеть, была готова к новым приключениям.

Она ни о чем не могла думать, кроме как о предстоящем сезоне, как она будет наслаждаться им. Она уже восстановила свой здоровый вид и даже гордилась, уверенная, что станет дебютанткой сезона.

Я посетила Фремлинг один или два раза. Я видела леди Харриет, которая была любезно вежлива со мной. В ее жизненной схеме я уже больше не имела значения. Я исполнила свою роль охраняющей компаньонки Лавинии в течение школьных лет и теперь возвратилась на свое законное место — простенькой дочери пастора.

Возбуждение Лавинии росло. Строились большие планы. Леди Харриет собиралась развивать в ней ряд достоинств. Она предполагала вскоре отбыть вместе с Лавинией в свою лондонскую резиденцию, и там Лавиния должна будет проявить свои способности, обучаясь тому, как делать реверанс, как танцевать новые модные танцы и некоторым правилам поведения; она, конечно, посетит придворных портных. Весной ока будет представлена ко двору.

В течение зимы я редко видела Лавинию. Я написала несколько писем Полли, а она сообщила мне, как развивается Флер. Ребенок был замечательный. Такого ребенка, как она, еще не было в мире. Они с Эфф по очереди катали ее, и у них был чудесный уголок в саду за домом, где она могла находиться в своей коляске.

Она уже узнавала их и какой же поднимала шум, когда хотела, чтобы ее взяли на руки.

Я знала, что Флер не будет обделена объятиями, и радовалась, как всегда, счастливой судьбе, которая подарила мне Полли.

Наступило Рождество — всегда напряженное время для нас в церкви. Прошли обычные службы — полуночная месса в канун Рождества, рождественское богослужение с гимнами, а перед этим — украшение церкви, которое организовывали ее служащие и на котором мой отец, конечно, должен был присутствовать. На Рождество у нас обедали друзья, жившие по соседству. Это были доктор с семьей и адвокат с женой.

Во Фремлинге было много развлечений. Фабиан был дома. Я видела его один или два раза. Он здоровался и улыбался той несколько загадочной улыбкой, какую я и ожидала от него.

— Привет, Друзилла, — поздоровался он. — Закончила школу?

— Да, — отвечала я ему.

— Теперь ты действительно взрослая юная леди. Что тут можно было сказать? Он улыбнулся так, как будто в том, что я выросла, заключалась большая шутка.

Он не оставался во Фремлинге надолго. Я слышала от миссис Янсон, а она от фремлингского повара, что вскоре он собирается отправиться в Индию и что большую часть времени он провел в конторе в Лондоне, знакомясь с Ост-Индской компанией, ведь семья Фремлингов была связана с ней с самого ее основания.

Я написала Полли и послала им рождественские подарки, среди которых был маленький жакетик для Флер. Полли отвечала мне, и ее письма были полностью посвящены тому, как развивается ребенок, как она улыбнулась Полли первой, но только Эфф считает, что это была просто гримаска, а не улыбка.

В феврале Лавиния и леди Харриет уехали в Лондон. Погода была крайне холодной, и мой отец подхватил простуду, которая перешла в бронхит. Он был серьезно болен, и почти все свое свободное время я посвящала уходу за ним.

На помощь пришел викарий. Это был Колин Брейди, серьезный цветущий молодой человек, которого домашние быстро полюбили. Его баловала миссис Янсон и остальные следовали ее примеру. В округе его очень полюбили.

Я была довольна его приходом, потому что он охотно взял на себя все обременительные обязанности, лежавшие на плечах моего отца; он быстро стал членом нашей семьи.

Мы с ним поладили. Мы оба любили читать и обсуждать прочитанное. Вокруг него царила атмосфера невинности. Он обсуждал со мной церемонии и всегда прислушивался к моим советам. Случилось так, что я стала принимать в церковных делах больше участия, чем тогда, когда служил мой отец.

Его здоровье улучшалось, но, как сказала миссис Янсон, он должен был очень беречься. Мы никогда не позволяли ему выходить, когда дул холодный ветер; и было действительно трогательно видеть, как Колин Брейди всегда появлялся там, где отцу надо было делать что-то, что было свыше его сил, и ненавязчиво выполнял это сам.

Я была ему очень благодарна и рада, что он появился здесь, пока не начала замечать многозначительные взгляды окружающих: миссис Янсон, а также слуг и некоторых из прихожан. Они полагали, что идеальным решением было бы для меня выйти замуж за Колина, который полностью принял бы все дела на себя, разрешая таким образом одним махом все проблемы моего отца, Колина и мои.

В результате они повлияли на наши добрые отношения с викарием. Он мне очень нравился, но мысль о том, что думали о нас люди, заставляла чувствовать меня в ого присутствии скованно.

С наступлением весны мой отец почти выздоровел.

— Он — чудо, — сказала миссис Янсон. — Говорят, скрипучее дерево два века стоит.

Во Фремлинг приехал Фабиан, и с ним был Дугал Каррузерс. Леди Харриет и Лавиния все еще оставались в Лондоне. Я регулярно писала Полли и узнавала новости о ребенке. Я сообщила ей, что хотела приехать и увидеть их, но из-за папиного здоровья не смогла сделать этого раньше. А теперь, когда ему стало лучше, я хочу приехать. Полли ответила, что ребенок — прелесть, и хорошо знает, как добиться своего. Я не должна беспокоиться о ней, а когда приеду, могу быть уверена в самом лучшем приеме.

Дорогая, дорогая Полли! Что бы я без нее делала? Что бы делала Лавиния? Я вообразила, как теперь ее представили королеве, как она ходит на балы и вечера. Она, должно быть, совсем забыла мнимого графа, впрочем, как и Джоса. Но забыла ли она Флер? Я не могла поверить, что на такое способна даже Лавиния.

Я решила, что отправлюсь в Лондон на следующей неделе.

Дугал пришел навестить моего отца. Он остался к чаю, и отец получил большое удовольствие от общения с ним. Все мы были рады видеть его таким оживленным, выглядящим так же хорошо, как накануне зимы.

Когда Дугал уходил, я проводила его в холл и поблагодарила за приход.

— Мне было очень приятно, — сказал он.

— Это было так полезно для моего отца. Он довольно сильно болел и несколько упал духом.

— Я надеюсь, что могу прийти вновь.

— Пожалуйста, приходите. Мой отец будет очень рад вас видеть в любое время.

— Я надеюсь, что и вы тоже.

Я не ожидала, что он снова придет так скоро, но он явился на следующий день. Мы вновь приятно провели время за чаем, и отец сказал:

• Предыдущая
• 27/98
• Следующая