Индийский веер - Холт Виктория - Страница 65

• Предыдущая
• 65/98
• Следующая

— Очень важное.

— Тогда скажи. Ты передумала и хочешь пойти на вечер? Хорошо. Надень розово-лиловую бухару. Это лучшее из того, что у тебя есть.

— Это не то. Сколько у тебя здесь занято слуг?

— Что за вопрос ко мне? Спроси Хансама. Это знает только он.

— Так много, что один человек не играет никакой роли.

— Я думаю, что ты права.

— Я хотела поговорить с тобой об айе.

— А что с ней? Она скоро уйдет.

— Я не думаю, что ей следовало бы уходить.

— Ладно, няня Филрайт захочет освободиться от нее, я уверена.

— Она не хочет.

— Она так тебе сказала?

— Да. Понимаешь, Луиза любит айю.

— О, дети любят всех.

— Это не так. Послушай, Лавиния. Эта айя находится с Луизой с самого ее рождения. Она многое значит для ребенка. Безопасность, стабильность. Можешь ты это понять?

У Лавинии появились признаки раздражения. Ей хотелось поговорить со мной о некоем капитане Ферримене, который определенно заставлял майора Пеннингтона Брауна ревновать.

Но я была непреклонной.

— Лавиния, для тебя не будет никакой разницы, останется здесь айя или нет.

— Тогда зачем меня из-за этого беспокоить?

— Потому что ты можешь все изменить для нее. Она самая несчастная женщина.

— Да?

— Послушай, Лавиния, я хочу, чтобы ты сделала кое-что для меня.

— Полцарства, как говорят в сказках.

— О, не так много.

— Тогда это твое.

— Будь серьезной. Я хочу, чтобы ты оставила айю.

— Это все?

— Для нее это значит очень много.

— А что это для тебя?

— Лавиния, я беспокоюсь. Я хочу, чтобы она была счастлива. Я хочу, чтобы была счастлива Луиза. Если она уйдет, они будут несчастливы обе.

— Послушай, Друзилла. Почему ты так одержима этим? Почему я должна беспокоиться, уйдет эта женщина или останется?

— Я знаю, что тебя эти мелочи не волнуют, но я беспокоюсь.

Она рассмеялась надо мной.

— Ты такое странное создание, Друзилла. У тебя необычная навязчивая идея. Мне все равно, что ты сделаешь. Если хочешь, оставляй айю, при условии, что няня Филрайт не возражает. Она не должна огорчаться. Да и мама была бы недовольна, поскольку это ее выбор. Я не хочу больше беспокоиться!

— Я могу тебя заверить, что Элис Филрайт согласится со мной. Она волнуется за благополучие Луизы. Алан тоже любит айю.

— Передай мне зеркало. Как ты думаешь, не становлюсь ли я слишком полной?

— Что касается внешности, ты красива.

— То есть черная только моя душа?

— Не то, чтобы черная.

— Но не блещет белизной.

— Нет. Но я думаю, что ты не совсем безнадежна.

— И если я выполню твое желание, будешь ли ты просить за меня у Бога, когда заслужишь вознаграждение за свое целомудрие, а я буду приговорена к пламени?

— Обещаю.

— Тогда хорошо. Просьба удовлетворена.

— Я могу сказать айе, что ты ее оставляешь?

— Говори ей все, что хочешь.

Я подошла к кровати и поцеловала ее в макушку.

— Спасибо, Лавиния. Ты не представляешь, какой ты сделала меня счастливой.

— Тогда останься и поговори со мной, пока не придут меня одевать. Я хочу рассказать Тебе о капитане Ферримене, который действительно очень привлекательный. Он также очень умен и говорят, он остроумный.

Так я слушала и отпускала те комментарии, которые она ожидала, пока не пришла горничная, чтобы помочь ей одеться.

Это была малая цена за одержанную победу.

Когда я сказала айе, что вопрос об ее уходе больше не стоит, она взяла мою руку и благоговейно поцеловала.

Я отдернула ее, бормоча:

— Ничего особенного… это очень правильно, что вы должны остаться.

Но она продолжала смотреть на меня глазами, в которых отражалась ее душа.

Позже Элис поделилась со мной:

— Айя смотрит на вас как на своего рода всемогущее божество.

Я рассказала ей то, что произошло.

— Я думаю, что вы заслужили ее вечную благодарность, — сказала она.

Луиза менялась. Теперь она была счастливым ребенком. Она готова была любить любого, кто выражал ей расположение. У нее была айя, и теперь приехали мы: няня и я. Элис была строгой, но любящей; она полностью соответствовала своему назначению и успешно справлялась с этим. Алан тоже полюбил ее. Я учила и его, маленького. Он любил картинки в книгах, которые я привезла, и мог уже выбрать некоторых животных, которых я показала ему.

Луиза любила петь. Ей нравились детские песенки, которым я ее научила, и можно было часто слышать звуки: «Ба, Ба, черная овечка» и «Кольцо, кольцо из роз».

Это была счастливая детская. Я была довольна своей работой и Элис тоже. Но тем не менее у меня было чувство, что это счастье мимолетно.

Возобновлялся разговор о нашем переезде в Дели, что рано или поздно должно было произойти.

— Я ожидаю, что мы оставим здесь армейских служащих, — спокойно сказала Лавиния. Она наслаждалась соперничеством капитана с майором. Она неоднократно пыталась ввести меня в круг своих друзей, но мое восприятие их было таким же прохладным, как и их отношение ко мне.

Лавиния была раздражена.

— Ты заставляешь меня сердиться, — говорила она. — Ты не стараешься. Не прилагаешь усилий.

— Ты хочешь, чтобы я закатывала глаза и махала веером как ты?

— Ты никогда не заполучишь никого, создавая вокруг себя атмосферу «держись в стороне». Ты можешь просто написать это на доске и повесить себе на шею.

— В противоположность твоему «иди сюда».

Это заставило ее рассмеяться.

— Друзилла, ты сведешь меня в могилу. Из-за тебя я умру от смеха.

— Я сказала то, что есть.

— Во всяком случае «иди сюда» более дружелюбно, чем «держись в стороне».

— Этот девиз помогает поддерживать твою разрушительную привлекательность. Твой метод равносилен приглашению всех без исключения. Требуется любовник. Нет необходимости в длительном ухаживании.

— Удивляюсь, как это я мирюсь с тобой.

— У тебя есть выбор.

— Ох, мы ведь покончили с этой скучной темой? Я уступаю. Ты слишком забавляешь меня, чтобы я позволила тебе уехать. Я просто не обращаю на тебя внимания и бросаю свой взгляд «иди сюда», когда хочу.

— Ничего другого я и не ожидала.

Так шутливо мы продолжали болтать и не было сомнения, что Лавиния была счастлива, что я с ней. То, что больше всего доставляло ей удовольствия, меня, шокировало.

Однажды, когда я пришла в классную комнату, там была айя с юной девочкой примерно одиннадцати-двенадцати лет. Она была поразительно милым ребенком. Ее длинные черные волосы были завязаны сзади серебряной лентой, на ней было бледно-розовое сари, которое подчеркивало гладкость ее смуглой кожи. У нее были большие лучистые глаза.

— Это моя племянница, мисси.

Я сказала, что очень рада с ней познакомиться.

— Она… Рошанара.

— Рошанара, — повторила я. — Какое красивое имя. Айя улыбнулась и кивнула головой.

— Она пришла навестить вас?

Айя кивнула.

— Мисси разрешает остаться… слушать мисси Луиза.

— Ну, конечно, — сказала я.

И когда я сидела с Луизой над книгой, Рошанара внимательно следила и слушала.

Даже для индийской девочки Рошанара была исключительно красивой. Наслаждением было наблюдать ее природную грацию. Она уже вполне сносно говорила по-английски. Ей нравилось учиться, и было радостно видеть, как ее несколько торжественное маленькое лицо освещалось улыбкой, когда она пыталась произнести какое-нибудь незнакомое слово. Луиза любила, когда она бывала с нами, и эти два часа занятий были для меня в те дни самыми приятными.

Я узнала немного о Рошанаре. Она была племянницей айи, ее отец был преуспевающим торговцем, и она наследовала немного денег, что означало хорошие перспективы на замужество. Она была уже просватана за молодого человека на год старше себя. Он был сыном Большого Хансама, который возглавлял дом в Дели.

— Дом, — сказала мне айя, — где живут большие сагибы… сагиб мемсагиб графини и ее сагиб брат.

Подробнее об этом доме я узнала от Лавинии. Как и большинство здешних домов, он принадлежал Компании и содержался для удобства ее важных директоров. Дом в Дели был больше, чем в Бомбее, но Лавиния находила этот более уютным. Думаю, что она имела в виду то, что здесь она была свободна от своего мужа и придирчивых глаз своего брата.

• Предыдущая
• 65/98
• Следующая