Мадам Змея - Холт Виктория - Страница 17

• Предыдущая
• 17/76
• Следующая

Юный жених находился со своим отцом и придворными в лагере, разбитом возле города. Они ждали невесту и ее эскорт, поскольку согласно этикету король не мог войти в город раньше Святого отца.

Зазвонили колокола; грохот сотен пушек разнесся по улицам. Людям не терпелось поскорей увидеть невесту-итальянку.

Екатерина ждала на борту корабля, что произойдет дальше. Любопытство ослабило ее печаль. Она начала понимать значение этой помпезной церемонии. Возможно, грядущие события помогут ей хоть немного развеять грусть.

Ей сообщили, что коннетабль Франции вскоре взойдет на палубу, чтобы обратиться к ней с речью. Она с нетерпением наблюдала за приближением лодки. Ее встревожил вид этого мужчины, окруженного свитой. У него был недобрый рот и безжалостные глаза.

Он носил женственное имя — Анн де Монморанси. Он сообщил Екатерине, что предпринято все необходимое для того, чтобы она чувствовала себя в Марселе как дома. Он сам лично контролировал все приготовления. Екатерина почувствовала себя важной персоной, которой уделял внимание такой человек. Он сказал девушке, что ей и ее эскорту выделен один из красивейших домов города. Аналогичный дом предоставлялся Святому Отцу и сопровождавшим его епископам, кардиналам и прочим церковным иерархам. В третьем доме разместились французы. Анн де Монморанси заявил маленькой герцогине, что Франция счастлива принять Екатерину Медичи и ее выдающихся родственников Екатерина ответила ему на превосходном французском, за что была вознаграждена одобрительным взглядом этого сурового человека.

Он покинул Екатерину, которой предстояло дождаться того момента, когда она ступит на французскую землю и войдет в Марсель. Но прежде должно было состояться церемониальное появление папы, за которым в город проследует король. Лишь после этого придет очередь Екатерины.

Наконец это случилось. Екатерина въехала во Францию на чалой лошади под парчовой попоной. Ее сопровождала итальянская знать. То, что Ипполито находился рядом, не имело значения. Она теряла его навсегда. Она не осмеливалась посмотреть на кузена Екатерина не хотела предстать перед своим женихом со слезами на глазах.

Она заметила, что взгляды зевак, толпившихся на улице, были прикованы к ней; люди не улыбались Екатерине. Может быть, она не нравится им? Разочаровала их?

Она испытала страх, снова осознав, что теряет не только возлюбленного. Она также прощалась с домом.

Ее голова была высоко поднята. Эти иностранцы не должны знать, что они испугали ее. Она наберется мужества — того самого мужества, которое помогло ей идти сквозь флорентийскую толпу. Сейчас оно пригодится ей.

Ипполито, думала она, о, Ипполито, неужели уже слишком поздно? Разве не можем мы убежать даже сейчас?

Но Ипполито, чья красота притягивала взгляды француженок, смирился с потерей. Она, Екатерина, должна сделать то же самое.

Она стала думать о своем женихе. Интересно, как он выглядят?

Церемонию проводил сам папа. Екатерина и Генрих, стоя перед ним, повторяли торжественные слова. Молодых окружала блистательная знать Франции и Италии.

Екатерина едва слышала слова молитвы, почти не замечала толпы, заполнившей церковь; все ее внимание было приковано к юноше, стоявшему рядом с ней. Он был высоким, хорошо сложенным; его мускулы окрепли благодаря скачкам, турнирам и, конечно, охоте. Он был темноволосым. Екатерина, ожидавшая увидеть монстра, похожего на Алессандро, нашла одетого в роскошный, расшитый бриллиантами костюм Генриха красивым. Он, похоже, о чем-то грустил. Екатерина испугалась, решив, что она не понравилась ему. Неужели это имеет для нее, любящей Ипполито, какое-то значение? — спросила она себя. Оказывается, имело. Самолюбие не позволяло Екатерине смириться с тем, что она разочаровала своего жениха. Он отводил взгляд в сторону; она хотела улыбнуться ему, дать понять, что испытывает такой же страх перед происходящим, как и он. Она хотела сказать ему, что прежде боялась этого брака, страшно переживала из-за него, но теперь, когда она увидела Генриха, она стала немного счастливее. Она познала и потеряла любовь; счастье умерло для нее навсегда, но она не испытывала отвращения к будущему супругу. Екатерина не находила в нем никакого сходства с Ипполито — Генрих был высоким и темноволосым. Но жених так и не взглянул на нее.

Когда церемония завершилась, Екатерина забыла о своем женихе — к ней подошел самый потрясающий и блестящий человек, которого она когда-либо видела. Он взял ее руку. Она подняла голову и заглянула в сверкающие глаза, смотревшие на нее. Это были добрые глаза, однако они казались усталыми, под ними висели темные мешки. Они были живыми, но не порочными, насмешливыми, но не злыми. Казалось, они говорили: «Тяжелое испытание, правда? Но оно закончится, и ты будешь вспоминать о нем с улыбкой. Такова жизнь».

— Я отведу невесту в мою личную резиденцию, — объявил он, — там ее ждет банкет.

Она знала, что этот добрый, очаровательный мужчина был королем Франции. Вспыхнув, она пробормотала слова благодарности. Он обворожил ее. Близость Франциска разволновала девушку. Образ Ипполито неизбежно тускнел в присутствии этого великого и доброго человека.

Она видела его раньше. Тогда он поцеловал ее, приветствуя на французской земле. Он назвал Екатерину своей дочерью и подарил дорогие вещи. Она знала, что еще более дорогие подарки были отправлены из Италии во Францию. Но никакие подарки не казались столь ценными, как те, что преподнес ей очаровательный король. Он не забыл шепнуть Екатерине на ухо комплимент, хотя церемониальный этикет не требовал этого — слова восхищения исходили от сердца, король произнес их, чтобы Екатерина почувствовала себя дома, стала немного счастливее. Он взял девушку за руку, и она ощутила, что если ее печаль ослабла, если жизнь без Ипполито стала казаться менее тоскливой, то произошло это благодаря королю.

Сейчас, во время свадебной церемонии, он выглядел еще более эффектно, чем во время их первой встречи. На нем была мантия из белого атласа, расшитая жемчугами и драгоценными камнями. Екатерина тоже выглядела великолепно в парчовом корсаже и белом атласном плаще с жемчугами и бриллиантами, но рядом с ним она казалась себе незаметной.

Как приветствовал его народ! Как любили его люди! Почему нет? Он был королем и выглядел как подобает королю.

— Ну, малышка, — сказал он ей, — церемония закончена. Теперь ты — наша настоящая дочь.

— Ваше Величество, вы даете мне почувствовать, что это правда, — ответила Екатерина. — Я всегда буду помнить, что сердечнее всех во Франции меня встретил король.

Он посмотрел на нее с улыбкой и подумал: «Жаль, что ее муж не блещет красноречием. Несомненно, она умеет находить слова, которых ждут от нее».

— Моя милая Катрин, — сказал он, — теперь ты — француженка. Не итальянка Екатерина, а француженка Катрин. Это не только бракосочетание, но и крещение. Как тебе нравится новое имя?

— Оно звучит хорошо… когда его произносите вы.

— Я вижу, тебя научили дипломатии. Уверяю тебя, это искусство необходимо для дам и джентльменов двора.

— Это искусство необходимо всем, Ваше Величество.

— О, ты — мудрая девочка. Скажи мне… это останется между нами. Что ты думаешь о своем супруге?

— Мне понравилась его внешность.

— Он не показался тебе слишком замкнутым?

— У меня не было времени узнать его получше.

— Да, да, маленькая Катрин. Знаешь, браки заключаются на небесах.

— Некоторые — да, — быстро ответила она, — но мой был заключен в Риме.

Он засмеялся.

— И во Франции, моя дорогая. Мы рассматривали твой портрет, и я сказал: «Какое прелестное дитя!» Я тогда подумал, что полюблю мою новую дочь.

— А когда вы увидели ее во плоти, Ваше Величество?

— Теперь я не думаю, я знаю это.

— Вы способны быстро полюбить, Ваше Величество.

Он пристально посмотрел на нее. У Екатерины был скромный, застенчивый вид. Интересно, какие слухи о любвеобильном короле дошли до нее?

• Предыдущая
• 17/76
• Следующая