В Ночь Седьмой Луны - Холт Виктория - Страница 63

• Предыдущая
• 63/70
• Следующая

Наша тайна перестала быть тайной. Она раскрылась и, стала известна человеку, который был, в этом нет сомнений, самым опасным нашим врагом.

Мне следует все обдумать.

До меня донеслись его слова: «В назначенный срок за, вами и детьми придет карета. Буду ждать вас с нетерпением в моем замке. Тогда мы сможем продолжить нашу интересную дружбу в более удобных условиях. Что доставит мне наивысшее удовольствие».

Я рассказала фрау Грабен о нашем разговоре с графом на обратном пути в Клоксбург.

– Забрать детей! По его словам, он это сделает. И знает о той церемонии в охотничьем домике! Он сказал, что наш брак был фальшивым.

– Он говорит неправду! Макси никогда не был лжецом. А Фреди ничего не стоило соврать, чтобы выйти сухим из воды. Уж я-то его знаю.

– Он был очень агрессивен по отношению ко мне, и я опасаюсь за Фрица.

– Он хочет вас, потому что вас любит Макси. Он всегда был таким. Он должен иметь то, что у Макси. Он одержим этим желанием. Но вы же не поедете в этот его замок?

– Нет, не поеду, – согласилась я. – Но что будет с Фрицем?

Фрау Грабен задумалась.

– Он не возьмет детей туда. Графиня не разрешит. Это единственный человек, которого он побаивается. Она никогда не допустит незаконнорожденных детей своего мужа в ее замок. В этом я уверена. Он такой обманщик, наш Фреди.

– Он знает о бракосочетании. Откуда он знает?

– Шпионы... повсюду. Он так же любит мутить воду, как и его отец. У нас еще будут неприятности с ним. Я его мало наказывала в детской.

– Он питает к вам определенное уважение, чего не скажешь о его отношении к другим людям.

Она с улыбкой согласилась.

– И он говорит, что, если станет известно, что я жена Максимилиана, народ взбунтуется. Они не смирятся с этим и низложат Максимилиана.

– Да ну! И молодой господин Фреди займет его место на престоле.

– Он не зашел так далеко.

– Да, но это у него на уме и всегда было, как незаживающая рана. Он стремится к престолу и не остановится ни перед чем, чтобы стать герцогом. Ему нужны вы и герцогство. Все, чем владеет Макси, должно принадлежать ему. Мне говорили, что ему уже надоела Дочка хозяина гостиницы, хотя эта интрижка была одной из самых продолжительных. Ее отец никогда не одобрял их связь, бедняга. Он души в ней не чает, это его единственный ребенок. Но появляется Фреди и добивается своего. Бедняжка. Ох, мы должны не спускать глаз с Фреди.

– Я не дождусь возвращения Максимилиана. – Ну что же, – она улыбнулась своей лукавой улыбкой, – в этом нет ничего необычного, ведь он ваш законный муж. Нам остается лишь ждать. Скоро что-то должно случиться. Чувствую это нутром. И произойдет что-то грандиозное.

Я редко видела ее в таком возбуждении. Я очень боялась, что дети узнают о решении графа перевезти их из Клоксбурга в его замок. Чем больше я думала об этом, тем больше я склонялась к мысли, что фрау Грабен была права. Его супруга, графиня, – я видела ее лишь мельком – производила впечатление весьма решительной женщины, и думаю, фрау Грабен была недалека от истины, утверждая, что графиня не допустит незаконнорожденных отпрысков мужа в замок, где воспитывается ее сын. Да, граф блефовал. Но, вне сомнения, он узнал, что какой-то обряд бракосочетания состоялся между мной и Максимилианом много лет назад. Мальчики настойчиво требовали отправиться на Могильный остров посмотреть могилу герцога, и на следующий день после поездки в замок графа мы отправились туда. Лизель не было с нами, она осталась с фрау Грабен. У берега стояла лодка, и мальчики заявили, что хотят грести сами, не дожидаясь старика Харона для переправы на остров. Разгорелся спор, кому садиться за весла.

Я предложила кинуть монетку и решить, кому грести первому. Предложение было принято, и жребий грести на остров достался Дагоберту. Он сел за весла, а Фриц ревниво следил за его работой.

Поднявшись на берег, мы увидели Харона, вышедшего из своего домика поприветствовать нас. Он стоял перед нами, всматриваясь в наши лица щелками глаз, скрытых в глубоких морщинах.

Он протянул мне руку, такую же сухую и холодную, как и в прошлый раз. Она была все такой же.

– А теперь вы пришли взглянуть на могилу герцога. – Я вспомнила глухое звучание его голоса. – У нас недавно были гости. Все одни и те же, когда один из семьи отправляется к последнему месту упокоения.

Теперь и я была из этой семьи, и, быть может, когда-нибудь мои останки будут лежать на этом острове.

– Пойдемте со мной, – сказал Харон. – Пойдемте, молодые господа. Я покажу вам место, где лежит старый герцог. Пусть Бог упокоит его душу.

Я шла рядом с ним, мальчики следовали за нами, необычно серьезные. Несомненно, они чувствовали то же, что и я, – присутствие смерти.

– Нашли вы кого-нибудь для обучения вашему делу, Франц? – спросил Дагоберт.

– Я совсем одинок на этом острове, как и был эти долгие годы, – ответил старше.

– Интересно все же, кто будет присматривать за всеми этими мертвецами, когда вы тоже умрете?

– Придумают что-нибудь, – сказал Харон.

– Все эти мертвые люди, – размышлял Дагоберт. – За ними за всеми кто-то должен ухаживать. Мне кажется, все побоятся жить на этом острове, кроме тебя, Франц. А ты не боишься?

– Мертвые столько лет были моими спутниками, и мне нечего их бояться, молодой господин.

– Тебе бы хотелось, Фриц, остаться одному на острове, когда стемнеет? – спросил Дагоберт. Фриц заколебался и Дагоберт добил его. – Ты ведь знаешь, что не захочешь. Ты так испугаешься, а какой крик поднимешь, когда все эти призраки выйдут из могил...

– Ты же сам не захочешь остаться здесь один, когда стемнеет, Дагоберт, – сказала я, – и так как никто из нас не собирается здесь оставаться, к чему весь этот разговор?

– Я не побоюсь, – хвастался Дагоберт. – Я сяду на могильные камни и скажу: «Выходите посмотреть на меня. Не боюсь я вас».

– Ты так же будешь бояться, как и мы все, – обратилась я к Дагоберту.

– Возможно, они тоже боятся, – сказал Фриц. – Мне не хотелось бы лежать в земле, заваленным землей.

– Хватит об этом, – оборвала их я. – Эти цвету удивительно красивы.

– Посажены через несколько часов после похорон его светлости, – ответил Франц.

Мы подошли к большой аллее, на которой находилась свежая могила, покрытая цветами. На ней еще не было скульптур и статуй.

Мальчики молча смотрели на могилу.

– А когда-нибудь захоранивают живых людей? – спросил Дагоберт.

– Что за вопрос! Кто же захоронит еще не умерших людей? – спросила я с укором.

– Такие случаи бывали. В монастырях ослушников помещали в стены – и замуровывали камнями.

– Ну, теперь вы видели могилу герцога. Не хотите навестить могилы своих мам?

Они, конечно, захотели, и мы покинули главную аллею. Харон сопровождал нас: в черном одеянии, болтавшемся на его теле, с седыми локонами, выбившимися из-под шапочки, он действительно напоминал лодочника на реке Стикс, посланника смерти.

– Будьте осторожны – здесь новая могила, – предупредил он.

– Новая могила! – Глаза Дагоберта засверкали. – Чья могила?

– Я вырыл ее сегодня утром, – сказал Харон.

– Можно на нее взглянуть? – спросил Фриц.

– Она здесь рядом. На ней деревянные дощечки.

– Мне хочется посмотреть вниз, – попросил Фриц.

– Молодые господа, осторожней. Не упадите. Сломаете ногу.

Они хотели увидеть могилу. Я пошла за ними к могиле, Харон поднял дощечки, и мы заглянули в глубокую черную яму.

Я почувствовала, как мурашки побежали по коже. Наверно, от мысли, что скоро в эту могилу опустят гроб и закончится еще одно земное существование. Я чувствовала, как у нас говорят на родине, кто-то ходит по моей могиле.

– Для кого вырыта эта могила?

– Для молодой женщины, – ответил Харон, покачивая головой. – Слишком молодой, чтобы умереть. Для дочери хозяина гостиницы в городе.

Я знала, о ком он говорит, – еще одной из несчастных женщин. Граф сделал ее своей любовницей на время и потом бросил ее. Мне говорили, что она покончила жизнь самоубийством, и благосклонность к графу привела ее, как и других ее предшественниц, на Могильный остров.

• Предыдущая
• 63/70
• Следующая